ДОМОЙ С НАБИТЫМИ ШТАНАМИ
под утро Грабш добрался до пещеры. При виде его Олли запрыгала от радости.
- Воришка ушастый! Я уж думала, тебя опять арестовали и заперли в подвале, колокольчик ты мой! - приговаривала она. - А зачем ты пошел разбойничать? Все не можешь отвыкнуть…
Тут только она заметила его голые ноги. И залилась громким смехом. А он гордо показал ей битком набитые штаны, вынул палку колбасы, дал откусить, и сам откусил большой кусок. Потом он вытряхнул добычу, надел штаны как следует и собрался за остальными трофеями, припрятанными в скальном тайнике.
- Может, подождешь, пока рассветет? - предложила Олли.
- Нет, - ответил разбойник, жуя колбасу, - к завтраку, самое позднее к обеду, в лес нагрянет полиция.
Он был уже у края болота, когда Олли крикнула ему вслед:
- У Салки начался насморк! Между прочим, от пещерной сырости. Нам правда нужен дом, и как можно скорее!
- Ерунда! - прокричал в ответ Грабш. - Отец и дед прекрасно жили в пещере, и все мои предки в ней…
Но Олли перебила его:
- Какое мне дело до твоих предков? Я думаю, Грабшам пора выбираться на свет, на свежий воздух.
Она убрала добычу в двенадцать ящиков огромного шкафа. Как обычно, она подергала за ручку, пытаясь выдвинуть тринадцатый, потайной ящик. Но он давно застрял.
Грабш бегал к расселине дважды. Вернувшись из второго похода с тяжелым мешком и подкатывая к пещере бочку с селедкой, он услышал полицейскую сирену.
- Наконец-то, - сказал он. - Я уж удивился, что их все нет. Олли, погаси огонь, а то они заметят дым.
Но Олли лежала на куче листьев совершенно без сил. Нос у нее был в сахарном песке. На куче по обе стороны валялись колбасные шкурки и селедочные хвосты. И по всей пещере пахло кофе.
- Чего удивляешься? - выдавила из себя Олли. - Я целую зиму протянула на орехах и ежевичном варенье. Зато теперь я наелась!
- Вот молока-то будет! - весело ответил Грабш. - Салочка (- Schmalzchen? Лень, понимаете, снова найти на немецком. А интересно. - germiones_muzh.), радуйся!
Но Салка, похоже, не собиралась радоваться, потому что орала как резаная.
Грабш перепугался:
- Ее слышно до самого Чихенау!
- У нее заложен нос, - сказала Олли. - Построй дом, и она замолчит.
Он схватил котел и залил огонь в очаге остатками кофе. Переложил Салку поближе к Олли. Она приложила ее к груди, и девочка принялась сосать, а за стенами пещеры, в лесу полицейские тем временем переходили болото - как случалось не раз, когда они пытались пробраться к логову разбойника. Тут и там раздавались приказы, кто-то ругался, эхо разносило по лесу крики. Наконец послышалась пожарная сирена, и Грабш сказал Олли:
- Опять у них кто-то провалился в болото. Каждый раз одно и то же. Повезло нам, что оттепель.
Он пересел поближе к входу и деловито прислушался к шуму в лесу. Да, каждый раз одно и то же, пожарным снова пришлось вытаскивать из болота нескольких полицейских. Джип тоже провалился в трясину. А капитан Штольценбрук сердился и кричал:
- Ах, негодяй! Вы у меня дождетесь, поймаем - сотрем в порошок!
- Поймайте сначала! - откликнулся Грабш в пещере, протяжно и с чувством рыгнул и выковырял кусочек колбасы из зубов. Потом лег рядом с уснувшими Олли и Салкой.
- Нет, - повторил он, засыпая, - не буду я строить дом. Дом слишком заметная вещь. Его и видно издалека, и обстрелять можно. Самое надежное место для разбойника и его семьи была и будет пещера.
С этими словами он уснул и захрапел так громко, что старый лесник Эммерих, который бродил по лесу и наткнулся на идущих домой полицейских, удивленно остановился и сказал собаке:
- Да, Чапа, если бы мы не знали, что в Чихенбургской округе нет моря, я бы поклялся, что слышу морской прибой.
