Рассказ
"Богу слава!"
Верочка выросла сильным человеком. Теперь она Вера Павловна Богуславская - врач, которого обожают пациенты, подруга, на которую можно положиться, и которая никогда не предаст. Больше никогда…
- Вера Павловна, - какая же вы красавица! - влетела в ординаторскую санитарочка Марина, - И, что ж на вас не женится никто?!
Эта девчонка всегда веселила Веру. Была в ней какая-то особенная простота, от которой почему-то на сердце становилось тепло и радостно.
- Это с чего ты взяла Марина, что меня не берут? Очень даже берут! Хоть в очередь кавалеров выстраивай. Это, моя хорошая, я не хочу себя по рукам и ногам связывать. У меня впереди еще докторская диссертация! А, замуж выйдешь, и все! Пиши пропало. Вместо науки - стирай носки, вместо операций - вари борщи.
Но, Марина сдаваться не собиралась:
- Но, ведь, есть же хирурги замужние! И, ничего! На работе скальпелем орудуют, а дома борщи варят.
Вера Павловна расхохоталась:
- Значит, они многофункциональные! Я так не умею. Мне нужно что-то одно делать.
Санитарочка посмотрела на часы, и спохватилась:
- Ой, мне уже домой пора! Я к вам чего заходила? Может, вы сына соседки моей посмотрите? У мальчика была врожденная травма…
Вера кивнула:
- Конечно, посмотрю. Пусть приходят.
Марина поблагодарила ее и, потянув за ручку двери, пробормотала:
- Ничего, Вера Павловна, это вы просто любить еще не умеете… Еще, Бог даст, поймете это, и будет у вас семья. Лет-то вам - не больше сорока…
И она выскочила из ординаторской, не дожидаясь возражений. А, Вера достала из сумочки зеркало и стала изучать свое лицо. Ей, конечно, уже «очень даже» за сорок, но пока, глубоких морщин нет. Кожа выглядит свежей без всяких тональных кремов. Глаза… Глаза, пожалуй, слишком серьезные. Но, ведь, это не плохо, верно? Может быть, действительно, все еще у нее впереди?..Вера была уверена, что любить по-настоящему способны единицы. И, если уж говорить откровенно, то любовь приносит только горе. Это правда. Это истина. Это то, в чем так боятся признаться люди… Вон маму взять, к примеру. Это же святой человек! Вот кто, действительно, умел любить!
Мама любила своего, безвременно ушедшего, супруга. Любила так преданно и самоотверженно, что баба Нюра называла ее иногда «блаженной». Он утонул, когда Верочка была совсем маленькой. Но, мама жила так, будто он никуда не исчез. Она даже писала ему письма… Потом, когда их набиралось слишком много, мама сжигала их. И, каждый день она неустанно повторяла его имя. Будто он рядом, будто он живой… Она не давала Верочке забыть об отце. То и дело приговаривала: «Папа хотел, чтобы ты косу не стригла, дочка» или «Твой отец, Верочка, тоже очень любил на закаты глядеть». Но, как же нестерпимо больно ей было! И, кто сосчитает, сколько слез она пролила, вспоминая как была счастлива с мужем? Разве нужна такая любовь? Разве стоит она таких мучений?!
Мама, несомненно, любила Верочку. Она была очень кроткой, и никогда не повышала на нее голоса. Но, мама любила и переживала молча. Сколько же она, бедная, натерпелась из-за дочкиных проделок… Она помнила, как они с мамой радовались, когда Вере выделили жилплощадь в городе. Пока училась, она жила в общежитии, и сердце каждый раз заходилось от боли, вспоминая, что мама осталась со склочной бабой Нюрой. Потом она ее, конечно, перевезла к себе. Но, как только соседка бабы Нюры прислала телеграмму, мама бросилась обратно в деревню. Она уехала, чтобы ухаживать за женщиной, которая, наверное, за всю свою жизнь не сказала ей ни одного доброго слова. Вера тогда плакала:
- Да что же это такое, мамочка?! Ты столько лет ее терпела, и вот, наконец, свобода…
- Что ты, доченька! Свобода - это когда обиды сердце на дно не тянут. Вот это и есть свобода. А, за меня не беспокойся! Мой долг за матерью мужа ухаживать. Ты же знаешь, папа твой всегда родителей почитал, надобно и мне свой долг отдать.
- Какой долг?!- не успокаивалась Вера, - Что ты придумываешь, мама?
- Все мы должны, Верочка… Все мы должны любить друг друга.Да, кому же нужная такая любовь? Сколько боли от нее, сколько несчастий!
