Тридцатилетие
(попытка мемуара)
Сегодня - Всемирный день поэзии.
Поэтом я себя не считаю. Однако в этом году - тридцать лет моим потугам скрестить поэзию с анимацией (а эту попытку я считаю началом более-менее серьёзных опытов в рифмоплётстве). И к этой дате любопытно вспомнить, как всё начиналось...
Первые два (кажется) стихотворения я написал лет в пять-шесть. Одно называлось «Молоко», другое - «Ластик». Это второе было уже любопытным и по мысли (мною самим неосознанной), и по рифме:
«Ластик всё стирает.
Почему стирает?
Потому что сам
Он стираетсЯ».
Ударение в последней строчке ставилось на последнем же слоге. Тогда же (или чуть позже?) я написал стишок покрупнее:
«Существует на свете
Фиолетовый цвет.
Он приносит всем людям
Фиолетовый вред.
Пусть все люди на свете
Будут счастливы, но
Фиолетовый цветик
Не умрёт всё равно!»
Этот опус уже часто цитировался в семейном кругу. А фиолетовый цвет со временем стал моим любимым.
В школьные годы чудесные я уже иногда добивался при помощи своего рифмоплётства в некотором роде признания. Не помню, в каком классе (в четвёртом, что ли?) на уроке английского языка (его нам преподавали со второго года обучения) нам прочли на «инглише» небольшое стихотворение, которое тут же было переведено общими усилиями. Нам предложили попробовать переложить эти стихи по-русски (домашнее задание такое). На следующий день я принёс свой перевод, который вызвал настолько бурный восторг, что мне в дневник поставили «5+» по английскому. Это была единственная моя пятёрка по данному предмету - с английским я не дружил, отставал страшно, до сих пор фактически его не знаю. Свой стихотворный перевод я делал, разумеется, по подстрочнику, и пятёрка эта, по совести, была за русский язык.
Летом на даче, где читать было особо нечего, а свободного времени оставалось в избытке, я многократно листал подборки журнала «Юность». Это был, видимо, год 1981-й или 1982-й. По ТВ уже шла программа «Вокруг смеха», и имя Александра Иванова гремело на всю страну. Во мне заиграл зуд подражания. Я выбирал в разделе «Поэзия» какое-нибудь стихотворение (смысла которого, конечно, не понимал) и писал на него пародию. При этом мне нравилось изымать из контекста авторские выражения, образы и строки и вставлять их в новый, «издевательский». Такими пародиями я исписал целый блокнот (он потом затерялся). Большинство моих опусов, видимо, были глупостями, но кое-что даже было похвалено взрослыми. Тогда я уже основательно «набил руку» в перетекстовках стихов и песен, это сделалось почти привычкой. Году в 1986-м, например, я переиначивал припев шлягера группы «Девчата» об идеальном муже приблизительно так:
«Чтоб и пил, и курил,
Наркотой башку дурил,
Всю зарплату воровал,
Тёщу матом покрывал,
В дом водил бы проституток,
Отбывал пятнадцать суток,
И к тому же чтобы он
Гнал на даче самогон!»
В 1983 году в пионерском лагере «Лесной» проводился конкурсный вечер. Среди четырёх состязаний одно было поэтическим. От каждого отряда выбрали по представителю, имеющему опыт сочинения стихов. Я был самым младшим. Было дано задание: за 20 (или 40?) минут написать стихотворную автобиографию. Первую половину этого срока я мучительно искал какую-нибудь зацепку, пытался заглядывать в листки к соседям-конкурентам (они уже строчили вовсю). А за вторую - собрался и быстро накатал свой вариант.
Результатом было первое место. Дело было в том, что все остальные использовали свои домашние заготовки и пытались насильно привязать их к полученной задаче. Выходило неорганично, у всех торчали белые нитки. А мой текст был импровизацией от первого до последнего слова, я даже и не думал что-либо заранее заготавливать. Поэтому мои вирши абсолютно точно отвечали требуемой теме и форме.
«...Жил я на даче и в Москве,
Бинты носил на голове,
Катался на велосипеде.
Мой брат катался на мопеде,
Ну и меня он покатал.
Я много всякого узнал...»
и т. п.
Концовка была такой:
«Я перешёл в четвёртый класс,
Поэтом сделался у вас».
Когда к концу смены стало известно, что в лагерь я попал благодаря своей тёте, которая была старшей пионервожатой, меня, вероятно, заподозрили в сговоре. Но моя победа была абсолютно честной, я ничего не знал о задании до начала конкурса.
