только детские книги читать
Идет к развязке дело...
Тот кусочек пустыни, где он стоял, где сидел окаменевший Профессор и лежал сэр Ричард, остался островом. Вокруг играло море. Кучу песка и тело Василия Виардо оно унесло сразу. Волны, вздымаясь, не задевали мистера Томпкинса, но всего его осыпали мелкой водяной пылью. Он дышал прохладой моря, он чувствовал соль на губах. Прекрасное зрелище мира ослепляло его, кружило голову. Он закрыл глаза. Он погрузился в отрадный мрак. Он слышал громкую музыку моря. Сердце его сжалось в счастливом и тревожном предчувствии. Он открыл глаза.
Рядом была она и выжимала пену из волос. Она вся изогнулась, чтобы отбросить назад мокрые кудри, и они сияли, как небо в звездах. Ее зелено-золотая чешуя сверкала, как увлажненный росой плодовый сад, ярко-белые плечи светились, как меловые холмы перед грозой. Она искоса взглянула на мистера Томпкинса огромным черным глазом, потом, отряхивая воду, несколько раз взмахнула крыльями, так что порыв ветра чуть не сбил его с ног. Она подняла над собой тучу брызг и яркую маленькую радугу. А море вокруг журчало, как ручеек на лугу, ворковало, как голубь.
- Ну, здравствуй, - сказала она наконец, опускаясь, чтобы смотреть ему прямо в лицо, и обжигая его взглядом, белизной и румянцем. Но тут же притворно вспыхнула, смиренно опустила глаза и протянула ему руку лодочкой. На ее щеках цвета граната появились две дивные ямочки. Мистер Томпкинс протянул руку, совершенно уверенный, что это равноценно прикосновению к молнии. Но ничего не произошло. Она церемонно пожала его руку; ему показалось, что он погрузил руку в струю прохладного пламени. Она снова распахнула глаза, словно вокруг настала ночь. Она сверкнула радостной улыбкой и тут же погасила ее.
- Не ждал? - шепнула она тоном сообщницы.
- Ждал, - ответил мистер Томпкинс и сам удивился - откуда взялся голос.
Она отскочила в сторону, сделала пируэт на хвосте и снова обернулась к нему - снова глаза опущены и даже рот прикрыт ладошкой, как тогда. Только конец хвоста извивался в воде, взбивая бурун.
- Ну вот и довелось, вот и свиделись, - сказала она медовым голосом, протяжно.
И вдруг расправила крылья во всю ширину. Мистер Томпкинс покачнулся. Пора бы ему, конечно, привыкнуть, но он тогда во мраке не мог их разглядеть; а теперь целое небо красот нависло над ним.
Темные, пышные, бархатистые, испещренные узорами из текучих лент и спиралей, они мерцали тысячами светлых глазков. Агат и малахит, павлиний хвост и спинка змеи, синее и коричневое, багряное и фиолетовое, изумрудное, бирюзовое, оранжевое - они колыхались в высоте, словно знамена неслыханного похода.
Он смотрел, запрокинув голову. Она сделала вид, что не видит его взгляда и что наоборот ей очень важно разглядеть что-то где-то вдали. Она поднималась вверх, вытягивая шею, отвернувшись. Но поскольку там, видимо, ничего особенного не было, она махнула рукой и плавно поплыла вокруг мистера Томпкинса, по-прежнему его не замечая. Первый и второй круг она скользила медленно, потом ускорила движение и вдруг понеслась как вихрь, не касаясь земли, извиваясь, взлетая и опускаясь. Мистер Томпкинс оказался в центре циклона. Вокруг свистели перья, мощный блестящий хвост хлестал по воздуху. Вдруг она бросилась ничком на землю, распластав крылья. Клубящаяся дымная туча волос упала ей на спину и закрыла ее всю. Она лежала, припав к земле, словно гигантская бабочка; но недолго. Она выпрямилась, упираясь в землю ладонями, и снизу посмотрела в лицо мистера Томпкинса. Он похолодел. Ее глаза были как две бездны ужаса и мрака, и он падал в них - в обе сразу.
- А знаешь, - сказала она тихо, и он увидел, что у нее губы дрожат от страха, - знаешь, что было бы, если... если бы ты... не ту стрелу... или...
- Что? - прошептал он, чувствуя, что волосы становятся дыбом.
- Не скажу, - сказала она. И снова смеялась, цвела, веселилась. Глаза ее сыпали искры.
- А я знаю, не скажу, - напевала она, покачиваясь, изгибая руки. - А я знаю, не скажу...
Он отвел взгляд и посмотрел мимо нее туда, где были его погибшие друзья.
