Туфли
Самую шикарную обувь, которая была у меня в жизни, я купил, как сейчас помню, в середине июля 1994 года. И вышло это довольно забавным образом.
В тот год я аккурат закончил один маленький таежный вуз, и был уже на полпути в московскую аспирантуру. Красный диплом, рекомендация кафедры, на принимающей стороне я заочно знал всех профессоров и зачитывался их монографиями, даже чемодан был наполовину собран.
Проблема была в том, что у меня не было денег на московскую жизнь. По крайней мере на первоначальный ее период. Работал я в своей тайге по программистким делам там-сям студентом уже года три, но приносило это сравнительно небольшие деньги, которые тратились - я сейчас даже уже не вспомню на что именно, но как-то довольно незаметно утекали. По пути течения еще и с хрустом подъедаемые инфляцией - 92-93-94 годы, цены прибавляли по нулю чуть ли не раз в квартал, а на валютные расчеты тогда перешла только столица, в провинции не было такой привычки.
И волей-неволей пришлось перейти на темную сторону заработков, тем более что половина моих друзей исправно челночила по всем близлежавшим заграницам, и уже постепенно обрастала праворульными японками и местными девицами.
Поэтому, оглядевшись и поразмыслив с парой таких друзей - Андрюхой и Серегой - прикинул в чем я волоку, ну не в кофточках же с люрексом, - и начали мы возить компьютерную и оргтехнику.
Разница в ценах между краевым центром (ночь на поезде) и глухой тайгой (еще ночь на поезде) при хорошо подвешенном языке и малоразборчивых офисных труженниках составляла какие-то дикие сотни процентов. Если на одной печатной машинке "самсунг" - фантастика! у нее была корректирующая лента и память на целую строку текста! - не удавалось заработать два конца, сделка считалась так себе. Дикие лихие годы, ага.
Причем как нас тогда не прищучил никто из местных криминальных личностей - мне так и осталось неведомо. Уголовный край, банда на банде. Видимо челноков было всё же больше чем банд, и работы им и без нас хватало, одним словом - обошлось.
И вот в одну из июльских поездок нам удалось провернуть совсем уж мегасделку. Отдаленная госконтора, что-то вроде налоговой, или пенсионной, купила сразу ксерокс, комп с принтером, пару машинок, еще чего-то по мелочи. Причем деньги безналом перечислили на личный счет в сбербанке, который сокращенно был "л/с", что мы тут же без тени сомнений перевели как "лицевой счет". Какие налоги, какая обналичка, слов-то таких не знали. Вот цифры, шлите бабло, окей. Причем даже откатов начальству не давали, ну пару кофточек подарим, тетки и рады.
Меж тем сумма оказалась несколько миллионов. Надо идти получать, сразу вкладывать в товар, на счету деньги горят как трава в июльский день.
А как-то так получилось, что к дню получки я дошел совсем уже на последние копейки. Пешком ходил, даже на автобус не осталось. Выглядел причем соответственно - может потому к нам никто и не приставал, подумать никто не мог по внешнему виду. Последние кроссовки шлепали по асфальту оторвавшейся подошвой, чтобы не шаркать носками, я подвязал ее шнурками сверху - и пошел через весь городок в сбербанк.
С собой у меня была дерматиновая папка на молнии, в которую - я прикинул - если крупными купюрами в пачках, то вся прорва денег и влезла бы.
Ага. В сбербанке крупных не оказалось от слова совсем. И когда завезут непонятно. А снимать надо прямо сейчас, уже отложен товар в крайцентре, уже в кассу на вокзал бежать, поезд вечером. Деваться некуда, прошу давать чем есть.
И кассирша мне выдает - восемь запечатанных в пленку брикетов по десять банковских пачек по сто банкнот в каждой - тысячными то есть доденоминационными купюрами. Выталкивает их мне в окошечко, как крупье на рулетке фишки своим скребочком. Распишитесь и забирайте.
А я прикидываю, сколько метров я пройду по нашему городу живым, прижимая к груди такую кучу бабла. Еще и должен останусь потом, если выживу. И во всем сбербанке как назло никого народу, чтобы хоть у кого купить пакет непрозрачный. А может и к лучшему что никого, потому что выйдут за мной, доведут до темного переулка - исход тот же.
В этот момент - мысль-то лихорадочно работает, как выжить и не потерять добро - я вспоминаю, как за неделю до того ездил с дядькой за грибами, и как грибов оказалось вот примерно столько же, сколько у меня сейчас в окошечке денег, и обе наши мегакорзины заполнились за первый час, а грибы идут и идут, как их оставишь, а как их унести. И начинаю я прямо у кассы раздеваться.
