АРФА БРИТАНИИ
Озабоченный феодал Боривой послал своих людей в ставку своего сюзерена Аттилы, она сравнительно недалеко, в верховьях Тиссы, в Карпатах. Но не сообщил гостям, что повелителя там заведомо нет, он перемещается на Запад с основной дружиной, гонцы постараются разведать, как с ним связаться. А что там, на Западе? В Бретани?
Король Артур не знает покоя. Ни сна, ни отдыха. Несколько раз он пересекал Ламанш туда и обратно. Он увел на континент лучших воинов с дружинами. Любезное отечество поклялись защищать успешно замиренные короли Южного Уэльса, но клятва хорошо, а свой глаз лучше, и своя рука владыка. Тем временем Вортигерн пригласил как бы в гости Хенгиста и Хорсу, договориться о возможном союзе против пиктов, но они якобы неправильно поняли и прибыли со всем племенем от столетнего хранителя древних памятей до родившегося на корабле младенца, и сразу потребовали территорию для поселения и размещения пожитков. Вот и сейчас Артур находится в Англии.
Дружину опекает король Бан, верховодят в ней Ланселот Озерный и Гавейн Логрский, неформальные лидеры, прославленные доблестью и бесчисленными подвигами. Приказывать или запрещать они никому не могут, естественно, тут все равны. В братстве Круглого Стола происходит брожение. Завезли воевать, войны нет, скучно, не поискать ли пока Святого Грааля? Кто сказал, что он на острове Британия, может здесь, в Арморике?
Вопрос непростой. У Мэлори они начинают поиски там, прямо с порога, но Французская Книга, на которую он ссылается, наверняка подразумевает дебри материка. Опять же у Мэлори они постоянно путешествуют на каких-то барках, встречаются в «месте нездешнем», ужинают у потомков Иосифа Аримафейского или даже у него самого, а он, по новейшим исследованиям, обосновался в Массилии (Марселе). Тем более рыцари у Мерлина не учились, географии не проходили.
Ланселот всячески старается удержать буйную вольницу на месте до возвращения Артура и не дать им заскучать. Короли Бан и Борс по очереди устраивают охоты, турниры и пиры (что довольно разорительно). И это уже не помогает. Соратники упрекают Ланселота: вот Гавейн взял и уехал, не спросясь, и нет его. Чем мы хуже?
Гавейна, убеждает Ланселот, Артур перед отбытием послал к аланам, как своего ближайшего родича, чтобы оказать им честь и убедить присоединиться к союзу римлян и вестготов. Неудивительно, что он задерживается, переговоры дело не быстрое. В нужное время вернется.
Вскорости Гавейн возвращается. Мрачный, как туча. За обедом у Бана рассказывает королю и товарищам о поездке. Рассказывает коротко, неохотно, сбиваясь и явно что-то умалчивая. Посольство, кажется, было успешным, обо всем переговорили, Сангибарн, верховный вождь/царь воинственных аланов, обещает прислать знатнейших племенных вождей на переговоры к Артуру. Вот вернется король, тогда...
Тайны и секреты, личные и дипломатические, в средние или даже до-средние века, как у нас, держались недолго. Примерно до первой встречи оруженосца с конюхом, расседлывающим рыцарского коня. И очень скоро все в лагере и при дворе знают, что у сэра Гавейна по пути произошла роковая встреча. Он был приглашен в замок местного рыцаря в каком-то диком месте. Там у него что-то было с прекрасной дамой, он поссорился с хозяином, они сразились, и Гавейн рыцаря убил... мало того, отрубил ему голову.
Очень неприятная история. Присутствие британцев на территории, похожей на лоскутное этническое одеяло, уже будоражит и раздражает аборигенов; а если начать рубить головы их знати...
Короли Бан и Борс приглашают Гавейна и Ланселота обсудить историю за бокалом портвейна у камина. Призывают своих самых мудрых советников. Гавейн радостно соглашается рассказать все как есть, облегчить душу, «только вы мне все равно не поверите».
