Смерть генерала
«Поскольку директор не появлялся в институте уже два дня, мы решили поехать к нему, предполагая, что в его восемьдесят три года можно ожидать всего, чего угодно. Мы знали, что генерал живет один, и пригласили участкового милиционера и слесаря из ЖЭКа с инструментами на случай, если понадобится вскрывать дверь. Нас было пятеро: председатель парткома, зампредседателя профкома, слесарь, участковый милиционер и я.
На звонок и стук никто не отвечал, поэтому приняли решение вскрыть дверь. Заходим в квартиру. В большой комнате под иконами с горящей лампадой лежит на диване наш генерал в полном схимническом облачении, с постригальным крестом в левой руке, а руки, как положено, скрещены на груди. Тело покойного было почему-то теплым и мягким, как у спящего человека.
Увидев эту картину, председатель парткома чуть не потерял сознание. Его посадили на стул и стали отпаивать валерьянкой, которая очень кстати (и, возможно, не случайно) оказалась на тумбочке рядом с диваном. Причем на спинке этого стула висел генеральский китель Федора Ивановича со Звездой Героя и множеством орденов.
В это время я заметил на столе конверт. Вскрыл его и вслух прочитал посмертную просьбу нашего директора. Он писал: «Сегодня я, грешный схимонах Серафим, должен предстать пред Богом. Прошу всех, кто любил и уважал меня, отнестись серьезно к моей последней просьбе. Прежде гражданской панихиды в институте прошу пригласить сюда для отпевания моего духовника, отца Кирилла из Лавры. Двадцать два года своей жизни я, как мог, служил Богу в монашеском чине, из них последние пять лет - в великой схиме. Благодарю Создателя моего за то, что Он обратил меня, заблудшего, к истинному пониманию смысла жизни еще в 1926 году. К вам, моим соратникам и сотрудникам, я обращаюсь со словом: никогда истинная наука, познающая Божие творение, не была и не будет в противоречии с истинной христовой верой. Эта атеистическая догма - глупая пропагандистская ложь! Как ученый, я в этом убедился вполне. Всех вас, моих помощников и сотрудников, я любил и люблю по-христиански, всегда молился и буду молиться за вас, если удостоюсь милости Божией на Его суде. Кто может, помолитесь и обо мне, грешном». Внизу подпись: «Схимонах Серафим».
Смотрю на дату, а число-то сегодняшнее, то есть 5 мая! Указано и время: шесть часов утра, а мы пришли к нему около двух часов дня. Получается, что он умер всего лишь несколько часов тому назад. Судя по всему, генерал каким-то образом знал о дне своей смерти и заранее, перед самой кончиной, облачился в схиму, зажег лампаду и написал свое прощальное письмо…»
Отрывок из книги Игумена N «Кавказские подвижницы»
На звонок и стук никто не отвечал, поэтому приняли решение вскрыть дверь. Заходим в квартиру. В большой комнате под иконами с горящей лампадой лежит на диване наш генерал в полном схимническом облачении, с постригальным крестом в левой руке, а руки, как положено, скрещены на груди. Тело покойного было почему-то теплым и мягким, как у спящего человека.
Увидев эту картину, председатель парткома чуть не потерял сознание. Его посадили на стул и стали отпаивать валерьянкой, которая очень кстати (и, возможно, не случайно) оказалась на тумбочке рядом с диваном. Причем на спинке этого стула висел генеральский китель Федора Ивановича со Звездой Героя и множеством орденов.
В это время я заметил на столе конверт. Вскрыл его и вслух прочитал посмертную просьбу нашего директора. Он писал: «Сегодня я, грешный схимонах Серафим, должен предстать пред Богом. Прошу всех, кто любил и уважал меня, отнестись серьезно к моей последней просьбе. Прежде гражданской панихиды в институте прошу пригласить сюда для отпевания моего духовника, отца Кирилла из Лавры. Двадцать два года своей жизни я, как мог, служил Богу в монашеском чине, из них последние пять лет - в великой схиме. Благодарю Создателя моего за то, что Он обратил меня, заблудшего, к истинному пониманию смысла жизни еще в 1926 году. К вам, моим соратникам и сотрудникам, я обращаюсь со словом: никогда истинная наука, познающая Божие творение, не была и не будет в противоречии с истинной христовой верой. Эта атеистическая догма - глупая пропагандистская ложь! Как ученый, я в этом убедился вполне. Всех вас, моих помощников и сотрудников, я любил и люблю по-христиански, всегда молился и буду молиться за вас, если удостоюсь милости Божией на Его суде. Кто может, помолитесь и обо мне, грешном». Внизу подпись: «Схимонах Серафим».
Смотрю на дату, а число-то сегодняшнее, то есть 5 мая! Указано и время: шесть часов утра, а мы пришли к нему около двух часов дня. Получается, что он умер всего лишь несколько часов тому назад. Судя по всему, генерал каким-то образом знал о дне своей смерти и заранее, перед самой кончиной, облачился в схиму, зажег лампаду и написал свое прощальное письмо…»
Отрывок из книги Игумена N «Кавказские подвижницы»