Первый паспорт
С высоты новых высот владения словом - хахаха, - можно начинать переписывать старые истории из прошлой жизни, навинчивая на них новые подробности. Вот, например, довольно веселая миниатюра про мой первый российский паспорт.
Первый мой российский паспорт, из самых ранних тогда серий, заполненный от руки провинциальной паспортисткой - сейчас таких наверное уже ни у кого нет, - конечно не дожил до нынешних времен. И пропал он довольно весело.
В тот год у нас на кафедре, внезапно разжившейся лихими хозрасчетными деньгами, устроили приличный ВЦ. Накупили дорогих машин, наверняка не без своего интереса, как всё тогда делалось, но по прежней еще привычке если делать, то делать хорошо. Машины были очень и очень неплохие, и даже с интернетом, неслыханное вообще дело по тем временам.
Естественным образом вся наша аспирантская братия тут же их оккупировала, оттеснив профессуру. Та особо и не протестовала.
И вот в один из январских вечеров засиделся я совсем уже до неприличного времени. Снаружи московская зимняя тьма чуть ли не с обеда, внутри как в приличном казино часов не наблюдалось, знай себе сиди работай. Тем более что графика в дельфи оказалась весьма замысловатой, ковыряться можно было до осени.
Опомнился заполночь, от голода. Глянул на часы, представил лицо охраны на выходе, засобирался к дому, то бишь в общагу через дорогу. Обесточил, закрыл, опечатал номерной печатью - режим, первый отдел, - спустился вниз к дверям, заранее ежась на метель за стеклом.
Дверь не поддалась, снаружи звякнул замок. Подергал еще раз с тем же результатом. Нормально поработал, тут-то я и заночую похоже. Спать на столе в ВЦ не хотелось, аспирант вообще быстро привыкает к комфорту. И ведь всего делов-то - выбраться из корпуса. В заборе есть дырка, известная всем кроме ректора, а там и до кровати рукой подать.
С мыслью о подушке отправился искать другие двери. Нашел, столь же исправно запертые, охрана зря хлеб не ела. Задача по выбиранию наружу переходила в разряд инженерных, на решение которых тогда был заточен весь мой юный пытливый мозг. Они перекрыли выходы, но штирлиц вышел через вход.
Через минуту меня осенило - кроме дверей в любом здании есть же окна. И в отличие от первых закрываются они только изнутри, с моей то есть нынешней стороны. Не возьмешь голыми руками нашего инженера, воскликнул я, и пошел искать заветное окошко.
Решающим критерием была его высота от земли, чтобы не прыгать со второго этажа. Мания тотального обрешёчивания тогда еще не добралась до институтских владений, пожарники это дело блюли строго. Окно нашлось в пролете лестницы, закрытое на изогнутый гвоздь, ну, классика жанра. Гвоздь был немедленно отогнут, я ступил на подоконник, примерился к высоте, внизу вроде снежок, изготовился к прыжку...
Стоп, а как же окно останется, подумала социально ответственная половина мозга. Нехорошо же, если, значит, я туда, а оно открыто, зима, снег идет, и вообще непорядок. Одно дело как-то выбраться самому, и другое - оставить родное помещение нараспашку. Сейчас, понятное дело, я бы на это наплевал с размаху, а в подобной ситуации не колеблясь высадил бы стекло вообще ногой. Но это сейчас.
А тогда, снова изготовившись к прыжку вниз из окна, я одной рукой аккуратно прикрыл за собой оконную створку. И сиганул в бездну, ну то есть метра полтора там наверняка было. И услышал в полете странный рвущийся звук.
Дело в том, что носил я тогда шерстяное пальто, невероятного темно-зеленого цвета. Длиной почти до ботинок. С широким поясом, высоким шпионским воротником, еще бы шляпу - и вперед, в британскую разведку. В троллейбусе мне шипели в спину, мол, в таком пальто на такси надо ездить. Шикарная была вещь, заношенная мной в последствии до состояния рогожки, так была любима.
И, закрывая за собой оконную створку, я прищемил ею одну полу этой своей гордости. И сиганул вниз. Со страшным треском зеленая гордость разорвалась по позвоночному шву аж до воротника, став подобием крыльев майского жука. Слева половинка и справа, хлопай пальтишком и взлетай.
Лежу в сугробе, ржу над всей этой картиной так, что меня охранниковы собаки услышали. Проржавшись, отыскал заветную дыру в заборе, добрел до общаги, упал и уснул. На утро конечно принялся зашивать добро суровой ниткой, как-то зашил, даже незаметно.
А пока ворочал пальтовы ошметки на кровати, примериваясь с какого бы места начать их воссоединять - вспомнил о карманах. Паспорт по привычке московского провинциала всегда был во внутреннем кармане, этого самого пальто. На левой стороне. Той самой, которая застряла под злополучной створкой окна, оказалась задрана к небесам, карманом вниз, из которого всё и выпало.
Понятное дело, что в итоге так ничего и не нашлось. После пары недель кабинетной беготни я обзавелся новым паспортом, уже с печатными буквами и свежей своей фотографией. Решив с тех пор больше никогда и никуда его с собой не брать без крайней в том необходимости, держать дома в сухом темном месте, в тряпице, в кубышке, на дальней полке.