Он с двумя сквайрами и тремя дружинниками ехал себе и ехал. И оказался в дремучей чаще. Деревья становились все выше, мрак все гуще, и они не заметили, что давно уже едут по узкой тропе в тесном ущелье, а потом и тропа пропала, а среди скал стояла маленькая часовня, вся заросшая травой и оплетенная плющом. Из нее вышел сгорбленный отшельник и сказал, что места сии принадлежат Рыцарю Зеленого Леса, который никому не служит и не подчиняется, никого не боится, и тут везде одна его воля. И вот он сейчас прибудет, слышу фырканье его коня.
Из зарослей, скрывавших часовню, показался всадник очень высокого роста на рослом коне. Был он весь в зеленом, и на коне болтались обрывки зеленой попоны, и с налобника его, и с плеч рыцаря, и со шлема свисали плети ежевики. Даже волосы его, борода и кожа казались зеленоватыми; даже масть коня отливала зеленью. Лицо его казалось не злым, а каким-то диким, бессмысленным.
- Гость, - прохрипел он. - Давно не было у меня гостей. Иди за мной, рыцарь. Один.
Он спрыгнул с седла, махнул Гавейну рукой и пролез в низкую дверь часовни. Рыцарь, пригнувшись, вошел за ним. За крошечной кельей с охапкой сена и чурбаком вместо стола (на нем лежала книга) открывался обширный мощеный двор с навесом, под навесом были сложены дрова и висели топоры самого разного размера и качества. Хозяин подошел, выбрал самый большой, с ярко начищенным широким лезвием, подбросил, перехватил поудобнее, слегка помахал. Гавейн положил руку на рукоять меча.
- Не понадобится тебе меч, - сказал зеленый человек. - Вот твое оружие.
Он неожиданно бросил топор Гавейну, и тот, растерянный, все же успел поймать ребристое, отполированное длинное топорище. И ждал, какой топор возьмет себе хозяин. Но тот перешел через двор и остановился возле огромного дубового пня.
- Ну-ка живо, - сказал он, снял свою замшелую каску, украшенную зацветающими ветками ежевики, - отруби мне голову.
Он то ли расстегнул, то ли разорвал ворот грязной суконной рубахи. Гавейн не двинулся с места.
- Мне не до церемоний, - рыкнул странный шутник. - Будешь тут изображать, перебью всю твою команду. Так выпало, дружочек; сегодня мой черед, а мог быть и твой. Не сделаешь, что сказано - все тут и сгибнете. А что потом тебе делать, потом и узнаешь. - и он решительно встал на колени перед плахой, закинул волосы наверх и положил на нее голову, не упуская Гавейна из вида.
Не чувствуя под собой ног, Гавейн сделал два шага, три, четыре, занося топор. Он все смотрел в глаза зеленого рыцаря, ожидая конца странной шутки. Он уже стоял над ним, держа топор над головой.
- Трус, - сказал Зеленый и плюнул в сторону своего невольного палача.
Топор упал.
Голова слегка откатилась в сторону, не закрывая глаз, и кажется слегка ухмыльнулась. Казненный встал, подхватил голову, взял под мышку, и голова провещала:
- Полдела сделано. Через двенадцать месяцев, день в день, час в час, приходи на это место, и клади голову сюда. Ну как, придешь?
Гавейн ответил, сам не понимая, как это у него получилось:
- Через год не могу ручаться. У нас тут война, так что сам понимаешь. Через месяц, может быть. А лучше через неделю-две.
Голова захохотала.
- Да когда сможешь, тогда и приходи. Вызови старика, а я уж тут буду.
- Буду жив, приду, - твердо сказал Гавейн.