Она сейчас же перестала танцевать.
Тот кусочек пустыни, где он стоял, где сидел окаменевший Профессор и лежал сэр Ричард, остался островом. Вокруг играло море. Кучу песка и тело Василия Виардо оно унесло сразу. Волны, вздымаясь, не задевали мистера Томпкинса, но всего его осыпали мелкой водяной пылью. Он дышал прохладой моря, он чувствовал соль на губах. Прекрасное зрелище мира ослепляло его, кружило голову. Он закрыл глаза. Он погрузился в отрадный мрак. Он слышал громкую музыку моря. Сердце его сжалось в счастливом и тревожном предчувствии. Он открыл глаза.
Рядом была она и выжимала пену из волос. Она вся изогнулась, чтобы отбросить назад мокрые кудри, и они сияли, как небо в звездах. Ее зелено-золотая чешуя сверкала, как увлажненный росой плодовый сад, ярко-белые плечи светились, как меловые холмы перед грозой. Она искоса взглянула на мистера Томпкинса огромным черным глазом, потом, отряхивая воду, несколько раз взмахнула крыльями, так что порыв ветра чуть не сбил его с ног. Она подняла над собой тучу брызг и яркую маленькую радугу. А море вокруг журчало, как ручеек на лугу, ворковало, как голубь.
- Ну, здравствуй, - сказала она наконец, опускаясь, чтобы смотреть ему прямо в лицо, и обжигая его взглядом, белизной и румянцем. Но тут же притворно вспыхнула, смиренно опустила глаза и протянула ему руку лодочкой. На ее щеках цвета граната появились две дивные ямочки. Мистер Томпкинс протянул руку, совершенно уверенный, что это равноценно прикосновению к молнии. Но ничего не произошло. Она церемонно пожала его руку; ему показалось, что он погрузил руку в струю прохладного пламени. Она снова распахнула глаза, словно вокруг настала ночь. Она сверкнула радостной улыбкой и тут же погасила ее.
- Не ждал? - шепнула она тоном сообщницы.
- Ждал, - ответил мистер Томпкинс и сам удивился - откуда взялся голос.
Она отскочила в сторону, сделала пируэт на хвосте и снова обернулась к нему - снова глаза опущены и даже рот прикрыт ладошкой, как тогда. Только конец хвоста извивался в воде, взбивая бурун.
- Ну вот и довелось, вот и свиделись, - сказала она медовым голосом, протяжно.
И вдруг расправила крылья во всю ширину. Мистер Томпкинс покачнулся. Пора бы ему, конечно, привыкнуть, но он тогда во мраке не мог их разглядеть; а теперь целое небо красот нависло над ним.
Темные, пышные, бархатистые, испещренные узорами из текучих лент и спиралей, они мерцали тысячами светлых глазков. Агат и малахит, павлиний хвост и спинка змеи, синее и коричневое, багряное и фиолетовое, изумрудное, бирюзовое, оранжевое - они колыхались в высоте, словно знамена неслыханного похода.
Он смотрел, запрокинув голову. Она сделала вид, что не видит его взгляда и что наоборот ей очень важно разглядеть что-то где-то вдали. Она поднималась вверх, вытягивая шею, отвернувшись. Но поскольку там, видимо, ничего особенного не было, она махнула рукой и плавно поплыла вокруг мистера Томпкинса, по-прежнему его не замечая. Первый и второй круг она скользила медленно, потом ускорила движение и вдруг понеслась как вихрь, не касаясь земли, извиваясь, взлетая и опускаясь. Мистер Томпкинс оказался в центре циклона. Вокруг свистели перья, мощный блестящий хвост хлестал по воздуху. Вдруг она бросилась ничком на землю, распластав крылья. Клубящаяся дымная туча волос упала ей на спину и закрыла ее всю. Она лежала, припав к земле, словно гигантская бабочка; но недолго. Она выпрямилась, упираясь в землю ладонями, и снизу посмотрела в лицо мистера Томпкинса. Он похолодел. Ее глаза были как две бездны ужаса и мрака, и он падал в них - в обе сразу.
- А знаешь, - сказала она тихо, и он увидел, что у нее губы дрожат от страха, - знаешь, что было бы, если... если бы ты... не ту стрелу... или...
- Что? - прошептал он, чувствуя, что волосы становятся дыбом.
- Не скажу, - сказала она. И снова смеялась, цвела, веселилась. Глаза ее сыпали искры.
- А я знаю, не скажу, - напевала она, покачиваясь, изгибая руки. - А я знаю, не скажу...
Он отвел взгляд и посмотрел мимо нее туда, где были его погибшие друзья.
Она сейчас же перестала танцевать.