Тбилисский корабль
Когда у тебя нет большой быстрой камеры с полнокадровой матрицей, светосильной оптики с хорошим зумом, удобного устойчивого штатива (вернее - пока всего этого нет) - единственное, что тебе остается, это смотреть по сторонам и запоминать, и передавать не картинками, а просто словами.
Вот и сейчас, шлепая по свежим лужам домой из магазина (коробка готовой куриной печенки из супермаркета на углу, полкило помидоров-черри, зеленая троица "укроп-кинза-салат" и бутылка цинандали), бредя через густой и мокрый авлабарский туман, практически через опустившееся на наши переулки облако, пригибаясь под бельевыми веревками, натянутыми запросто поперек улицы, я на секунду оторвал взгляд от щербатого тротуара, глянул вперед и выше.
И увидел корабль в море.
Впереди и выше, в фарватере улочки, над ней, за рекой-Курой, на невидимой, и от того еще более черной горе плыл в мокром небе, сверкая огнями, переливаясь в каплях дождя, огромный, сверкающий - нет, конечно не корабль. До моря тут километров триста, и пустынные миражи тоже не в чести. На горе над Тбилиси стоит всего лишь двухэтажное здание ресторана. Перестроенное пару лет назад, прозрачное, стеклянное, освещенное сотнями ламп снаружи и люстр внутри, оно нависает над всем этим городом. Который оттуда даже не на ладони, город лежит у подножия горы как большая, добрая и старая собака, свернувшись клубком вокруг своей реки, греясь на солнце и грея в ночи.
Снизу же этой ночью здание похоже на круизный пароход, с его огнями, далекой музыкой, гудками в клочьях тумана. И еще более сходства придает ему цепочка огней, тянущихся от подножия к главной палубе - подсвеченный путь фуникулера, которая в точности как якорная цепь идет от пирса высоко к якорной ноздре в носу лайнера.
В ночи это всё мерцает, струится светом, трепещет в мокром воздухе, и вот уже кажется, будто и само здание плавно покачивается на невидимых волнах, оседает и вздымается на них, слышатся крики чаек, гудки портовых буксиров, шелестит по палубам холодный февральский дождь. А внутри всё играет и играет музыка, звенит мельхиор и фарфор, с камбуза тянет горячим и острым, и вот-вот поднимется якорь, шлепнут колеса о густую как чернила воду, втянется якорная гирлянда, и весь этот сверкающий ковчег плавно тронется, поднимется выше и выше, растает в непроглядной морской ночи.
Когда-нибудь я обязательно заведу себе большую быструю камеру с полнокадровой матрицей, светосильную оптику с хорошим зумом, удобный устойчивый штатив. Научусь всё это применять, обрабатывать, придавать настроение, атмосферу, глубину и резкость.
Пока же всего этого нет - придется обойтись просто словами))
Вот и сейчас, шлепая по свежим лужам домой из магазина (коробка готовой куриной печенки из супермаркета на углу, полкило помидоров-черри, зеленая троица "укроп-кинза-салат" и бутылка цинандали), бредя через густой и мокрый авлабарский туман, практически через опустившееся на наши переулки облако, пригибаясь под бельевыми веревками, натянутыми запросто поперек улицы, я на секунду оторвал взгляд от щербатого тротуара, глянул вперед и выше.
И увидел корабль в море.
Впереди и выше, в фарватере улочки, над ней, за рекой-Курой, на невидимой, и от того еще более черной горе плыл в мокром небе, сверкая огнями, переливаясь в каплях дождя, огромный, сверкающий - нет, конечно не корабль. До моря тут километров триста, и пустынные миражи тоже не в чести. На горе над Тбилиси стоит всего лишь двухэтажное здание ресторана. Перестроенное пару лет назад, прозрачное, стеклянное, освещенное сотнями ламп снаружи и люстр внутри, оно нависает над всем этим городом. Который оттуда даже не на ладони, город лежит у подножия горы как большая, добрая и старая собака, свернувшись клубком вокруг своей реки, греясь на солнце и грея в ночи.
Снизу же этой ночью здание похоже на круизный пароход, с его огнями, далекой музыкой, гудками в клочьях тумана. И еще более сходства придает ему цепочка огней, тянущихся от подножия к главной палубе - подсвеченный путь фуникулера, которая в точности как якорная цепь идет от пирса высоко к якорной ноздре в носу лайнера.
В ночи это всё мерцает, струится светом, трепещет в мокром воздухе, и вот уже кажется, будто и само здание плавно покачивается на невидимых волнах, оседает и вздымается на них, слышатся крики чаек, гудки портовых буксиров, шелестит по палубам холодный февральский дождь. А внутри всё играет и играет музыка, звенит мельхиор и фарфор, с камбуза тянет горячим и острым, и вот-вот поднимется якорь, шлепнут колеса о густую как чернила воду, втянется якорная гирлянда, и весь этот сверкающий ковчег плавно тронется, поднимется выше и выше, растает в непроглядной морской ночи.
Когда-нибудь я обязательно заведу себе большую быструю камеру с полнокадровой матрицей, светосильную оптику с хорошим зумом, удобный устойчивый штатив. Научусь всё это применять, обрабатывать, придавать настроение, атмосферу, глубину и резкость.
Пока же всего этого нет - придется обойтись просто словами))