Памяти ликвидаторов аварии на ЧАЭС
Сегодня, 27 лет спустя, память о героях, ценой собственной жизни спасших тысячи, а может быть и миллионы жизней других людей, жива, и мы не имеем права забыть о них. В здоровой человеческой сущности - жертвенность «за други своя», за своего близкого, ответственность за человека, попавшего в беду.
Как мудро писал святитель Николай Сербский, епископ Охридский и Жичский: «Не верь теориям и разговорам о законе эгоизма. Его не существует. Господь правит миром, а люди - род Божий. Человек, прыгнувший в поток, чтобы спасти тонущего, в один миг уничтожает все эти теории и пресекает такие разговоры».
Взрывы на четвёртом энергоблоке Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года, разрушившие реактор, поставил перед ними, обычными людьми, серьёзный вопрос, предопределивший дальнейший путь не только спасённых ими, но и их личный. Тогда они взяли на себя груз, сопоставимый с восхождением на Голгофу.
Каждый раз, когда я думаю о них, меня мучит вопрос - стóят ли те незначительные преимущества в производстве энергии, техническом прогрессе, жизней, судеб наших людей, друзей, наших близких, отцов, матерей, жён, детей, братьев и сестёр? Стóят ли того материальные успехи, ничтожные перед вечностью?
Ответом на это будут слова моего сверстника, сына одного из тех героев: «С детства любил технику... Я мечтал... Вырасту - буду технарь, как папа, он технику обожал. Мы вместе с ним все время что-то конструировали. Строили. Папа уехал... Я не слышал, как он собирался. Я спал. Утром увидел заплаканную маму: „Наш папа - в Чернобыле“. Ждали папу, как с войны... Он вернулся и снова стал ходить на завод. Ничего не рассказывал. А в школе я всем хвастался, что мой папа приехал из Чернобыля, он - ликвидатор, а ликвидаторы - это те, кто помогал ликвидировать аварию. Герои! Мальчишки мне завидовали. Через год папа заболел... Мы ходили по больничному скверу... Это было после второй операции... И он первый раз заговорил со мной о Чернобыле... Работали они недалеко от реактора. Тихо-мирно, вспоминал, красиво. А в это время что-то происходит. Сады цветут. А для кого? Люди из деревень ушли. Ехали через город Припять: на балконе висит белье, горшки с цветами. Стоит под кустом велосипед с брезентовой сумкой почтальона, набитый газетами и письмами. И на ней птичье гнездо. Как в кино, я видел... Они „чистили“ то, что надо было бросить. Снимали грунт, загрязненный цезием и стронцием. Назавтра - все снова „щелкало“. На прощание нам пожали руки и вручили справки с благодарностью за самоотверженность...
Отец вспоминал и вспоминал. В последний раз вернулся из больницы и сказал нам: „Если останусь жив, никакой химии, никакой физики. Уйду с завода... Только в пастухи...“
Мы с мамой остались вдвоем. Я не пойду в технический институт, как мечтает моя мама. В тот, где папа учился...» (из документальной книги Светланы Алексиевич «Чернобыльская молитва»)
http://modus-agendi.org/news/1769
Как мудро писал святитель Николай Сербский, епископ Охридский и Жичский: «Не верь теориям и разговорам о законе эгоизма. Его не существует. Господь правит миром, а люди - род Божий. Человек, прыгнувший в поток, чтобы спасти тонущего, в один миг уничтожает все эти теории и пресекает такие разговоры».
Взрывы на четвёртом энергоблоке Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года, разрушившие реактор, поставил перед ними, обычными людьми, серьёзный вопрос, предопределивший дальнейший путь не только спасённых ими, но и их личный. Тогда они взяли на себя груз, сопоставимый с восхождением на Голгофу.
Каждый раз, когда я думаю о них, меня мучит вопрос - стóят ли те незначительные преимущества в производстве энергии, техническом прогрессе, жизней, судеб наших людей, друзей, наших близких, отцов, матерей, жён, детей, братьев и сестёр? Стóят ли того материальные успехи, ничтожные перед вечностью?
Ответом на это будут слова моего сверстника, сына одного из тех героев: «С детства любил технику... Я мечтал... Вырасту - буду технарь, как папа, он технику обожал. Мы вместе с ним все время что-то конструировали. Строили. Папа уехал... Я не слышал, как он собирался. Я спал. Утром увидел заплаканную маму: „Наш папа - в Чернобыле“. Ждали папу, как с войны... Он вернулся и снова стал ходить на завод. Ничего не рассказывал. А в школе я всем хвастался, что мой папа приехал из Чернобыля, он - ликвидатор, а ликвидаторы - это те, кто помогал ликвидировать аварию. Герои! Мальчишки мне завидовали. Через год папа заболел... Мы ходили по больничному скверу... Это было после второй операции... И он первый раз заговорил со мной о Чернобыле... Работали они недалеко от реактора. Тихо-мирно, вспоминал, красиво. А в это время что-то происходит. Сады цветут. А для кого? Люди из деревень ушли. Ехали через город Припять: на балконе висит белье, горшки с цветами. Стоит под кустом велосипед с брезентовой сумкой почтальона, набитый газетами и письмами. И на ней птичье гнездо. Как в кино, я видел... Они „чистили“ то, что надо было бросить. Снимали грунт, загрязненный цезием и стронцием. Назавтра - все снова „щелкало“. На прощание нам пожали руки и вручили справки с благодарностью за самоотверженность...
Отец вспоминал и вспоминал. В последний раз вернулся из больницы и сказал нам: „Если останусь жив, никакой химии, никакой физики. Уйду с завода... Только в пастухи...“
Мы с мамой остались вдвоем. Я не пойду в технический институт, как мечтает моя мама. В тот, где папа учился...» (из документальной книги Светланы Алексиевич «Чернобыльская молитва»)
http://modus-agendi.org/news/1769