ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЗАПАД
В том же псевдоисторическом лесу, в Сонной Лощине, происходит дружба народов. Наш славянин, англосакс и германец, а также кельты, китайцы, тюрки и разные прочие шведы слегка расслабились - но только слегка - и не ждут каждую секунду «стрелы, летящия во дни» из-за каждого куста. Расседланных, развьюченных и стреноженных лошадей пускают пастись на огороженный луг, люди ложатся и садятся на траву, на скамьи, на сложенные бревна поблизости, распускают завязки панцирей, разуваются, вытягивают ноги, оглядываются, заговаривают с незнакомыми (если получится). Элиту ожидает баня: большая изба с каменкой и полатями или, рядом, котлы с кипящей и холодной водой, корыта, бадьи, полотенца... рядовые в свой черед воспользуются этой благодатью.
Избранным предлагаются чистые рубахи и порты из необходимого в хозяйстве запаса. Каждый бонд при случае может одеть и вооружить приличную дружину...
Средневековый пир готовится не враз и не вдруг, большое ритуальное обжорство состоится завтра, пока на столах расставлены жбаны с пивом, разложены караваи хлеба, копченое мясо, сушеная рыба. Хозяин и эконом-мажордом ходят среди гостей, приглашают, потчуют. Под огромным, недавно выпустившим листочки дубом устроили ромеев.
Глава посольства, аристократ Амфилохий не пьет, не ест. Кусок в горло не лезет. Беззаботный Амиран старается разговорить его.
- Все погибло, - говорит патрикий. - Моя семья, мои дети... Аттила подумает, что я обманул его, и прикажет их убить.
- Аттила собирался в Реймс, - говорит картвел. - И приказал вам прибыть туда и меня доставить. Ваша семья в Виминациуме. Мне сдается, прямой смысл туда и ехать. Поедем вместе и освободим вашу семью.
- Вместе?.. Ты хочешь ехать со мной?
- Конечно, раз так сложилось... - Амиран не может объяснить собеседнику, что он странствующий рыцарь, работа у него такая, потому что такое понятие, такая профессия только еще вырабатываются. Правда, есть уже профсоюз, в Британии, в Камелоте... - Наберем дружину. Тут к Бейбарсовым послам прибились какие-то арбай... албанцы, кажется. Отчаянные ребята, по всему видать. Мы по пути еще со славянами столкуемся, Пшемысла моего найдем. Гуннов там теперь не так много, на западный фронт отозвали...
Амфилохий переводит дыхание, выпрямляется, хватает деревянную кружку и приникает к ней надолго. Стоит жить.
Путь их дальнейший ясен и прост: вверх по Рейну на ладьях местных норманнов, перевал в верховья Дуная, вниз по Дунаю, а там до владений Боривоя рукой подать...
В самом уютном уголке усадьбы, возле главного дома, под цветущей орешиной за покрытым узорной скатертью столом, в креслах с подушками отдыхают Сардар, его супруга с дочерью и переводчик, советник, друг, поэт Бао. Мальчики, как им следует, с молодыми бойцами. К столу подходит хозяин, Беорн Хрыфрыбрумссон. Он обошел двор, убедился, что все от мала до велика неплохо устроены, отдал распоряжения на завтрашний день. Заодно приказал открыть, вымыть и проветрить, подготовить женский терем, пустующий несколько лет. Он и не собирался его открывать, терем с красной дверью, но вот увидел Шолпан с юной дочкой и двумя служанками...
Странно. Его старое сердце, давно запертое, как сундук с когда-то ценными вещами, поставленный в красном углу и забытый, странно тронуто экзотической внешностью чужеземок. Смуглое гладкое лицо степной наездницы Шолпан, стройный стан, уверенная сила в движеньях... лет-то ей всего-то 30, ну чуть больше разве...
Путаница у меня выходит с возрастом моих героев. Если свериться с хронологической таблицей, дочери Ушуан и Аньчжоу, последнего царя хунну, сейчас лет семь, а нужно бы хоть 12. Лионелю не меньше 15, тоже не по документам, ну и пусть. Изначально они предназначены друг другу. Но что-то не складывается. Друг, побратим ее брата для нее брат, любимый, восхитительный брат, так же как Бахрам, молочный брат. Девочкам свойственно влюбляться в мужчин зрелого возраста, даже иногда в пожилых...
Нет, избранник ее сердца совсем молод (она даже и не знает, что у нее есть сердце). И очень красив, и храбр, и любезен, и смешит...