Был ещё один момент триумфа. Однажды (мне было, наверное, лет двенадцать) в гостях у одноклассника мы играли в «буриме». Каждый предлагал одну пару рифм, а потом всё предложенное нужно было связать в единое стихотворение. Один вариант мне удался, помню его до сих пор. Рифмы были следующие: «обои - гобои», «хурма - тюрьма», «муха - оплеуха», «круг - упруг», «сарай - забирай», «кафель - вафель». У меня вышло вот что:
«Моих друзей широкий круг
На уговоры был упруг.
Забрались мы в чужой сарай,
И мне сказали: «Забирай!»
Забрал я ценные обои -
Друзья завыли, как гобои.
Затем забрал я редкий кафель,
Полкилограмма вкусных вафель...
Хозяин тут влетел, как муха -
И получилась оплеуха.
С тех пор я красный, как хурма,
Сижу во здании «тюрьма».»
Единственной претензией со стороны взрослых было предложение исправить последнюю строчку на: «...И домом стала мне тюрьма». Но я, как всегда, заупрямился. Ну и, конечно, был упрёк в том, что хурма не красная. Я к тому времени видел хурму только на картинке, где она была кирпично-коричневого цвета, вполне сходного с красным.
В 1985 году, тоже летом, мы с мамой отдыхали на Селигере, на турбазе «Сокол». Среди прочего, участвовали в трёхдневном пешем походе к истоку Волги (за него я получил значок «Юный турист СССР»). По итогам похода полагалось выпустить стенгазету. Её я оснастил короткими стишками-зарисовками обо всех событиях, которые происходили по дороге. Использовано было не всё, но многое. Через год, в Дагестане, я ещё раз участвовал в походе на небольшую вершину, получил на сей раз значок «Турист СССР», но поэтического подвига повторять не стал.
В 1987-м я заболел, и к концу школы был уже настолько перекормлен нейролептиками, что практически разучился читать и даже считал с трудом. Но к выпускному вечеру умудрился (даже в таком состоянии) написать ещё одну перетекстовку. Каждый выступающий в удобной ему форме делал посвящение одному педагогу и его предмету. Я выбрал биологию и написал свою «редакцию» песни Высоцкого «Утренняя гимнастика»:
«Цитоплазмы и митозы,
И биогеоценозы -
Разобраться смогут тут немногие!
Как селекцию вести
И животный мир спасти -
Объясняет только биология.
Популяции и гены,
И веществ кругообмены
Изучать, конечно же, приятно нам.
Даже Даррелл, даже Дарвин,
Сколько опытов ни ставил, -
Так и не узнал: душа где спрятана» -
и так далее.
Сам же и исполнил под гитару одноклассницы. Не очень удачно (на репетиции получалось лучше). Потом, задним числом, написал ещё один вариант песни на ту же тему - уже на основе «Союза друзей» Окуджавы.
Помимо этого, были в моём «багаже» разные дурацкие и бессмысленные семейные вирши - песенки про наших котов и т. п. Последнюю такого рода поделку (тоже на музыку Окуджавы - «В день рождения подарок...») я написал, уже работая на «Союзмультфильме», году в 1992-м.
В том же 1992-м я сочинил стихотворное поздравление Друяну - но ещё вполне дилетантское. Хотя это был первый мой стишок на студийную тематику. А уже в 1993-м, в июле месяце, мне стало досадно, что про расцвет «Союзмультфильма» (о котором я догадывался по обрывочным рассказам и воспоминаниям окружающих) никто не написал и не напишет никакой оды. Я был уверен, что сам ничего подобного сочинить не смогу, но мысленно прикидывал отдельные строчки. И дня за три незаметно для себя сложил первое «ностальгическое» стихотворение, с которого и веду отсчёт. Хотя оно было сырым и тоже весьма дилетантским, именно с этого момента я начал учиться выражать свои чувства и мысли в рифму «всерьёз». К тому же - это была попытка выразить то, чего я не знал лично, но только реконструировал по рассказам окружающих, и попытка неожиданно удачная. Тогда же были написаны и первые эпиграммы на студийных работников. Это было тоже открытием для меня - ранее я был убеждён в своей неспособности к афористическому мышлению.
Ну, а дальше всё сдвинулось и поехало. Ни шатко, ни валко. И приехало вот сюда, в соцсети...