Он прошел через келью и вышел к своему маленькому отряду. Там отшельник расстелил на камнях дерюгу, принес большой замшелый кувшин, положил доску, на ней нарезал большими кусками свинину и черствый хлеб. Путники поели (Гавейн не мог), и старик тут же указал им удобную тропу. По ней они к вечеру добрались до стана Сангибарна.
Король Артур не знает покоя. Ни сна, ни отдыха. Несколько раз он пересекал Ламанш туда и обратно. Он увел на континент лучших воинов с дружинами. Любезное отечество поклялись защищать успешно замиренные короли Южного Уэльса, но клятва хорошо, а свой глаз лучше, и своя рука владыка. Тем временем Вортигерн пригласил как бы в гости Хенгиста и Хорсу, договориться о возможном союзе против пиктов, но они якобы неправильно поняли и прибыли со всем племенем от столетнего хранителя древних памятей до родившегося на корабле младенца, и сразу потребовали территорию для поселения и размещения пожитков. Вот и сейчас Артур находится в Англии.
Дружину опекает король Бан, верховодят в ней Ланселот Озерный и Гавейн Логрский, неформальные лидеры, прославленные доблестью и бесчисленными подвигами. Приказывать или запрещать они никому не могут, естественно, тут все равны. В братстве Круглого Стола происходит брожение. Завезли воевать, войны нет, скучно, не поискать ли пока Святого Грааля? Кто сказал, что он на острове Британия, может здесь, в Арморике?
Вопрос непростой. У Мэлори они начинают поиски там, прямо с порога, но Французская Книга, на которую он ссылается, наверняка подразумевает дебри материка. Опять же у Мэлори они постоянно путешествуют на каких-то барках, встречаются в «месте нездешнем», ужинают у потомков Иосифа Аримафейского или даже у него самого, а он, по новейшим исследованиям, обосновался в Массилии (Марселе). Тем более рыцари у Мерлина не учились, географии не проходили.
Ланселот всячески старается удержать буйную вольницу на месте до возвращения Артура и не дать им заскучать. Короли Бан и Борс по очереди устраивают охоты, турниры и пиры (что довольно разорительно). И это уже не помогает. Соратники упрекают Ланселота: вот Гавейн взял и уехал, не спросясь, и нет его. Чем мы хуже?
Гавейна, убеждает Ланселот, Артур перед отбытием послал к аланам, как своего ближайшего родича, чтобы оказать им честь и убедить присоединиться к союзу римлян и вестготов. Неудивительно, что он задерживается, переговоры дело не быстрое. В нужное время вернется.
Вскорости Гавейн возвращается. Мрачный, как туча. За обедом у Бана рассказывает королю и товарищам о поездке. Рассказывает коротко, неохотно, сбиваясь и явно что-то умалчивая. Посольство, кажется, было успешным, обо всем переговорили, Сангибарн, верховный вождь/царь воинственных аланов, обещает прислать знатнейших племенных вождей на переговоры к Артуру. Вот вернется король, тогда...
Тайны и секреты, личные и дипломатические, в средние или даже до-средние века, как у нас, держались недолго. Примерно до первой встречи оруженосца с конюхом, расседлывающим рыцарского коня. И очень скоро все в лагере и при дворе знают, что у сэра Гавейна по пути произошла роковая встреча. Он был приглашен в замок местного рыцаря в каком-то диком месте. Там у него что-то было с прекрасной дамой, он поссорился с хозяином, они сразились, и Гавейн рыцаря убил... мало того, отрубил ему голову.
Очень неприятная история. Присутствие британцев на территории, похожей на лоскутное этническое одеяло, уже будоражит и раздражает аборигенов; а если начать рубить головы их знати...
Короли Бан и Борс приглашают Гавейна и Ланселота обсудить историю за бокалом портвейна у камина. Призывают своих самых мудрых советников. Гавейн радостно соглашается рассказать все как есть, облегчить душу, «только вы мне все равно не поверите».