Она уехала. Больше пяти лет ей пришлось заботиться о бабе Нюре, у которой случился инсульт. И, самое грустное - мама лишь на несколько месяцев пережила свою свекровь. Сама слегла… Хоть Вера и была врачом, но помочь ей ничем не могла. Умирая, мама просила:
- Верочка, ты прости бабу Нюру. Она непростой человек… Она горя много хлебнула. Может быть, оттого и так озлоблена была. Ты прости ее, дочка. Знаешь, как она умирала? Знаешь, как каялась в последний свой час?..
Но, Верино сердце оставалось каменным. Нет. Она не желает быть такой, как мама. Она так не сможет. Не справится. Не вынесет столько боли.
- Верочка, позови ко мне батюшку. Я тоже покаяться хочу.
Она не смела ослушаться, но душа так и кричала: «Разве ей есть в чем каяться?! И, перед кем? Перед кем каяться?! Перед Богом, Который послал ей такую тяжелую судьбу? Где же Он был, когда папа тонул? Почему Он позволил бабе Нюре столько лет обижать ее? Ее - этого святого человека!»
Мама умерла, причастившись в первый и последний раз в своей жизни… Но, это ровным счетом ничего не изменило. Вера Павловна Богуславская все так же ненавидела Бога, Православие и свою фамилию.
- Скорее, Вера Павловна! - закричал кто-то из медицинских сестер, распахивая дверь, - Там мальчишку после аварии привезли! По частям собирать придется парня!
Сердце стучало ровно. Потребовалась буквально секунда, чтобы сосредоточится и почувствовать, что тело, как будто, превратилось в натянутую струну. Теперь могло произойти все что угодно: хоть пожар, хоть потоп. Она полностью контролировала каждую клеточку своего организма. Вера знала, что в ближайшие часы она не почувствует боли в спине или усталости в руках. Она даже не будет замечать, как чужие руки осторожно прикоснутся к ее лбу, чтобы убрать капли пота. Не будет ровным счетом ничего. Кроме человека на операционном столе, за которого она в ответе.
Но, в этот раз что-то пошло не так. Вдруг ей стало… жалко этого худенького мальчонку, который был еще слишком юн, чтобы умирать. Сердце предательски замерло. Лишь на мгновение. Но, этого было достаточно, чтобы Вера испугалась. Так не должно быть! Никаких чувств! Никаких эмоций! Она не может себе этого позволить! Не сейчас, только не сейчас…
- Вера Павловна?
Медсестра смотрела на нее с тревогой.
- Скальпель.
Почему голос дрогнул? Что происходит, в конце концов?!
И тут она поняла. Она вдруг явственно ощутила, что не может сделать ровным счетом ничего. Мальчик умрет. Слишком тяжелые травмы. И, даже если она простоит за этим столом несколько суток, она не сможет ничего изменить. А, ей так этого хотелось… Так отчаянно хотелось помочь ему!
- Зажим.
Она продолжала делать то, что должна была, но какое-то незнакомое чувство не давало ей полностью сосредоточиться на работе. Вдруг сознание пронзила странная мысль: «Ты знаешь, что одна не справишься». Не меньше получаса она пыталась бороться с собой, но… на кону была чужая жизнь. Стиснув зубы, Вера сказала про себя: «Помоги мне. Помоги, и я тоже что-нибудь сделаю для Тебя».
Шел третий час операции. Кажется, у нее появлялась надежда…
«Пожалуйста! Помоги еще! Если выживет, я буду славить Тебя каждый раз, входя в операционную».
Минуты бежали за минутами. Привычное спокойствие возвращалось к ней. Все получилось… Еще поживет мальчонка, еще побегает…
- Вера Павловна, там его отец за дверью места себе не находит.
- Сейчас, сейчас…
Она сделала несколько глубоких вдохов, и вышла навстречу растрепанному мужчине, меряющему шагами коридор:
- Все хорошо, не волнуйтесь. Операция была сложной, но теперь все позади.
Мужчина посмотрел ей прямо в глаза:
- Он…
- Все хорошо, говорю же, - Вера радостно улыбнулась, - будет ходить!
Отец мальчика прислонился спиной к стене, из его глаз потекли слезы:
- У меня же кроме Мишки никого нет. Жена умерла пять лет тому назад. Мы с ним совсем одни остались. Не досмотрел я его, побоялся запрещать скутер покупать. Дурак старый, думал он на меня разозлиться за это, и из дому уйдет…
Вера смотрела на него, не мигая. Она имела право все это услышать. Она имела право страдать и радоваться вместе с этим чужим человеком. И, сердце одновременно болело и ликовало. Такое странное, дивное чувство!
- Я все время молился, - вытер слезы мужчина, - И за вас, доктор, тоже молился. Просил, чтобы Господь вам помогал во всем. Чтобы не оставлял вас. Слава Богу за все. Слава Богу!
Она закрыла глаза и тихо прошептала:
- Слава Богу.