Ну то есть не совсем до трусов, а только сверху, по пояс. Снимаю рубашку, завязываю узлом ее рукава на манер мешка, застегиваю пуговицы - и складываю в нее все восемь кирпичей денег. Приличия, комплексы, в помине нет, дело спасаю. Благо снаружи июль, жара, как раз сезон прогуляться с голым торсом.
И с этой поклажей - она еще и весила немало, плотно упакованная гербовая-то бумага - выхожу на улицу, делаю несколько шагов, придерживая узелок на плече. В этот момент на квакающем кроссовке развязывается шнурок, что придерживал подошву, кроссовок говорит "ква" и умирает, разодранный совершенно пополам.
А я же теперь был богат. Ха, сказали мы с внутренним петром иванычем, и заозирались по сторонам. На другой стороне дороги как раз красовался обувной магазин, совершенно безлюдный по причине цен - люд в те времена одевался целиком на челночном рынке, какие магазины. Пошел внутрь.
Внутри обнаружилась парочка снулых девиц, первый покупатель к полудню, посмотрели недоверчиво. Полуголый, с узелком за спиной, в порванных обувках, со слегка ошалелым видом. Сцена из фильма "Красотка", ага, его тогда как раз крутили повсеместно.
Я же, добивая всю картину, осмотрел экспозицию, и с нахальным видом спросил, мол, какие у вас тут ботинки самые дорогие.
Девицы переглянулись и вытащили какие-то совершенно чумовые туфли. Европейского пошива, из двух видов кожи - коричневые носы, задники и щечки под шнуровку, между ними мягчайшие темные вставки, которые гнулись во все стороны, ни трещин чтобы, ни заломов. Носы еще и блестели по-зеркальному. Надо было брать.
И под взглядами обеих служительниц я сунул руку в узелок из моей же рубашки, сноровисто, как фотолюбитель с бачком для пленки, нащупал там ближайший денежный кирпич, вскрыл его уголок и выудил пару тысячных пачек. Стоили туфли, как сейчас помню, 136 000 рублей.
Померил, потопал об пол, сложил аккуратно свои развалюхи в туфельную коробочку и опустил в урну рядом с магазином. До дому доехал в обновках, уже поймав кого-то по дороге.
Туфли те, кстати, благополучно дожили до московской аспирантуры, отходили по слякотному межсезонью несколько лет, превратились по дороге в совсем жуть и рвань, и благополучно издохли в урне очередного обувного - привычка переобуваться прямо у прилавка у меня сохранилась на всю последующую жизнь.
Но ни до, ни после, у меня уже никогда не было таких шикарных туфель.
В тот год я аккурат закончил один маленький таежный вуз, и был уже на полпути в московскую аспирантуру. Красный диплом, рекомендация кафедры, на принимающей стороне я заочно знал всех профессоров и зачитывался их монографиями, даже чемодан был наполовину собран.
Проблема была в том, что у меня не было денег на московскую жизнь. По крайней мере на первоначальный ее период. Работал я в своей тайге по программистким делам там-сям студентом уже года три, но приносило это сравнительно небольшие деньги, которые тратились - я сейчас даже уже не вспомню на что именно, но как-то довольно незаметно утекали. По пути течения еще и с хрустом подъедаемые инфляцией - 92-93-94 годы, цены прибавляли по нулю чуть ли не раз в квартал, а на валютные расчеты тогда перешла только столица, в провинции не было такой привычки.
И волей-неволей пришлось перейти на темную сторону заработков, тем более что половина моих друзей исправно челночила по всем близлежавшим заграницам, и уже постепенно обрастала праворульными японками и местными девицами.
Поэтому, оглядевшись и поразмыслив с парой таких друзей - Андрюхой и Серегой - прикинул в чем я волоку, ну не в кофточках же с люрексом, - и начали мы возить компьютерную и оргтехнику.
Разница в ценах между краевым центром (ночь на поезде) и глухой тайгой (еще ночь на поезде) при хорошо подвешенном языке и малоразборчивых офисных труженниках составляла какие-то дикие сотни процентов. Если на одной печатной машинке "самсунг" - фантастика! у нее была корректирующая лента и память на целую строку текста! - не удавалось заработать два конца, сделка считалась так себе. Дикие лихие годы, ага.
Причем как нас тогда не прищучил никто из местных криминальных личностей - мне так и осталось неведомо. Уголовный край, банда на банде. Видимо челноков было всё же больше чем банд, и работы им и без нас хватало, одним словом - обошлось.
И вот в одну из июльских поездок нам удалось провернуть совсем уж мегасделку. Отдаленная госконтора, что-то вроде налоговой, или пенсионной, купила сразу ксерокс, комп с принтером, пару машинок, еще чего-то по мелочи. Причем деньги безналом перечислили на личный счет в сбербанке, который сокращенно был "л/с", что мы тут же без тени сомнений перевели как "лицевой счет". Какие налоги, какая обналичка, слов-то таких не знали. Вот цифры, шлите бабло, окей. Причем даже откатов начальству не давали, ну пару кофточек подарим, тетки и рады.
