В МОГИЛУ И ОБРАТНО
аппетит возвращался, особенно во время еды. С каждым днем Грабш съедал все больше, и скоро припасов, которые он натаскал с разбоя за лето, почти не осталось. Наконец, в последний ноябрьский день он собрался с силами и, шатаясь, вышел из пещеры - сделал несколько шагов по свежему снегу.
Олли сияла, хотя выглядел разбойник неважно: бледный и такой худой, что кожаные штаны можно было дважды обернуть вокруг него. Все мускулы у него ужасно ослабли, и он еле-еле добрел до ямы, которую выкопала Олли.
- Мастерская работа! - похвалил он. - Никогда бы не подумал, что ты так здорово копаешь.
И Олли засияла еще ярче.
- Ура! - выкрикнул разбойник, - еще несколько дней, и пора на разбой!
И тут Олли заплакала. Она закрыла лицо фартуком и зарыдала, повторяя сквозь слезы:
- Ты столько дней прожил без разбоя. Зачем опять привыкать?
- Да у меня просто был перерыв, - мрачно сказал он. - А если кому и надо здесь от чего-то отвыкнуть, так это тебе. От того, чтобы вечно меня поучать и отучать. С ума сойти можно!
- Тебе все равно нельзя много ходить, - ответила она, - ты ослаб.
- А есть мы что будем, скажи на милость, когда у нас припасов осталось до послезавтра? Орехи с ежевичным вареньем?
- Почему бы и нет? - сердито сказала она. - А хочешь - подстрели нам зайца или оленя.
- А где мне взять дробь и патроны, если не грабить? - спросил он. И она не знала, что на это ответить.
На следующий день он доковылял до болота. Снег еще не растаял и сверкал на солнце.
- Олли, выходи, - покричал он в сторону пещеры. - Давай посидим у болота, как летом. Помнишь, как хорошо было?
И он смел снег с печной дверцы.
- В такую погоду? - удивилась Олли. - Холодно сейчас. Застудишься. Схватишь воспаление мочевого пузыря.
- Кто - я? Да я в жизни ничего лишнего не хватал, - проворчал Грабш.
- Кроме мухоморов, - пошутила Олли. - Я сейчас варю клецки. Если их не снять с огня вовремя, разварятся в кашу.
- Все равно я их съем, - мирно отозвался Грабш. - Иди-ка сюда.
Тепло и уютно было сидеть на коленях у разбойника, обернувшись его бородой, и она увидела, что болото и зимой бывает красивым. Снег лежал на камышах и осоке, как сахарная пудра.
- Да, хорошо здесь, - ласково сказала она. - Посидели - и хватит. Тебе надо беречься.
- Беречься? - заревел он. - Да я уже могу бегать!
Он поставил Олли на землю, помчался к пещере, не заметил могилу и провалился. Выбраться оттуда у него не хватило сил. Пришлось Олли лезть к нему в яму с лопатой и делать ступеньки. Она замерзла и промочила ноги, потому что выбежала из дома в тапочках.
- Что мне стоило сразу закопать могилу, - сокрушалась она.
- Нет уж, - ответил он, - жалко. Такая могила всегда может пригодиться. А уж второй раз я не провалюсь, будь спокойна.
Он хотел было помочь ей делать ступеньки, копнул два раза и с трудом перевел дух. Пришлось покориться и отдать лопату жене.
- Надо было поесть клецок, сил было бы больше, - пробормотал он.
- Невезучая была осень, правда? - вздохнула она и чихнула три раза подряд. - Да и зима неважно начинается.
- Это еще почему? - удивился он. - Мне, например, очень повезло. Я же от мухоморов мог окочуриться. А только что, когда провалился, я же мог шею себе свернуть!
Наконец Олли вытащила своего Ромуальда из ямы, а сама продрогла до костей - от промокших ног холод дополз до колен, а от колен по спине к затылку. В пещере разбойник первым делом набросился на суп и на клецки, а она с головной болью закопалась в постель из листвы. К вечеру у нее начался озноб, и каждые пятнадцать минут Олли бегала на горшок.
