Отчет о встрече 7 ноября
Наверное я возьму на себя эту тяжелую обязанность, а товарищи пусть дополнят и доскажут.
Встреча 7 ноября 2017 года в Самаре была проведена.
Изначально планировалось не привязываться конкретно к 1917 году, к Революции, но все же 100-летний юбилей сыграл свою роль, и страсти кипели нешуточные.
Однако, обо всем по порядку.
Опуская сбор и заказ еды и огненной воды, перейдем сразу к докладам.
Первым слово взял wwold, который повел рассказ о том, как большевики 10 (23) октября 1917 года косплеили "Тайную Вечерю". Специально подгадывали, или просто так получилось - история умалчивает.
Собственно речь вот об этом эпизоде: "Первое заседание ЦК большевиков вместе с Лениным по вопросу о восстании состоялось 10 октября на квартире у меньшевика Суханова. Сам Суханов, бывший типичным представителем мелкобуржуазных интеллигентских настроений, окрашенных в «сочувствие» социализм} и интернационализму и в то же время проникнутых ужасом перед большевизмом, не подозревал, что в его поместительной столовой заседает штаб, подготовляющий Октябрьский «мятеж».
Квартиру для заседания ЦК предоставила его жена. Большевистская партия со времени июльской вооруженной демонстрации находилась на полулегальном положении. Часть вождей скрывалась. Приказы Керенского об их аресте оставались в силе, большевистские газеты время от времени закрывались властями. Владимир Ильич незадолго до заседания перебрался из Финляндии в Питер,- он считал момент созревшим для его вмешательства и, опасаясь колебаний в ЦК, потери времени, хотел осуществлять непосредственно руководство политикой Центрального Комитета.
Большинство членов ЦК не видело Ленина с дней июльского разгрома. Один за другим с конспиративными предосторожностями сходились чекисты в квартиру Суханова. Люди эти, закаленные и твердые на редкость, явно волновались в этот вечер в ожидании Ленина. Не только потому, что нужно было принимать решения, громадный исторический вес которых был ясен всем, но и потому, что в этом заседании большевистский ЦК, работавший три месяца без непосредственного участия Ленина в текущей работе, должен был встретиться со своим бесспорным руководителем. Правильно ли были выполнены ленинские директивы, верно ли понимал ЦК линию Ленина? Насколько могут быть защищены те шаги, которые ЦК делал в расхождении с Лениным, насколько поправимы отдельные допущенные ЦК ошибки?"
Так уж получилось, что собралось там 12 человек плюс Ленин, и решали они вопрос - сотрудничать ли в Временным Правительством, или держать курс на восстание. Естественно, как на всякой Тайной Вечере, в кругу товарищей оказался Иуда, причем даже двое - Зиновьев и Каменев, которые отказались поддержать курс на восстание, и даже опубликовали результаты голосования в статьях под собственными фамилиями.
Потом слово взял многоуважаемый olt_z_s, который поведал о недавно прочитанной книге о допросах бывших царских министров (допросы состоялись уже в советское время) по поводу Распутина и его влияния на царскую семью. Здесь обсуждение было более оживленным, был вопрос - кем же все-таки был Распутин - коррупционером, святым, орудием в руках олигархов, и т.д.?
В общем, пришли к выводу, что Валентин Саввич Пикуль недалеко ушел от истины, описывая Гришку в романе "У последней черты".
Следующим взял слово уважаемый irkuem, который - вот умница! - постарался нас отвлечь от темы 1917-го, и окунул в головой во времена Тридцатилетки. Собственно конспект его доклада выложен вот здесь. Этот рассказ присутствующих довольно сильно повеселил, морщины под действием выпитого и рассказанного, почти разгладились, и многие начали вспоминать схожие суеверия и примеры у русских, у мусульман, у восточно-славянских народов, и т.д.
