цитаты
Цитату про злое семя и достойный плод кто-то из знакомых умников, Трауберг, или Кари, или её муж переиначили примерно так: "Почему всякое гнилое в своей сути начинание обязательно имеет достойный себя маразматический конец?" М.б. это тоже была цитата откуда-то. Почему бы ему, в самом деле, просто не заглохнуть, раствориться, забыться? Да нет, наверно таких примеров масса, всякие начинания сов.власти. Целина, например, или молодежные движения. Ну да, это же были попытки сверху. А национализм - внутренняя потребность. Не только комплекс неполноценности. Сейчас, на исходе, это именно оно; а тогда, в начале, это было множество здоровых явлений, какое-то прорастание травы сквозь асфальт. Например, деревенская проза. Очень долго невозможно было издать правдивую книгу о послевоенной деревне. Но пробились! Новая, очень талантливая, искренняя литература, жизнь мало кому известная...
Но как же они ненавидели интеллигенцию! Не помню уже, что я читала (в рукописи) - "Царь-рыбу", кажется. Там, где появляется "городской" - просто зубовный скрежет и полная утрата литературного чутья. Таланта.
А кто за них душу положил, как не литераторы, редакторы, рецензенты? Бескорыстные, святые люди, "чей облик стерт и имя позабыто". Но там тоже царило отмежевание, размежевание, руко-неподавание, выяснения в телефонных разговорах, с кем больше нельзя... часами! Трауберг, раз как-то, положив трубку сказала растерянно: мне кажется, что мне звонят Регана и Гонерилья. Ну да, и церковные дела были тут. Подписание и неподписание писем, бойкоты... Подписание грозило утратой единственного заработка.
Солженицын вот тоже требовал отмежевания: живи не по лжи, уходи со службы, тогда враз система рухнет!
Очень жалко Алексан Исаича, они там, русофилы, клубились вокруг него, толпились.
Мы про это все слышали краем уха, от литературных подруг ("художники - народ полуинтеллигентный", Венера Пустомельская), родной литературе предпочитали Гарднера и Стаута, Честертона и Льюиса, и не смотрели отечественное кино. Даже по телевизору, когда он был. Особенно те фильмы, о которых "говорили"...
Казалось, кончился совок, и все это как-то рассосалось. А оно вот оно, только без всяких украшений: философии, литературы, попыток осмысления. Всяких там дворянских причуд. С большой кровью. Бесконечное.
Но как же они ненавидели интеллигенцию! Не помню уже, что я читала (в рукописи) - "Царь-рыбу", кажется. Там, где появляется "городской" - просто зубовный скрежет и полная утрата литературного чутья. Таланта.
А кто за них душу положил, как не литераторы, редакторы, рецензенты? Бескорыстные, святые люди, "чей облик стерт и имя позабыто". Но там тоже царило отмежевание, размежевание, руко-неподавание, выяснения в телефонных разговорах, с кем больше нельзя... часами! Трауберг, раз как-то, положив трубку сказала растерянно: мне кажется, что мне звонят Регана и Гонерилья. Ну да, и церковные дела были тут. Подписание и неподписание писем, бойкоты... Подписание грозило утратой единственного заработка.
Солженицын вот тоже требовал отмежевания: живи не по лжи, уходи со службы, тогда враз система рухнет!
Очень жалко Алексан Исаича, они там, русофилы, клубились вокруг него, толпились.
Мы про это все слышали краем уха, от литературных подруг ("художники - народ полуинтеллигентный", Венера Пустомельская), родной литературе предпочитали Гарднера и Стаута, Честертона и Льюиса, и не смотрели отечественное кино. Даже по телевизору, когда он был. Особенно те фильмы, о которых "говорили"...
Казалось, кончился совок, и все это как-то рассосалось. А оно вот оно, только без всяких украшений: философии, литературы, попыток осмысления. Всяких там дворянских причуд. С большой кровью. Бесконечное.