Несколько дней проходят в Сонной Лощине весело и празднично. Кто-то и в самом деле напьется и спит в свое удовольствие в тени на травке. И дело, зачем же пить, если не напиваться? Не наши идеальные герои, конечно. Кто попроще. Те, кого знаем по именам, заняты делом. Осматривают, чинят оружие и сбрую, панцири и латы, обиходят коней. Выезжают на патрульную службу с хозяйской дружиной, и не зря. Раз возле самого поместья наткнулись на тех самых гуннов. Пытались угнать хозяйских коров. Совсем, значит, отчаялись, подались в разбойники.
На нейтральной территории самое время выяснить, кто за кого, кто чей. И чьим бы хотел быть - а кто ничьим, если бы обстоятельства позволили. Часто переговоры ведутся через двух-трех посредников, как например с албанцами. Те быстро понимают, что приглашены на службу к византийцам, и согласны пока на скромный задаток. А там видно будет.
Новобранцы строятся за воротами, послы Константинополя прощаются с хозяином и друзьями на парадном дворе. Чуть придерживая нетерпеливо танцующего Мерани грузинский рыцарь подъезжает к крыльцу, где стоит Шолпан с дочерью, а из-за красной двери выглядывают девушки. Рыцарь произносит что-то длинное, любезное, судя по ритму, кланяется байбиче и обращает взгляд на встревоженное личико девочки. Вдруг она вскакивает на перила, обнимает его и быстро целует в щеку. Снимает свой шелковый вышитый пояс, малиновый, золотой, бирюзовый, и набрасывает ему на шею. Соскочив, исчезает за дверью...
Пожалуй, стоит рассказать еще вот о чем. Во время одной из вылазок в лес Лионель встречает Аллардайса. Им есть о чем поговорить.
Амиран, молчаливый и задумчивый, едет со своим отрядом к берегу реки. Там, как уговорено, их ждут лодки местных рыбарей и торговцев. Среди цветущих деревьев, кустов и трав, среди ароматов леса он порой различает еще один, странный... что-то в нем есть восточное, что ли... Потом понимает, что это легкий запах его нового шелкового шарфа...
Когда-то, еще в степи, внимательный Фируз от имени торгового дома «Крылатый верблюд» поднес редкое благовоние из Ирана супруге Сардара, Шолпан иногда вспоминает о нем - в торжественных случаях, но все её вещи уже носят отпечаток благородного благовония.
Старый китайский полководец обращается к Лионелю с тем вопросом, который однажды задавал. Где юноша видит свое место, где он хочет быть? С кем - в этой чужой, неотвратимо надвигающейся войне?
Здесь мое сердце и там мое сердце, - отвечает наш герой. - Там мой наставник, мои братья, здесь мой наставник и мои братья. Позвольте мне остаться с вами, господин.
Избранным предлагаются чистые рубахи и порты из необходимого в хозяйстве запаса. Каждый бонд при случае может одеть и вооружить приличную дружину...
Средневековый пир готовится не враз и не вдруг, большое ритуальное обжорство состоится завтра, пока на столах расставлены жбаны с пивом, разложены караваи хлеба, копченое мясо, сушеная рыба. Хозяин и эконом-мажордом ходят среди гостей, приглашают, потчуют. Под огромным, недавно выпустившим листочки дубом устроили ромеев.
Глава посольства, аристократ Амфилохий не пьет, не ест. Кусок в горло не лезет. Беззаботный Амиран старается разговорить его.
- Все погибло, - говорит патрикий. - Моя семья, мои дети... Аттила подумает, что я обманул его, и прикажет их убить.
- Аттила собирался в Реймс, - говорит картвел. - И приказал вам прибыть туда и меня доставить. Ваша семья в Виминациуме. Мне сдается, прямой смысл туда и ехать. Поедем вместе и освободим вашу семью.
- Вместе?.. Ты хочешь ехать со мной?
- Конечно, раз так сложилось... - Амиран не может объяснить собеседнику, что он странствующий рыцарь, работа у него такая, потому что такое понятие, такая профессия только еще вырабатываются. Правда, есть уже профсоюз, в Британии, в Камелоте... - Наберем дружину. Тут к Бейбарсовым послам прибились какие-то арбай... албанцы, кажется. Отчаянные ребята, по всему видать. Мы по пути еще со славянами столкуемся, Пшемысла моего найдем. Гуннов там теперь не так много, на западный фронт отозвали...
Амфилохий переводит дыхание, выпрямляется, хватает деревянную кружку и приникает к ней надолго. Стоит жить.
Путь их дальнейший ясен и прост: вверх по Рейну на ладьях местных норманнов, перевал в верховья Дуная, вниз по Дунаю, а там до владений Боривоя рукой подать...
