Идеалисты - приквел, 6
"Сим креслом мастер Гамбс..." заканчивает серию о политике Александра II и Горчакова, и вообще серию "идеалистов". Далее, если тема кого заинтересовала, есть смысл изучать самостоятельно, сравнивая подходы к решению проблем в разных странах, и пытаясь докопаться до истинного смысла тех или иных решений. Что касается меня - я по Горчакову и Александру II свое мнение уже составил. Но озвучивать его не буду, поскольку оно сильно негативное и вызовет излишние дискуссии, вступать в которые я совершенно не имею желания.
Ведя переговоры о мире с Австрией, Бисмарк и Вильгельм I сделали в Петербург запрос: какие компенсации пожелала бы Россия от Австрии? Может быть, земли в Галиции и или в Подолии? То есть Бисмарк добровольно взял на себя труд выбить из Вены территории не только для себя и для Италии, но и для России. Ответ Петербурга - нам ничего не надо.
В Петербург прибыл в качестве посланника генерал Мантейфель, который был принят царем, и Александр II начал вдруг рассказывать ему о «низвержении тронов, чьи династии царствую милостью Божьей». Это речь о мелких германских княжествах, которые должна была поглотить Пруссия. Мантейфель отослал этот ответ в Берлин, и король Вильгельм в письме разъяснил племяннику, что ничто не вредило больше монархическому принципу в Германии, нежели существование маленьких и беспомощных династий. Горчаков в беседе с эмиссаром не смог скрыть раздражения, выразив пожелание, чтобы Бисмарк пребывал на политическом горизонте не «метеором, а звездою неподвижною». Король также подчеркнул, что с Вюртембергом и Гессен-Дармштадтом решено обойтись снисходительно исключительно из уважения к родственным связям их дворов с Романовыми, хотя они и подняли оружие против Пруссии.
Еще раз - Россия, не участвуя в войне с Австрией, могла получить какие-либо территории или преференции, однако главным итогом австро-прусской войны для России оказалось прусское снисхождение к Вюртембергу и Гессен-Дармштадту. Что тут скажешь?
Бисмарк по собственной инициативе предложил царю поддержку в разрыве положений Парижского мира: «Пруссия никак не заинтересована в сохранении этих условий». Казалось бы - вот он - момент, лови его! Горчаков ответил, что отказ от положений Парижского мира - это погружение Европы в новый конфликт, которому… неизбежно воспротивилась бы британская дипломатия и Наполеон. Я не знаю, как это назвать, а вы?
Главной же проблемой Горчаков в этот момент видел… только не смейтесь - как бы в дальнейшем не допустить в Европе «территориальных изменений, изменения равновесия сил или влияния, которые нанесли бы большой ущерб нашим интересам или нашему политическому влиянию». То есть, обругав в свое время Нессельроде за космополитичную политику союзов и отказ от собственно российских интересов, Горчаков делал по сути то же самое, что и Нессельроде.
И да, в 1867 году Россия не забыла обидеться на Пруссию. За то, что Россия по итогам австро-прусской войны не получила никаких территориальных приобретений. Это вывело из себя даже обычно лояльную к Горчакову петербургскую прессу. Славянофильский журнал «Голос» от 8 августа 1866 года: «Если трактаты нарушаются так открыто и смело, как это делает Пруссия... то неужели одни мы будем хранить их?» Вопрос так и не получил ответа.
В 1867 году в Петербург обратилась Австрия - новый имперский канцлер Фридрих Фердинанд фон Бейст сообщил Горчакову, что Вена совместно с Петербургом готова пересмотреть пункты Парижского договора, согласна на строительство флота в Черном море, и просит Александра забыть былые обиды. Бейст был согласен взять на себя труд договориться с Францией по поводу пересмотра итогов 1856 года, и хотел создать коалицию из России, Австрии и Франции, направленную против Пруссии. Россия отказалась.