Однако далее взял слово я, и тема моего доклада оказалась действительно скандальной, вызвавшей массу вопросов, возможно даже критики, требования "хде пруфы, млин?" источников, и т.д.
Поясню, в чем дело.
Я решил поговорить о советской экономике позднего периода на примере экономики Франции времен Наполеона. Ну и в шутку пояснил, что если вдруг кому-то это покажется на что-то похожим - пусть не верят глазам своим: «любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми, а так же нынешними событиями абсолютно случайно».
Собственно что случилось? Я уже рассказывал немного об этом в своем ЖЖ, в 1786 году было заключено англо-французское торговое соглашение. Согласно договору обоюдные пошлины в обеих странах снижались со 115-75 процентов до 15-10 процентов на разные типы товаров. То есть теперь английские и французские товары могли конкурировать по цене на внутренних рынках.
И случилось страшное. Если французы сделали ставку на предметы роскоши и продуктовый сегмент товаров, то англичане просто завалили Францию качественным и дешевым ширпотребом, выкачав словно насосом, деньги из королевства Людовика XVI.
Сразу после революции договор с Англией был денонсирован, и французы, признав свое поражение в экономике, просто запретили к себе доступ английских товаров.
Новый виток проблемы произошел в 1806 году, когда Наполеон ввел Континентальную систему. Это было не только вытеснение с рынка англичан, но и увеличение продаж на штыках французских товаров. Как это работало? Допустим, Франция произвела совокупно 2 миллиона пар обуви, примерно полмиллиона ушло на армию, еще полмиллиона раскупили в самой стране. Куда девать оставшийся миллион пар? В рыночной экономике это товар списали бы в прямые убытки, а промышленники, выпускающие товар, который не обеспечивается спросом, просто разорились бы. Здесь же Наполеон директивно указывает сбыть в Голландии или, к примеру, в Италии оставшийся миллион пар. Причем по назначенной самими французскими промышленниками цене.
Цитата из Тарле: «Нечего и говорить, что во всякой победе Наполеона французские промышленники видели свою победу, завоевание нового рынка. Они зорко следили за политическими пертурбациями, производимыми императором в Европе, и не упускали момента, чтобы напомнить о себе. Едва окончилась кровопролитная война с Австрией в 1809 г., как уже французский коммерческий мир просит победоносного императора потребовать или даже просто объявить сильное понижение пошлин на французские сукна, ввозимые в Вену, но с тем, чтобы Австрия не пользовалась взаимными милостями во Франции, то же самое сделать с ввозом шелковых материй, с бронзовыми изделиями, ювелирными товарами и т. д.; пошлину на вина установить в размере 30-40 сантимов за литр. Между Аустерлицем и Иеной, весной 1806 г., Лионская торговая палата просит Наполеона «споспешествовать торговым интересам» Франции в тех договорах, которые его величество намерено заключить с германскими государствами.
Самый решительный протекционизм, изгнание чужих фабрикатов - вот альфа и омега идеальной, с точки зрения промышленников, политики<…>
Другая характерная черта умонастроения французских промышленников, в особенности в начале наполеоновского правления, это их стремление к восстановлению регламентации производства, контроля над производством и к усилению «дисциплины рабочих», как они выражались. Сплошь и рядом одну из существенных причин плачевного состояния промышленности (сейчас же после революции, в первые годы Консульства) предприниматели усматривают в том, что дозволено кому угодно выделывать какие угодно товары, что купцам все равно, что распространять в потребительской массе, и они покупают всякий товар, лишь бы подешевле, а «честный фабрикант», хозяин благоустроенной мануфактуры, дорожащий репутацией своей фирмы, остается в чистом проигрыше. Между тем падает общий престиж французской промышленности, сокращается из-за этого внешний рынок и т. д. Эти жалобы не прекращаются именно в эпоху Консульства и в первые годы Империи, но раздаются, хотя и реже, вплоть до конца царствования Наполеона (и дальше, при Реставрации)».