Через пару лет его у меня украли со всеми документами и деньгами в новогоднюю ночь на абхазской границе))
Первый мой российский паспорт, из самых ранних тогда серий, заполненный от руки провинциальной паспортисткой - сейчас таких наверное уже ни у кого нет, - конечно не дожил до нынешних времен. И пропал он довольно весело.
В тот год у нас на кафедре, внезапно разжившейся лихими хозрасчетными деньгами, устроили приличный ВЦ. Накупили дорогих машин, наверняка не без своего интереса, как всё тогда делалось, но по прежней еще привычке если делать, то делать хорошо. Машины были очень и очень неплохие, и даже с интернетом, неслыханное вообще дело по тем временам.
Естественным образом вся наша аспирантская братия тут же их оккупировала, оттеснив профессуру. Та особо и не протестовала.
И вот в один из январских вечеров засиделся я совсем уже до неприличного времени. Снаружи московская зимняя тьма чуть ли не с обеда, внутри как в приличном казино часов не наблюдалось, знай себе сиди работай. Тем более что графика в дельфи оказалась весьма замысловатой, ковыряться можно было до осени.
Опомнился заполночь, от голода. Глянул на часы, представил лицо охраны на выходе, засобирался к дому, то бишь в общагу через дорогу. Обесточил, закрыл, опечатал номерной печатью - режим, первый отдел, - спустился вниз к дверям, заранее ежась на метель за стеклом.
Дверь не поддалась, снаружи звякнул замок. Подергал еще раз с тем же результатом. Нормально поработал, тут-то я и заночую похоже. Спать на столе в ВЦ не хотелось, аспирант вообще быстро привыкает к комфорту. И ведь всего делов-то - выбраться из корпуса. В заборе есть дырка, известная всем кроме ректора, а там и до кровати рукой подать.
С мыслью о подушке отправился искать другие двери. Нашел, столь же исправно запертые, охрана зря хлеб не ела. Задача по выбиранию наружу переходила в разряд инженерных, на решение которых тогда был заточен весь мой юный пытливый мозг. Они перекрыли выходы, но штирлиц вышел через вход.
Через минуту меня осенило - кроме дверей в любом здании есть же окна. И в отличие от первых закрываются они только изнутри, с моей то есть нынешней стороны. Не возьмешь голыми руками нашего инженера, воскликнул я, и пошел искать заветное окошко.
Решающим критерием была его высота от земли, чтобы не прыгать со второго этажа. Мания тотального обрешёчивания тогда еще не добралась до институтских владений, пожарники это дело блюли строго. Окно нашлось в пролете лестницы, закрытое на изогнутый гвоздь, ну, классика жанра. Гвоздь был немедленно отогнут, я ступил на подоконник, примерился к высоте, внизу вроде снежок, изготовился к прыжку...
Стоп, а как же окно останется, подумала социально ответственная половина мозга. Нехорошо же, если, значит, я туда, а оно открыто, зима, снег идет, и вообще непорядок. Одно дело как-то выбраться самому, и другое - оставить родное помещение нараспашку. Сейчас, понятное дело, я бы на это наплевал с размаху, а в подобной ситуации не колеблясь высадил бы стекло вообще ногой. Но это сейчас.
А тогда, снова изготовившись к прыжку вниз из окна, я одной рукой аккуратно прикрыл за собой оконную створку. И сиганул в бездну, ну то есть метра полтора там наверняка было. И услышал в полете странный рвущийся звук.
Дело в том, что носил я тогда шерстяное пальто, невероятного темно-зеленого цвета. Длиной почти до ботинок. С широким поясом, высоким шпионским воротником, еще бы шляпу - и вперед, в британскую разведку. В троллейбусе мне шипели в спину, мол, в таком пальто на такси надо ездить. Шикарная была вещь, заношенная мной в последствии до состояния рогожки, так была любима.
И, закрывая за собой оконную створку, я прищемил ею одну полу этой своей гордости. И сиганул вниз. Со страшным треском зеленая гордость разорвалась по позвоночному шву аж до воротника, став подобием крыльев майского жука. Слева половинка и справа, хлопай пальтишком и взлетай.
Лежу в сугробе, ржу над всей этой картиной так, что меня охранниковы собаки услышали. Проржавшись, отыскал заветную дыру в заборе, добрел до общаги, упал и уснул. На утро конечно принялся зашивать добро суровой ниткой, как-то зашил, даже незаметно.
А пока ворочал пальтовы ошметки на кровати, примериваясь с какого бы места начать их воссоединять - вспомнил о карманах. Паспорт по привычке московского провинциала всегда был во внутреннем кармане, этого самого пальто. На левой стороне. Той самой, которая застряла под злополучной створкой окна, оказалась задрана к небесам, карманом вниз, из которого всё и выпало.
Понятное дело, что в итоге так ничего и не нашлось. После пары недель кабинетной беготни я обзавелся новым паспортом, уже с печатными буквами и свежей своей фотографией. Решив с тех пор больше никогда и никуда его с собой не брать без крайней в том необходимости, держать дома в сухом темном месте, в тряпице, в кубышке, на дальней полке.
Через пару лет его у меня украли со всеми документами и деньгами в новогоднюю ночь на абхазской границе))