(Наталья Климова)
Верочка выросла сильным человеком. Теперь она Вера Павловна Богуславская - врач, которого обожают пациенты, подруга, на которую можно положиться, и которая никогда не предаст. Больше никогда…
- Вера Павловна, - какая же вы красавица! - влетела в ординаторскую санитарочка Марина, - И, что ж на вас не женится никто?!
Эта девчонка всегда веселила Веру. Была в ней какая-то особенная простота, от которой почему-то на сердце становилось тепло и радостно.
- Это с чего ты взяла Марина, что меня не берут? Очень даже берут! Хоть в очередь кавалеров выстраивай. Это, моя хорошая, я не хочу себя по рукам и ногам связывать. У меня впереди еще докторская диссертация! А, замуж выйдешь, и все! Пиши пропало. Вместо науки - стирай носки, вместо операций - вари борщи.
Но, Марина сдаваться не собиралась:
- Но, ведь, есть же хирурги замужние! И, ничего! На работе скальпелем орудуют, а дома борщи варят.
Вера Павловна расхохоталась:
- Значит, они многофункциональные! Я так не умею. Мне нужно что-то одно делать.
Санитарочка посмотрела на часы, и спохватилась:
- Ой, мне уже домой пора! Я к вам чего заходила? Может, вы сына соседки моей посмотрите? У мальчика была врожденная травма…
Вера кивнула:
- Конечно, посмотрю. Пусть приходят.
Марина поблагодарила ее и, потянув за ручку двери, пробормотала:
- Ничего, Вера Павловна, это вы просто любить еще не умеете… Еще, Бог даст, поймете это, и будет у вас семья. Лет-то вам - не больше сорока…
И она выскочила из ординаторской, не дожидаясь возражений. А, Вера достала из сумочки зеркало и стала изучать свое лицо. Ей, конечно, уже «очень даже» за сорок, но пока, глубоких морщин нет. Кожа выглядит свежей без всяких тональных кремов. Глаза… Глаза, пожалуй, слишком серьезные. Но, ведь, это не плохо, верно? Может быть, действительно, все еще у нее впереди?..Вера была уверена, что любить по-настоящему способны единицы. И, если уж говорить откровенно, то любовь приносит только горе. Это правда. Это истина. Это то, в чем так боятся признаться люди… Вон маму взять, к примеру. Это же святой человек! Вот кто, действительно, умел любить!
Мама любила своего, безвременно ушедшего, супруга. Любила так преданно и самоотверженно, что баба Нюра называла ее иногда «блаженной». Он утонул, когда Верочка была совсем маленькой. Но, мама жила так, будто он никуда не исчез. Она даже писала ему письма… Потом, когда их набиралось слишком много, мама сжигала их. И, каждый день она неустанно повторяла его имя. Будто он рядом, будто он живой… Она не давала Верочке забыть об отце. То и дело приговаривала: «Папа хотел, чтобы ты косу не стригла, дочка» или «Твой отец, Верочка, тоже очень любил на закаты глядеть». Но, как же нестерпимо больно ей было! И, кто сосчитает, сколько слез она пролила, вспоминая как была счастлива с мужем? Разве нужна такая любовь? Разве стоит она таких мучений?!
Мама, несомненно, любила Верочку. Она была очень кроткой, и никогда не повышала на нее голоса. Но, мама любила и переживала молча. Сколько же она, бедная, натерпелась из-за дочкиных проделок… Она помнила, как они с мамой радовались, когда Вере выделили жилплощадь в городе. Пока училась, она жила в общежитии, и сердце каждый раз заходилось от боли, вспоминая, что мама осталась со склочной бабой Нюрой. Потом она ее, конечно, перевезла к себе. Но, как только соседка бабы Нюры прислала телеграмму, мама бросилась обратно в деревню. Она уехала, чтобы ухаживать за женщиной, которая, наверное, за всю свою жизнь не сказала ей ни одного доброго слова. Вера тогда плакала:
- Да что же это такое, мамочка?! Ты столько лет ее терпела, и вот, наконец, свобода…
- Что ты, доченька! Свобода - это когда обиды сердце на дно не тянут. Вот это и есть свобода. А, за меня не беспокойся! Мой долг за матерью мужа ухаживать. Ты же знаешь, папа твой всегда родителей почитал, надобно и мне свой долг отдать.
- Какой долг?!- не успокаивалась Вера, - Что ты придумываешь, мама?
- Все мы должны, Верочка… Все мы должны любить друг друга.Да, кому же нужная такая любовь? Сколько боли от нее, сколько несчастий!