- Я же говорила, - сказала Олли, - застудиться зимой ничего не стоит.
- И все ради меня, - виновато сказал Грабш. - Залезай ко мне в бороду.
На следующее утро Олли стало хуже. Он сам приготовил завтрак. Вывалил на сковородку все продукты, какие оставались: последнюю банку горчицы, тринадцать брикетов для пудинга, пару ломтиков копченого лосося, две дюжины марципановых шариков, три баночки йогурта и килограмм гусиного смальца, - и перемешал. Запах от горячего месива шел своеобразный. Грабш предложил позавтракать Олли, но у нее аппетита не было. И очень болел живот.
Грабш доел, облизал сковородку, а потом сел рядом с Олли и загрустил. Каждую минуту он спрашивал:
- Теперь тебе лучше?
Но лучше ей не становилось. Совсем наоборот. Температура весь день росла. К вечеру Олли уже стонала от боли.
- Мне нужен лекарственный чай, - чуть не плакала она. - Лекарственный сбор «Доктор Шнуффель»! Он и тетушке Хильде всегда помогал. Он бывает только в аптеках.
- Ну если дело за чаем, - сказал разбойник и поднялся с кучи листьев, - я тебе его раздобуду.
- Ты что, пойдешь за ним на разбой? - испугалась Олли. - Сам едва стоишь на ногах.
- Не забудь, что я плотно позавтракал, - сказал он. - И потом, это совсем не трудный разбой. Коробочка чая - и все. Аптекарь - человек тонкий. Будет сопротивляться, я его одним мизинцем утоплю в его же каплях и мазях.
- У меня плохое предчувствие, Ромуальд, - вздохнула Олли. - Что я буду делать, если ты не вернешься?
- Ты же знаешь, меня еще ни разу не поймала полиция, - ответил он.
ГУДРУН ПАУЗЕВАНГ «БОЛЬШАЯ КНИГА О РАЗБОЙНИКЕ ГРАБШЕ»
Олли сияла, хотя выглядел разбойник неважно: бледный и такой худой, что кожаные штаны можно было дважды обернуть вокруг него. Все мускулы у него ужасно ослабли, и он еле-еле добрел до ямы, которую выкопала Олли.
- Мастерская работа! - похвалил он. - Никогда бы не подумал, что ты так здорово копаешь.
И Олли засияла еще ярче.
- Ура! - выкрикнул разбойник, - еще несколько дней, и пора на разбой!
И тут Олли заплакала. Она закрыла лицо фартуком и зарыдала, повторяя сквозь слезы:
- Ты столько дней прожил без разбоя. Зачем опять привыкать?
- Да у меня просто был перерыв, - мрачно сказал он. - А если кому и надо здесь от чего-то отвыкнуть, так это тебе. От того, чтобы вечно меня поучать и отучать. С ума сойти можно!
- Тебе все равно нельзя много ходить, - ответила она, - ты ослаб.
- А есть мы что будем, скажи на милость, когда у нас припасов осталось до послезавтра? Орехи с ежевичным вареньем?
- Почему бы и нет? - сердито сказала она. - А хочешь - подстрели нам зайца или оленя.
- А где мне взять дробь и патроны, если не грабить? - спросил он. И она не знала, что на это ответить.
На следующий день он доковылял до болота. Снег еще не растаял и сверкал на солнце.
- Олли, выходи, - покричал он в сторону пещеры. - Давай посидим у болота, как летом. Помнишь, как хорошо было?
И он смел снег с печной дверцы.
- В такую погоду? - удивилась Олли. - Холодно сейчас. Застудишься. Схватишь воспаление мочевого пузыря.
- Кто - я? Да я в жизни ничего лишнего не хватал, - проворчал Грабш.