Сегодня - Всемирный день поэзии.
Поэтом я себя не считаю. Однако в этом году - тридцать лет моим потугам скрестить поэзию с анимацией (а эту попытку я считаю началом более-менее серьёзных опытов в рифмоплётстве). И к этой дате любопытно вспомнить, как всё начиналось...
Первые два (кажется) стихотворения я написал лет в пять-шесть. Одно называлось «Молоко», другое - «Ластик». Это второе было уже любопытным и по мысли (мною самим неосознанной), и по рифме:
«Ластик всё стирает.
Почему стирает?
Потому что сам
Он стираетсЯ».
Ударение в последней строчке ставилось на последнем же слоге. Тогда же (или чуть позже?) я написал стишок покрупнее:
«Существует на свете
Фиолетовый цвет.
Он приносит всем людям
Фиолетовый вред.
Пусть все люди на свете
Будут счастливы, но
Фиолетовый цветик
Не умрёт всё равно!»
Этот опус уже часто цитировался в семейном кругу. А фиолетовый цвет со временем стал моим любимым.
В школьные годы чудесные я уже иногда добивался при помощи своего рифмоплётства в некотором роде признания. Не помню, в каком классе (в четвёртом, что ли?) на уроке английского языка (его нам преподавали со второго года обучения) нам прочли на «инглише» небольшое стихотворение, которое тут же было переведено общими усилиями. Нам предложили попробовать переложить эти стихи по-русски (домашнее задание такое). На следующий день я принёс свой перевод, который вызвал настолько бурный восторг, что мне в дневник поставили «5+» по английскому. Это была единственная моя пятёрка по данному предмету - с английским я не дружил, отставал страшно, до сих пор фактически его не знаю. Свой стихотворный перевод я делал, разумеется, по подстрочнику, и пятёрка эта, по совести, была за русский язык.
Летом на даче, где читать было особо нечего, а свободного времени оставалось в избытке, я многократно листал подборки журнала «Юность». Это был, видимо, год 1981-й или 1982-й. По ТВ уже шла программа «Вокруг смеха», и имя Александра Иванова гремело на всю страну. Во мне заиграл зуд подражания. Я выбирал в разделе «Поэзия» какое-нибудь стихотворение (смысла которого, конечно, не понимал) и писал на него пародию. При этом мне нравилось изымать из контекста авторские выражения, образы и строки и вставлять их в новый, «издевательский». Такими пародиями я исписал целый блокнот (он потом затерялся). Большинство моих опусов, видимо, были глупостями, но кое-что даже было похвалено взрослыми. Тогда я уже основательно «набил руку» в перетекстовках стихов и песен, это сделалось почти привычкой. Году в 1986-м, например, я переиначивал припев шлягера группы «Девчата» об идеальном муже приблизительно так:
«Чтоб и пил, и курил,
Наркотой башку дурил,
Всю зарплату воровал,
Тёщу матом покрывал,
В дом водил бы проституток,
Отбывал пятнадцать суток,
И к тому же чтобы он
Гнал на даче самогон!»
В 1983 году в пионерском лагере «Лесной» проводился конкурсный вечер. Среди четырёх состязаний одно было поэтическим. От каждого отряда выбрали по представителю, имеющему опыт сочинения стихов. Я был самым младшим. Было дано задание: за 20 (или 40?) минут написать стихотворную автобиографию. Первую половину этого срока я мучительно искал какую-нибудь зацепку, пытался заглядывать в листки к соседям-конкурентам (они уже строчили вовсю). А за вторую - собрался и быстро накатал свой вариант.
Результатом было первое место. Дело было в том, что все остальные использовали свои домашние заготовки и пытались насильно привязать их к полученной задаче. Выходило неорганично, у всех торчали белые нитки. А мой текст был импровизацией от первого до последнего слова, я даже и не думал что-либо заранее заготавливать. Поэтому мои вирши абсолютно точно отвечали требуемой теме и форме.
«...Жил я на даче и в Москве,
Бинты носил на голове,
Катался на велосипеде.
Мой брат катался на мопеде,
Ну и меня он покатал.
Я много всякого узнал...»
и т. п.
Концовка была такой:
«Я перешёл в четвёртый класс,
Поэтом сделался у вас».
Когда к концу смены стало известно, что в лагерь я попал благодаря своей тёте, которая была старшей пионервожатой, меня, вероятно, заподозрили в сговоре. Но моя победа была абсолютно честной, я ничего не знал о задании до начала конкурса.