Он с двумя сквайрами и тремя дружинниками ехал себе и ехал. И оказался в дремучей чаще. Деревья становились все выше, мрак все гуще, и они не заметили, что давно уже едут по узкой тропе в тесном ущелье, а потом и тропа пропала, а среди скал стояла маленькая часовня, вся заросшая травой и оплетенная плющом. Из нее вышел сгорбленный отшельник и сказал, что места сии принадлежат Рыцарю Зеленого Леса, который никому не служит и не подчиняется, никого не боится, и тут везде одна его воля. И вот он сейчас прибудет, слышу фырканье его коня.
Из зарослей, скрывавших часовню, показался всадник очень высокого роста на рослом коне. Был он весь в зеленом, и на коне болтались обрывки зеленой попоны, и с налобника его, и с плеч рыцаря, и со шлема свисали плети ежевики. Даже волосы его, борода и кожа казались зеленоватыми; даже масть коня отливала зеленью. Лицо его казалось не злым, а каким-то диким, бессмысленным.
- Гость, - прохрипел он. - Давно не было у меня гостей. Иди за мной, рыцарь. Один.
Он спрыгнул с седла, махнул Гавейну рукой и пролез в низкую дверь часовни. Рыцарь, пригнувшись, вошел за ним. За крошечной кельей с охапкой сена и чурбаком вместо стола (на нем лежала книга) открывался обширный мощеный двор с навесом, под навесом были сложены дрова и висели топоры самого разного размера и качества. Хозяин подошел, выбрал самый большой, с ярко начищенным широким лезвием, подбросил, перехватил поудобнее, слегка помахал. Гавейн положил руку на рукоять меча.
- Не понадобится тебе меч, - сказал зеленый человек. - Вот твое оружие.
Он неожиданно бросил топор Гавейну, и тот, растерянный, все же успел поймать ребристое, отполированное длинное топорище. И ждал, какой топор возьмет себе хозяин. Но тот перешел через двор и остановился возле огромного дубового пня.
- Ну-ка живо, - сказал он, снял свою замшелую каску, украшенную зацветающими ветками ежевики, - отруби мне голову.
Он то ли расстегнул, то ли разорвал ворот грязной суконной рубахи. Гавейн не двинулся с места.
- Мне не до церемоний, - рыкнул странный шутник. - Будешь тут изображать, перебью всю твою команду. Так выпало, дружочек; сегодня мой черед, а мог быть и твой. Не сделаешь, что сказано - все тут и сгибнете. А что потом тебе делать, потом и узнаешь. - и он решительно встал на колени перед плахой, закинул волосы наверх и положил на нее голову, не упуская Гавейна из вида.
Не чувствуя под собой ног, Гавейн сделал два шага, три, четыре, занося топор. Он все смотрел в глаза зеленого рыцаря, ожидая конца странной шутки. Он уже стоял над ним, держа топор над головой.
- Трус, - сказал Зеленый и плюнул в сторону своего невольного палача.
Топор упал.
Голова слегка откатилась в сторону, не закрывая глаз, и кажется слегка ухмыльнулась. Казненный встал, подхватил голову, взял под мышку, и голова провещала:
- Полдела сделано. Через двенадцать месяцев, день в день, час в час, приходи на это место, и клади голову сюда. Ну как, придешь?
Гавейн ответил, сам не понимая, как это у него получилось:
- Через год не могу ручаться. У нас тут война, так что сам понимаешь. Через месяц, может быть. А лучше через неделю-две.
Голова захохотала.
- Да когда сможешь, тогда и приходи. Вызови старика, а я уж тут буду.
- Буду жив, приду, - твердо сказал Гавейн.
Он прошел через келью и вышел к своему маленькому отряду. Там отшельник расстелил на камнях дерюгу, принес большой замшелый кувшин, положил доску, на ней нарезал большими кусками свинину и черствый хлеб. Путники поели (Гавейн не мог), и старик тут же указал им удобную тропу. По ней они к вечеру добрались до стана Сангибарна.