По сути это был 100-процентный протекционизм, который, как оказалось, не только не помог французскому производителю, но и сократил производство. Буйным цветом расцвела контрабанда английских товаров, которая достигла ужасающей цифры в 430 млн. франков при бюджете Франции в 800 млн. ! Главную эпитафию Континентальной системе высказал министр финансов Франции: «Франция теперь потребляет, несомненно, несравнимо меньше колониальных товаров, чем прежде, но платит она за них гораздо больше, и до такой степени больше, что даже абсолютно сумма, истрачиваемая на покупку колониальных товаров, почти та же, что тратилась прежде».
К 1811 году Наполеон разрешил закупать английские товары, но при условии сбыта такого же количества французских в Британии. В реале французские промышленники загружали свои корабли низкопробным гнильем, которое сдавали в английские комиссионки за копейки, и закупали высококачественные английские колониальные или промышленные товары. Естественно такие аналогии вызвали у присутствующих как согласие, так и отрицание, и Франция была немедленно забыта, а все обсуждение начало крутиться около экономики СССР.
Далее высказано две версии:
1) в СССР главной проблемой было не качество товаров, а дефицит товаров, товары же в СССР были высочайшего качества.
2) В СССР была проблема с качеством товаров, обусловленная не только неудовлетворительной системой контроля (сначала ОТК, подчиненные директорам заводов, потом Госприемка, которую все пытались обмануть или договориться), но и незаинтересованностью самих производителей в повышении качества продукции и модернизации оборудования.
Собственно, после "требования пруфов" от вопроса технично ушли, хотя по горячим следам я ссылку на одну из статей выложил.
Далее слово должен был взять d-clarence, пришедший на встречу в красной гвоздикой в лацкане пиджака, но время уже было позднее, все уже изрядно выпили, страсти кипели, и поэтому Гриша, по примеру Виктории Нуланд, ограничился лишь "раздачей революционных печенек". Мы пообещали, что следующую встречу мы начнем с доклада d-clarence.
Поскольку про фотки мы как-то забыли, фото с другой встречи.
Встреча 7 ноября 2017 года в Самаре была проведена.
Изначально планировалось не привязываться конкретно к 1917 году, к Революции, но все же 100-летний юбилей сыграл свою роль, и страсти кипели нешуточные.
Однако, обо всем по порядку.
Опуская сбор и заказ еды и огненной воды, перейдем сразу к докладам.
Первым слово взял wwold, который повел рассказ о том, как большевики 10 (23) октября 1917 года косплеили "Тайную Вечерю". Специально подгадывали, или просто так получилось - история умалчивает.
Собственно речь вот об этом эпизоде: "Первое заседание ЦК большевиков вместе с Лениным по вопросу о восстании состоялось 10 октября на квартире у меньшевика Суханова. Сам Суханов, бывший типичным представителем мелкобуржуазных интеллигентских настроений, окрашенных в «сочувствие» социализм} и интернационализму и в то же время проникнутых ужасом перед большевизмом, не подозревал, что в его поместительной столовой заседает штаб, подготовляющий Октябрьский «мятеж».
Квартиру для заседания ЦК предоставила его жена. Большевистская партия со времени июльской вооруженной демонстрации находилась на полулегальном положении. Часть вождей скрывалась. Приказы Керенского об их аресте оставались в силе, большевистские газеты время от времени закрывались властями. Владимир Ильич незадолго до заседания перебрался из Финляндии в Питер,- он считал момент созревшим для его вмешательства и, опасаясь колебаний в ЦК, потери времени, хотел осуществлять непосредственно руководство политикой Центрального Комитета.