ГУДРУН ПАУЗЕВАНГ «БОЛЬШАЯ КНИГА О РАЗБОЙНИКЕ ГРАБШЕ»
- Воришка ушастый! Я уж думала, тебя опять арестовали и заперли в подвале, колокольчик ты мой! - приговаривала она. - А зачем ты пошел разбойничать? Все не можешь отвыкнуть…
Тут только она заметила его голые ноги. И залилась громким смехом. А он гордо показал ей битком набитые штаны, вынул палку колбасы, дал откусить, и сам откусил большой кусок. Потом он вытряхнул добычу, надел штаны как следует и собрался за остальными трофеями, припрятанными в скальном тайнике.
- Может, подождешь, пока рассветет? - предложила Олли.
- Нет, - ответил разбойник, жуя колбасу, - к завтраку, самое позднее к обеду, в лес нагрянет полиция.
Он был уже у края болота, когда Олли крикнула ему вслед:
- У Салки начался насморк! Между прочим, от пещерной сырости. Нам правда нужен дом, и как можно скорее!
- Ерунда! - прокричал в ответ Грабш. - Отец и дед прекрасно жили в пещере, и все мои предки в ней…
Но Олли перебила его:
- Какое мне дело до твоих предков? Я думаю, Грабшам пора выбираться на свет, на свежий воздух.
Она убрала добычу в двенадцать ящиков огромного шкафа. Как обычно, она подергала за ручку, пытаясь выдвинуть тринадцатый, потайной ящик. Но он давно застрял.
Грабш бегал к расселине дважды. Вернувшись из второго похода с тяжелым мешком и подкатывая к пещере бочку с селедкой, он услышал полицейскую сирену.
- Наконец-то, - сказал он. - Я уж удивился, что их все нет. Олли, погаси огонь, а то они заметят дым.
Но Олли лежала на куче листьев совершенно без сил. Нос у нее был в сахарном песке. На куче по обе стороны валялись колбасные шкурки и селедочные хвосты. И по всей пещере пахло кофе.
- Чего удивляешься? - выдавила из себя Олли. - Я целую зиму протянула на орехах и ежевичном варенье. Зато теперь я наелась!
- Вот молока-то будет! - весело ответил Грабш. - Салочка (- Schmalzchen? Лень, понимаете, снова найти на немецком. А интересно. - germiones_muzh.), радуйся!
Но Салка, похоже, не собиралась радоваться, потому что орала как резаная.
Грабш перепугался:
- Ее слышно до самого Чихенау!
- У нее заложен нос, - сказала Олли. - Построй дом, и она замолчит.
Он схватил котел и залил огонь в очаге остатками кофе. Переложил Салку поближе к Олли. Она приложила ее к груди, и девочка принялась сосать, а за стенами пещеры, в лесу полицейские тем временем переходили болото - как случалось не раз, когда они пытались пробраться к логову разбойника. Тут и там раздавались приказы, кто-то ругался, эхо разносило по лесу крики. Наконец послышалась пожарная сирена, и Грабш сказал Олли:
- Опять у них кто-то провалился в болото. Каждый раз одно и то же. Повезло нам, что оттепель.
Он пересел поближе к входу и деловито прислушался к шуму в лесу. Да, каждый раз одно и то же, пожарным снова пришлось вытаскивать из болота нескольких полицейских. Джип тоже провалился в трясину. А капитан Штольценбрук сердился и кричал:
- Ах, негодяй! Вы у меня дождетесь, поймаем - сотрем в порошок!
- Поймайте сначала! - откликнулся Грабш в пещере, протяжно и с чувством рыгнул и выковырял кусочек колбасы из зубов. Потом лег рядом с уснувшими Олли и Салкой.
- Нет, - повторил он, засыпая, - не буду я строить дом. Дом слишком заметная вещь. Его и видно издалека, и обстрелять можно. Самое надежное место для разбойника и его семьи была и будет пещера.
С этими словами он уснул и захрапел так громко, что старый лесник Эммерих, который бродил по лесу и наткнулся на идущих домой полицейских, удивленно остановился и сказал собаке:
- Да, Чапа, если бы мы не знали, что в Чихенбургской округе нет моря, я бы поклялся, что слышу морской прибой.
ГУДРУН ПАУЗЕВАНГ «БОЛЬШАЯ КНИГА О РАЗБОЙНИКЕ ГРАБШЕ»