В самом уютном уголке усадьбы, возле главного дома, под цветущей орешиной за покрытым узорной скатертью столом, в креслах с подушками отдыхают Сардар, его супруга с дочерью и переводчик, советник, друг, поэт Бао. Мальчики, как им следует, с молодыми бойцами. К столу подходит хозяин, Беорн Хрыфрыбрумссон. Он обошел двор, убедился, что все от мала до велика неплохо устроены, отдал распоряжения на завтрашний день. Заодно приказал открыть, вымыть и проветрить, подготовить женский терем, пустующий несколько лет. Он и не собирался его открывать, терем с красной дверью, но вот увидел Шолпан с юной дочкой и двумя служанками...
Странно. Его старое сердце, давно запертое, как сундук с когда-то ценными вещами, поставленный в красном углу и забытый, странно тронуто экзотической внешностью чужеземок. Смуглое гладкое лицо степной наездницы Шолпан, стройный стан, уверенная сила в движеньях... лет-то ей всего-то 30, ну чуть больше разве...
Путаница у меня выходит с возрастом моих героев. Если свериться с хронологической таблицей, дочери Ушуан и Аньчжоу, последнего царя хунну, сейчас лет семь, а нужно бы хоть 12. Лионелю не меньше 15, тоже не по документам, ну и пусть. Изначально они предназначены друг другу. Но что-то не складывается. Друг, побратим ее брата для нее брат, любимый, восхитительный брат, так же как Бахрам, молочный брат. Девочкам свойственно влюбляться в мужчин зрелого возраста, даже иногда в пожилых...
Нет, избранник ее сердца совсем молод (она даже и не знает, что у нее есть сердце). И очень красив, и храбр, и любезен, и смешит...
Несколько дней проходят в Сонной Лощине весело и празднично. Кто-то и в самом деле напьется и спит в свое удовольствие в тени на травке. И дело, зачем же пить, если не напиваться? Не наши идеальные герои, конечно. Кто попроще. Те, кого знаем по именам, заняты делом. Осматривают, чинят оружие и сбрую, панцири и латы, обиходят коней. Выезжают на патрульную службу с хозяйской дружиной, и не зря. Раз возле самого поместья наткнулись на тех самых гуннов. Пытались угнать хозяйских коров. Совсем, значит, отчаялись, подались в разбойники.
На нейтральной территории самое время выяснить, кто за кого, кто чей. И чьим бы хотел быть - а кто ничьим, если бы обстоятельства позволили. Часто переговоры ведутся через двух-трех посредников, как например с албанцами. Те быстро понимают, что приглашены на службу к византийцам, и согласны пока на скромный задаток. А там видно будет.
Новобранцы строятся за воротами, послы Константинополя прощаются с хозяином и друзьями на парадном дворе. Чуть придерживая нетерпеливо танцующего Мерани грузинский рыцарь подъезжает к крыльцу, где стоит Шолпан с дочерью, а из-за красной двери выглядывают девушки. Рыцарь произносит что-то длинное, любезное, судя по ритму, кланяется байбиче и обращает взгляд на встревоженное личико девочки. Вдруг она вскакивает на перила, обнимает его и быстро целует в щеку. Снимает свой шелковый вышитый пояс, малиновый, золотой, бирюзовый, и набрасывает ему на шею. Соскочив, исчезает за дверью...
Пожалуй, стоит рассказать еще вот о чем. Во время одной из вылазок в лес Лионель встречает Аллардайса. Им есть о чем поговорить.
Амиран, молчаливый и задумчивый, едет со своим отрядом к берегу реки. Там, как уговорено, их ждут лодки местных рыбарей и торговцев. Среди цветущих деревьев, кустов и трав, среди ароматов леса он порой различает еще один, странный... что-то в нем есть восточное, что ли... Потом понимает, что это легкий запах его нового шелкового шарфа...
Когда-то, еще в степи, внимательный Фируз от имени торгового дома «Крылатый верблюд» поднес редкое благовоние из Ирана супруге Сардара, Шолпан иногда вспоминает о нем - в торжественных случаях, но все её вещи уже носят отпечаток благородного благовония.
Старый китайский полководец обращается к Лионелю с тем вопросом, который однажды задавал. Где юноша видит свое место, где он хочет быть? С кем - в этой чужой, неотвратимо надвигающейся войне?
Здесь мое сердце и там мое сердце, - отвечает наш герой. - Там мой наставник, мои братья, здесь мой наставник и мои братья. Позвольте мне остаться с вами, господин.