Она уехала. Больше пяти лет ей пришлось заботиться о бабе Нюре, у которой случился инсульт. И, самое грустное - мама лишь на несколько месяцев пережила свою свекровь. Сама слегла… Хоть Вера и была врачом, но помочь ей ничем не могла. Умирая, мама просила:
- Верочка, ты прости бабу Нюру. Она непростой человек… Она горя много хлебнула. Может быть, оттого и так озлоблена была. Ты прости ее, дочка. Знаешь, как она умирала? Знаешь, как каялась в последний свой час?..
Но, Верино сердце оставалось каменным. Нет. Она не желает быть такой, как мама. Она так не сможет. Не справится. Не вынесет столько боли.
- Верочка, позови ко мне батюшку. Я тоже покаяться хочу.
Она не смела ослушаться, но душа так и кричала: «Разве ей есть в чем каяться?! И, перед кем? Перед кем каяться?! Перед Богом, Который послал ей такую тяжелую судьбу? Где же Он был, когда папа тонул? Почему Он позволил бабе Нюре столько лет обижать ее? Ее - этого святого человека!»
Мама умерла, причастившись в первый и последний раз в своей жизни… Но, это ровным счетом ничего не изменило. Вера Павловна Богуславская все так же ненавидела Бога, Православие и свою фамилию.
- Скорее, Вера Павловна! - закричал кто-то из медицинских сестер, распахивая дверь, - Там мальчишку после аварии привезли! По частям собирать придется парня!
Сердце стучало ровно. Потребовалась буквально секунда, чтобы сосредоточится и почувствовать, что тело, как будто, превратилось в натянутую струну. Теперь могло произойти все что угодно: хоть пожар, хоть потоп. Она полностью контролировала каждую клеточку своего организма. Вера знала, что в ближайшие часы она не почувствует боли в спине или усталости в руках. Она даже не будет замечать, как чужие руки осторожно прикоснутся к ее лбу, чтобы убрать капли пота. Не будет ровным счетом ничего. Кроме человека на операционном столе, за которого она в ответе.
Но, в этот раз что-то пошло не так. Вдруг ей стало… жалко этого худенького мальчонку, который был еще слишком юн, чтобы умирать. Сердце предательски замерло. Лишь на мгновение. Но, этого было достаточно, чтобы Вера испугалась. Так не должно быть! Никаких чувств! Никаких эмоций! Она не может себе этого позволить! Не сейчас, только не сейчас…
- Вера Павловна?
Медсестра смотрела на нее с тревогой.
- Скальпель.
Почему голос дрогнул? Что происходит, в конце концов?!
И тут она поняла. Она вдруг явственно ощутила, что не может сделать ровным счетом ничего. Мальчик умрет. Слишком тяжелые травмы. И, даже если она простоит за этим столом несколько суток, она не сможет ничего изменить. А, ей так этого хотелось… Так отчаянно хотелось помочь ему!
- Зажим.
Она продолжала делать то, что должна была, но какое-то незнакомое чувство не давало ей полностью сосредоточиться на работе. Вдруг сознание пронзила странная мысль: «Ты знаешь, что одна не справишься». Не меньше получаса она пыталась бороться с собой, но… на кону была чужая жизнь. Стиснув зубы, Вера сказала про себя: «Помоги мне. Помоги, и я тоже что-нибудь сделаю для Тебя».
Шел третий час операции. Кажется, у нее появлялась надежда…
«Пожалуйста! Помоги еще! Если выживет, я буду славить Тебя каждый раз, входя в операционную».
Минуты бежали за минутами. Привычное спокойствие возвращалось к ней. Все получилось… Еще поживет мальчонка, еще побегает…
- Вера Павловна, там его отец за дверью места себе не находит.
- Сейчас, сейчас…
Она сделала несколько глубоких вдохов, и вышла навстречу растрепанному мужчине, меряющему шагами коридор:
- Все хорошо, не волнуйтесь. Операция была сложной, но теперь все позади.
Мужчина посмотрел ей прямо в глаза:
- Он…
- Все хорошо, говорю же, - Вера радостно улыбнулась, - будет ходить!
Отец мальчика прислонился спиной к стене, из его глаз потекли слезы:
- У меня же кроме Мишки никого нет. Жена умерла пять лет тому назад. Мы с ним совсем одни остались. Не досмотрел я его, побоялся запрещать скутер покупать. Дурак старый, думал он на меня разозлиться за это, и из дому уйдет…
Вера смотрела на него, не мигая. Она имела право все это услышать. Она имела право страдать и радоваться вместе с этим чужим человеком. И, сердце одновременно болело и ликовало. Такое странное, дивное чувство!
- Я все время молился, - вытер слезы мужчина, - И за вас, доктор, тоже молился. Просил, чтобы Господь вам помогал во всем. Чтобы не оставлял вас. Слава Богу за все. Слава Богу!
Она закрыла глаза и тихо прошептала:
- Слава Богу.
(Наталья Климова)