Меж тем сумма оказалась несколько миллионов. Надо идти получать, сразу вкладывать в товар, на счету деньги горят как трава в июльский день.
А как-то так получилось, что к дню получки я дошел совсем уже на последние копейки. Пешком ходил, даже на автобус не осталось. Выглядел причем соответственно - может потому к нам никто и не приставал, подумать никто не мог по внешнему виду. Последние кроссовки шлепали по асфальту оторвавшейся подошвой, чтобы не шаркать носками, я подвязал ее шнурками сверху - и пошел через весь городок в сбербанк.
С собой у меня была дерматиновая папка на молнии, в которую - я прикинул - если крупными купюрами в пачках, то вся прорва денег и влезла бы.
Ага. В сбербанке крупных не оказалось от слова совсем. И когда завезут непонятно. А снимать надо прямо сейчас, уже отложен товар в крайцентре, уже в кассу на вокзал бежать, поезд вечером. Деваться некуда, прошу давать чем есть.
И кассирша мне выдает - восемь запечатанных в пленку брикетов по десять банковских пачек по сто банкнот в каждой - тысячными то есть доденоминационными купюрами. Выталкивает их мне в окошечко, как крупье на рулетке фишки своим скребочком. Распишитесь и забирайте.
А я прикидываю, сколько метров я пройду по нашему городу живым, прижимая к груди такую кучу бабла. Еще и должен останусь потом, если выживу. И во всем сбербанке как назло никого народу, чтобы хоть у кого купить пакет непрозрачный. А может и к лучшему что никого, потому что выйдут за мной, доведут до темного переулка - исход тот же.
В этот момент - мысль-то лихорадочно работает, как выжить и не потерять добро - я вспоминаю, как за неделю до того ездил с дядькой за грибами, и как грибов оказалось вот примерно столько же, сколько у меня сейчас в окошечке денег, и обе наши мегакорзины заполнились за первый час, а грибы идут и идут, как их оставишь, а как их унести. И начинаю я прямо у кассы раздеваться.
Ну то есть не совсем до трусов, а только сверху, по пояс. Снимаю рубашку, завязываю узлом ее рукава на манер мешка, застегиваю пуговицы - и складываю в нее все восемь кирпичей денег. Приличия, комплексы, в помине нет, дело спасаю. Благо снаружи июль, жара, как раз сезон прогуляться с голым торсом.
И с этой поклажей - она еще и весила немало, плотно упакованная гербовая-то бумага - выхожу на улицу, делаю несколько шагов, придерживая узелок на плече. В этот момент на квакающем кроссовке развязывается шнурок, что придерживал подошву, кроссовок говорит "ква" и умирает, разодранный совершенно пополам.
А я же теперь был богат. Ха, сказали мы с внутренним петром иванычем, и заозирались по сторонам. На другой стороне дороги как раз красовался обувной магазин, совершенно безлюдный по причине цен - люд в те времена одевался целиком на челночном рынке, какие магазины. Пошел внутрь.
Внутри обнаружилась парочка снулых девиц, первый покупатель к полудню, посмотрели недоверчиво. Полуголый, с узелком за спиной, в порванных обувках, со слегка ошалелым видом. Сцена из фильма "Красотка", ага, его тогда как раз крутили повсеместно.
Я же, добивая всю картину, осмотрел экспозицию, и с нахальным видом спросил, мол, какие у вас тут ботинки самые дорогие.
Девицы переглянулись и вытащили какие-то совершенно чумовые туфли. Европейского пошива, из двух видов кожи - коричневые носы, задники и щечки под шнуровку, между ними мягчайшие темные вставки, которые гнулись во все стороны, ни трещин чтобы, ни заломов. Носы еще и блестели по-зеркальному. Надо было брать.
И под взглядами обеих служительниц я сунул руку в узелок из моей же рубашки, сноровисто, как фотолюбитель с бачком для пленки, нащупал там ближайший денежный кирпич, вскрыл его уголок и выудил пару тысячных пачек. Стоили туфли, как сейчас помню, 136 000 рублей.
Померил, потопал об пол, сложил аккуратно свои развалюхи в туфельную коробочку и опустил в урну рядом с магазином. До дому доехал в обновках, уже поймав кого-то по дороге.
Туфли те, кстати, благополучно дожили до московской аспирантуры, отходили по слякотному межсезонью несколько лет, превратились по дороге в совсем жуть и рвань, и благополучно издохли в урне очередного обувного - привычка переобуваться прямо у прилавка у меня сохранилась на всю последующую жизнь.
Но ни до, ни после, у меня уже никогда не было таких шикарных туфель.