Большинство членов ЦК не видело Ленина с дней июльского разгрома. Один за другим с конспиративными предосторожностями сходились чекисты в квартиру Суханова. Люди эти, закаленные и твердые на редкость, явно волновались в этот вечер в ожидании Ленина. Не только потому, что нужно было принимать решения, громадный исторический вес которых был ясен всем, но и потому, что в этом заседании большевистский ЦК, работавший три месяца без непосредственного участия Ленина в текущей работе, должен был встретиться со своим бесспорным руководителем. Правильно ли были выполнены ленинские директивы, верно ли понимал ЦК линию Ленина? Насколько могут быть защищены те шаги, которые ЦК делал в расхождении с Лениным, насколько поправимы отдельные допущенные ЦК ошибки?"
Так уж получилось, что собралось там 12 человек плюс Ленин, и решали они вопрос - сотрудничать ли в Временным Правительством, или держать курс на восстание. Естественно, как на всякой Тайной Вечере, в кругу товарищей оказался Иуда, причем даже двое - Зиновьев и Каменев, которые отказались поддержать курс на восстание, и даже опубликовали результаты голосования в статьях под собственными фамилиями.
Потом слово взял многоуважаемый olt_z_s, который поведал о недавно прочитанной книге о допросах бывших царских министров (допросы состоялись уже в советское время) по поводу Распутина и его влияния на царскую семью. Здесь обсуждение было более оживленным, был вопрос - кем же все-таки был Распутин - коррупционером, святым, орудием в руках олигархов, и т.д.?
В общем, пришли к выводу, что Валентин Саввич Пикуль недалеко ушел от истины, описывая Гришку в романе "У последней черты".
Следующим взял слово уважаемый irkuem, который - вот умница! - постарался нас отвлечь от темы 1917-го, и окунул в головой во времена Тридцатилетки. Собственно конспект его доклада выложен вот здесь. Этот рассказ присутствующих довольно сильно повеселил, морщины под действием выпитого и рассказанного, почти разгладились, и многие начали вспоминать схожие суеверия и примеры у русских, у мусульман, у восточно-славянских народов, и т.д.
Однако далее взял слово я, и тема моего доклада оказалась действительно скандальной, вызвавшей массу вопросов, возможно даже критики, требования "хде пруфы, млин?" источников, и т.д.
Поясню, в чем дело.
Я решил поговорить о советской экономике позднего периода на примере экономики Франции времен Наполеона. Ну и в шутку пояснил, что если вдруг кому-то это покажется на что-то похожим - пусть не верят глазам своим: «любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми, а так же нынешними событиями абсолютно случайно».
Собственно что случилось? Я уже рассказывал немного об этом в своем ЖЖ, в 1786 году было заключено англо-французское торговое соглашение. Согласно договору обоюдные пошлины в обеих странах снижались со 115-75 процентов до 15-10 процентов на разные типы товаров. То есть теперь английские и французские товары могли конкурировать по цене на внутренних рынках.
И случилось страшное. Если французы сделали ставку на предметы роскоши и продуктовый сегмент товаров, то англичане просто завалили Францию качественным и дешевым ширпотребом, выкачав словно насосом, деньги из королевства Людовика XVI.
Сразу после революции договор с Англией был денонсирован, и французы, признав свое поражение в экономике, просто запретили к себе доступ английских товаров.
Новый виток проблемы произошел в 1806 году, когда Наполеон ввел Континентальную систему. Это было не только вытеснение с рынка англичан, но и увеличение продаж на штыках французских товаров. Как это работало? Допустим, Франция произвела совокупно 2 миллиона пар обуви, примерно полмиллиона ушло на армию, еще полмиллиона раскупили в самой стране. Куда девать оставшийся миллион пар? В рыночной экономике это товар списали бы в прямые убытки, а промышленники, выпускающие товар, который не обеспечивается спросом, просто разорились бы. Здесь же Наполеон директивно указывает сбыть в Голландии или, к примеру, в Италии оставшийся миллион пар. Причем по назначенной самими французскими промышленниками цене.