Был ещё один момент триумфа. Однажды (мне было, наверное, лет двенадцать) в гостях у одноклассника мы играли в «буриме». Каждый предлагал одну пару рифм, а потом всё предложенное нужно было связать в единое стихотворение. Один вариант мне удался, помню его до сих пор. Рифмы были следующие: «обои - гобои», «хурма - тюрьма», «муха - оплеуха», «круг - упруг», «сарай - забирай», «кафель - вафель». У меня вышло вот что:
«Моих друзей широкий круг
На уговоры был упруг.
Забрались мы в чужой сарай,
И мне сказали: «Забирай!»
Забрал я ценные обои -
Друзья завыли, как гобои.
Затем забрал я редкий кафель,
Полкилограмма вкусных вафель...
Хозяин тут влетел, как муха -
И получилась оплеуха.
С тех пор я красный, как хурма,
Сижу во здании «тюрьма».»
Единственной претензией со стороны взрослых было предложение исправить последнюю строчку на: «...И домом стала мне тюрьма». Но я, как всегда, заупрямился. Ну и, конечно, был упрёк в том, что хурма не красная. Я к тому времени видел хурму только на картинке, где она была кирпично-коричневого цвета, вполне сходного с красным.
В 1985 году, тоже летом, мы с мамой отдыхали на Селигере, на турбазе «Сокол». Среди прочего, участвовали в трёхдневном пешем походе к истоку Волги (за него я получил значок «Юный турист СССР»). По итогам похода полагалось выпустить стенгазету. Её я оснастил короткими стишками-зарисовками обо всех событиях, которые происходили по дороге. Использовано было не всё, но многое. Через год, в Дагестане, я ещё раз участвовал в походе на небольшую вершину, получил на сей раз значок «Турист СССР», но поэтического подвига повторять не стал.
В 1987-м я заболел, и к концу школы был уже настолько перекормлен нейролептиками, что практически разучился читать и даже считал с трудом. Но к выпускному вечеру умудрился (даже в таком состоянии) написать ещё одну перетекстовку. Каждый выступающий в удобной ему форме делал посвящение одному педагогу и его предмету. Я выбрал биологию и написал свою «редакцию» песни Высоцкого «Утренняя гимнастика»:
«Цитоплазмы и митозы,
И биогеоценозы -
Разобраться смогут тут немногие!
Как селекцию вести
И животный мир спасти -
Объясняет только биология.
Популяции и гены,
И веществ кругообмены
Изучать, конечно же, приятно нам.
Даже Даррелл, даже Дарвин,
Сколько опытов ни ставил, -
Так и не узнал: душа где спрятана» -
и так далее.
Сам же и исполнил под гитару одноклассницы. Не очень удачно (на репетиции получалось лучше). Потом, задним числом, написал ещё один вариант песни на ту же тему - уже на основе «Союза друзей» Окуджавы.
Помимо этого, были в моём «багаже» разные дурацкие и бессмысленные семейные вирши - песенки про наших котов и т. п. Последнюю такого рода поделку (тоже на музыку Окуджавы - «В день рождения подарок...») я написал, уже работая на «Союзмультфильме», году в 1992-м.
В том же 1992-м я сочинил стихотворное поздравление Друяну - но ещё вполне дилетантское. Хотя это был первый мой стишок на студийную тематику. А уже в 1993-м, в июле месяце, мне стало досадно, что про расцвет «Союзмультфильма» (о котором я догадывался по обрывочным рассказам и воспоминаниям окружающих) никто не написал и не напишет никакой оды. Я был уверен, что сам ничего подобного сочинить не смогу, но мысленно прикидывал отдельные строчки. И дня за три незаметно для себя сложил первое «ностальгическое» стихотворение, с которого и веду отсчёт. Хотя оно было сырым и тоже весьма дилетантским, именно с этого момента я начал учиться выражать свои чувства и мысли в рифму «всерьёз». К тому же - это была попытка выразить то, чего я не знал лично, но только реконструировал по рассказам окружающих, и попытка неожиданно удачная. Тогда же были написаны и первые эпиграммы на студийных работников. Это было тоже открытием для меня - ранее я был убеждён в своей неспособности к афористическому мышлению.
Ну, а дальше всё сдвинулось и поехало. Ни шатко, ни валко. И приехало вот сюда, в соцсети...