В общем, как мы видим, весь период с 1856 по 1867 год Россию активно пытались втянуть в большую политику почти все европейские державы. Россия, используя это положение, вполне могла не только отменить положения Парижского мира, но и прирасти территориально. Получить деньги, технологии, новые рынки сбыта, и т.д. Но Горчаков вел «политику колебаний», в результате, раз за разом, Петербург терял не только шансы к изменению сложившейся ситуации, но и свой авторитет в Европе и мире. А Пруссия, победив Австрию, сделала первый шаг к объединению Германии под прусским началом.
Ведя переговоры о мире с Австрией, Бисмарк и Вильгельм I сделали в Петербург запрос: какие компенсации пожелала бы Россия от Австрии? Может быть, земли в Галиции и или в Подолии? То есть Бисмарк добровольно взял на себя труд выбить из Вены территории не только для себя и для Италии, но и для России. Ответ Петербурга - нам ничего не надо.
В Петербург прибыл в качестве посланника генерал Мантейфель, который был принят царем, и Александр II начал вдруг рассказывать ему о «низвержении тронов, чьи династии царствую милостью Божьей». Это речь о мелких германских княжествах, которые должна была поглотить Пруссия. Мантейфель отослал этот ответ в Берлин, и король Вильгельм в письме разъяснил племяннику, что ничто не вредило больше монархическому принципу в Германии, нежели существование маленьких и беспомощных династий. Горчаков в беседе с эмиссаром не смог скрыть раздражения, выразив пожелание, чтобы Бисмарк пребывал на политическом горизонте не «метеором, а звездою неподвижною». Король также подчеркнул, что с Вюртембергом и Гессен-Дармштадтом решено обойтись снисходительно исключительно из уважения к родственным связям их дворов с Романовыми, хотя они и подняли оружие против Пруссии.
Еще раз - Россия, не участвуя в войне с Австрией, могла получить какие-либо территории или преференции, однако главным итогом австро-прусской войны для России оказалось прусское снисхождение к Вюртембергу и Гессен-Дармштадту. Что тут скажешь?
Бисмарк по собственной инициативе предложил царю поддержку в разрыве положений Парижского мира: «Пруссия никак не заинтересована в сохранении этих условий». Казалось бы - вот он - момент, лови его! Горчаков ответил, что отказ от положений Парижского мира - это погружение Европы в новый конфликт, которому… неизбежно воспротивилась бы британская дипломатия и Наполеон. Я не знаю, как это назвать, а вы?
Главной же проблемой Горчаков в этот момент видел… только не смейтесь - как бы в дальнейшем не допустить в Европе «территориальных изменений, изменения равновесия сил или влияния, которые нанесли бы большой ущерб нашим интересам или нашему политическому влиянию». То есть, обругав в свое время Нессельроде за космополитичную политику союзов и отказ от собственно российских интересов, Горчаков делал по сути то же самое, что и Нессельроде.
И да, в 1867 году Россия не забыла обидеться на Пруссию. За то, что Россия по итогам австро-прусской войны не получила никаких территориальных приобретений. Это вывело из себя даже обычно лояльную к Горчакову петербургскую прессу. Славянофильский журнал «Голос» от 8 августа 1866 года: «Если трактаты нарушаются так открыто и смело, как это делает Пруссия... то неужели одни мы будем хранить их?» Вопрос так и не получил ответа.
В 1867 году в Петербург обратилась Австрия - новый имперский канцлер Фридрих Фердинанд фон Бейст сообщил Горчакову, что Вена совместно с Петербургом готова пересмотреть пункты Парижского договора, согласна на строительство флота в Черном море, и просит Александра забыть былые обиды. Бейст был согласен взять на себя труд договориться с Францией по поводу пересмотра итогов 1856 года, и хотел создать коалицию из России, Австрии и Франции, направленную против Пруссии. Россия отказалась.
В общем, как мы видим, весь период с 1856 по 1867 год Россию активно пытались втянуть в большую политику почти все европейские державы. Россия, используя это положение, вполне могла не только отменить положения Парижского мира, но и прирасти территориально. Получить деньги, технологии, новые рынки сбыта, и т.д. Но Горчаков вел «политику колебаний», в результате, раз за разом, Петербург терял не только шансы к изменению сложившейся ситуации, но и свой авторитет в Европе и мире. А Пруссия, победив Австрию, сделала первый шаг к объединению Германии под прусским началом.