Цитата из Тарле: «Нечего и говорить, что во всякой победе Наполеона французские промышленники видели свою победу, завоевание нового рынка. Они зорко следили за политическими пертурбациями, производимыми императором в Европе, и не упускали момента, чтобы напомнить о себе. Едва окончилась кровопролитная война с Австрией в 1809 г., как уже французский коммерческий мир просит победоносного императора потребовать или даже просто объявить сильное понижение пошлин на французские сукна, ввозимые в Вену, но с тем, чтобы Австрия не пользовалась взаимными милостями во Франции, то же самое сделать с ввозом шелковых материй, с бронзовыми изделиями, ювелирными товарами и т. д.; пошлину на вина установить в размере 30-40 сантимов за литр. Между Аустерлицем и Иеной, весной 1806 г., Лионская торговая палата просит Наполеона «споспешествовать торговым интересам» Франции в тех договорах, которые его величество намерено заключить с германскими государствами.
Самый решительный протекционизм, изгнание чужих фабрикатов - вот альфа и омега идеальной, с точки зрения промышленников, политики<…>
Другая характерная черта умонастроения французских промышленников, в особенности в начале наполеоновского правления, это их стремление к восстановлению регламентации производства, контроля над производством и к усилению «дисциплины рабочих», как они выражались. Сплошь и рядом одну из существенных причин плачевного состояния промышленности (сейчас же после революции, в первые годы Консульства) предприниматели усматривают в том, что дозволено кому угодно выделывать какие угодно товары, что купцам все равно, что распространять в потребительской массе, и они покупают всякий товар, лишь бы подешевле, а «честный фабрикант», хозяин благоустроенной мануфактуры, дорожащий репутацией своей фирмы, остается в чистом проигрыше. Между тем падает общий престиж французской промышленности, сокращается из-за этого внешний рынок и т. д. Эти жалобы не прекращаются именно в эпоху Консульства и в первые годы Империи, но раздаются, хотя и реже, вплоть до конца царствования Наполеона (и дальше, при Реставрации)».
По сути это был 100-процентный протекционизм, который, как оказалось, не только не помог французскому производителю, но и сократил производство. Буйным цветом расцвела контрабанда английских товаров, которая достигла ужасающей цифры в 430 млн. франков при бюджете Франции в 800 млн. ! Главную эпитафию Континентальной системе высказал министр финансов Франции: «Франция теперь потребляет, несомненно, несравнимо меньше колониальных товаров, чем прежде, но платит она за них гораздо больше, и до такой степени больше, что даже абсолютно сумма, истрачиваемая на покупку колониальных товаров, почти та же, что тратилась прежде».
К 1811 году Наполеон разрешил закупать английские товары, но при условии сбыта такого же количества французских в Британии. В реале французские промышленники загружали свои корабли низкопробным гнильем, которое сдавали в английские комиссионки за копейки, и закупали высококачественные английские колониальные или промышленные товары. Естественно такие аналогии вызвали у присутствующих как согласие, так и отрицание, и Франция была немедленно забыта, а все обсуждение начало крутиться около экономики СССР.
Далее высказано две версии:
1) в СССР главной проблемой было не качество товаров, а дефицит товаров, товары же в СССР были высочайшего качества.
2) В СССР была проблема с качеством товаров, обусловленная не только неудовлетворительной системой контроля (сначала ОТК, подчиненные директорам заводов, потом Госприемка, которую все пытались обмануть или договориться), но и незаинтересованностью самих производителей в повышении качества продукции и модернизации оборудования.
Собственно, после "требования пруфов" от вопроса технично ушли, хотя по горячим следам я ссылку на одну из статей выложил.
Далее слово должен был взять d-clarence, пришедший на встречу в красной гвоздикой в лацкане пиджака, но время уже было позднее, все уже изрядно выпили, страсти кипели, и поэтому Гриша, по примеру Виктории Нуланд, ограничился лишь "раздачей революционных печенек". Мы пообещали, что следующую встречу мы начнем с доклада d-clarence.
Поскольку про фотки мы как-то забыли, фото с другой встречи.