- Кроме мухоморов, - пошутила Олли. - Я сейчас варю клецки. Если их не снять с огня вовремя, разварятся в кашу.
- Все равно я их съем, - мирно отозвался Грабш. - Иди-ка сюда.
Тепло и уютно было сидеть на коленях у разбойника, обернувшись его бородой, и она увидела, что болото и зимой бывает красивым. Снег лежал на камышах и осоке, как сахарная пудра.
- Да, хорошо здесь, - ласково сказала она. - Посидели - и хватит. Тебе надо беречься.
- Беречься? - заревел он. - Да я уже могу бегать!
Он поставил Олли на землю, помчался к пещере, не заметил могилу и провалился. Выбраться оттуда у него не хватило сил. Пришлось Олли лезть к нему в яму с лопатой и делать ступеньки. Она замерзла и промочила ноги, потому что выбежала из дома в тапочках.
- Что мне стоило сразу закопать могилу, - сокрушалась она.
- Нет уж, - ответил он, - жалко. Такая могила всегда может пригодиться. А уж второй раз я не провалюсь, будь спокойна.
Он хотел было помочь ей делать ступеньки, копнул два раза и с трудом перевел дух. Пришлось покориться и отдать лопату жене.
- Надо было поесть клецок, сил было бы больше, - пробормотал он.
- Невезучая была осень, правда? - вздохнула она и чихнула три раза подряд. - Да и зима неважно начинается.
- Это еще почему? - удивился он. - Мне, например, очень повезло. Я же от мухоморов мог окочуриться. А только что, когда провалился, я же мог шею себе свернуть!
Наконец Олли вытащила своего Ромуальда из ямы, а сама продрогла до костей - от промокших ног холод дополз до колен, а от колен по спине к затылку. В пещере разбойник первым делом набросился на суп и на клецки, а она с головной болью закопалась в постель из листвы. К вечеру у нее начался озноб, и каждые пятнадцать минут Олли бегала на горшок.
- Я же говорила, - сказала Олли, - застудиться зимой ничего не стоит.
- И все ради меня, - виновато сказал Грабш. - Залезай ко мне в бороду.
На следующее утро Олли стало хуже. Он сам приготовил завтрак. Вывалил на сковородку все продукты, какие оставались: последнюю банку горчицы, тринадцать брикетов для пудинга, пару ломтиков копченого лосося, две дюжины марципановых шариков, три баночки йогурта и килограмм гусиного смальца, - и перемешал. Запах от горячего месива шел своеобразный. Грабш предложил позавтракать Олли, но у нее аппетита не было. И очень болел живот.
Грабш доел, облизал сковородку, а потом сел рядом с Олли и загрустил. Каждую минуту он спрашивал:
- Теперь тебе лучше?
Но лучше ей не становилось. Совсем наоборот. Температура весь день росла. К вечеру Олли уже стонала от боли.
- Мне нужен лекарственный чай, - чуть не плакала она. - Лекарственный сбор «Доктор Шнуффель»! Он и тетушке Хильде всегда помогал. Он бывает только в аптеках.
- Ну если дело за чаем, - сказал разбойник и поднялся с кучи листьев, - я тебе его раздобуду.
- Ты что, пойдешь за ним на разбой? - испугалась Олли. - Сам едва стоишь на ногах.
- Не забудь, что я плотно позавтракал, - сказал он. - И потом, это совсем не трудный разбой. Коробочка чая - и все. Аптекарь - человек тонкий. Будет сопротивляться, я его одним мизинцем утоплю в его же каплях и мазях.
- У меня плохое предчувствие, Ромуальд, - вздохнула Олли. - Что я буду делать, если ты не вернешься?
- Ты же знаешь, меня еще ни разу не поймала полиция, - ответил он.
ГУДРУН ПАУЗЕВАНГ «БОЛЬШАЯ КНИГА О РАЗБОЙНИКЕ ГРАБШЕ»