Новые приключения французов в Греции.
На 1825-й год Франция с удивлением обнаружила, что "она чужая на этом празднике жизни". Пока греки, сходя с ума от страха перед Ибрагимом, предлагали взять свое государство под опеку то Британии, то России (именно к тому моменту возник план сделать главой государства бывшего русского министра Каподистрию, который мирно отдыхал в Швейцарии), французы, как оказалось не имели там ни своих сторонников, ни проводников своих интересов.
Необходимо что-то сделать, чтобы восстановить интересы Франции. Поскольку планы по установлению французского влияния через Мальтийских рыцарей провалились, пришлось попытаться применить другую политику.
В начале июля 1825 года британские власти на Ионических островах перехватили письмо, в котором говорилось, что недавно прибывший в Грецию французский филэллин Теобальд Пискатори на самом деле был секретным агентом французского министерства иностранных дел. Миссия Пискатори заключалась в том, чтобы изучить идею, первоначально исходившую от российского правительства, о том, что Франция и Россия должны сотрудничать для урегулирования дел Греции, исключив при этом Британию. Инициатива провалилась главным образом потому, что Россия почувствовала, что имеет право на то, что позже назовут «свободой рук в Греции». Русские считали, что, поскольку Австрии была предоставлена свобода действий для решения ситуации в Италии, а Франции была предоставлена свобода действий для решения ситуации в Испании, теперь настала их очередь решить греческий вопрос, напав на Турцию.
Одновременно с этим британцы узнали, что французы вообще предлагают Греции своего короля - одного из принцев французской королевской семьи, герцога Немурского (сына будущего короля Франции Луи-Филиппа I).
Вообще Луи-Филипп Орлеанский создал общество поддержки Греции, но хотя Общество и не скрывало своей симпатии к делу Греческой революции, оно старалось не делать ничего, что можно было бы истолковать как активную поддержку революционеров.
В течение следующих трех лет Парижский греческий комитет собрал более полутора миллионов франков, или около 65 000 фунтов стерлингов, что было довольно много, но не могло сравниться с суммой займов для Греции, сделанных в Лондоне.
Французское же правительство весь 1825 и 1826 год пыталось усидеть на двух стульях - с одной стороны не прерывать связей и поддержки Мухаммеда Али, с другой стороны - наладить какое-то взаимодействие с греками. И что выбрать - оно не знало.
По сути точкой отсчета стало падение Миссолонги. Во Франции же тогда точно так же царил романтизм, и в этой резне французы увидели так хорошо им знакомую по литературе древнегреческую трагедию. Именно в это время, например, Виктор Гюго написал свою знаменитую оду «Головы у сераля», в которой он представляет головы героев Новой Греции, выставленные напоказ в Константинополе.
Самое же большое впечатление на публику произвела, вероятно, короткая брошюра Шатобриана « Записки о Греции» , впервые опубликованная в 1825 году.
«Сможет ли наш век, - писал он, - стать свидетелем того, как орды дикарей уничтожают цивилизацию при ее возрождении на могиле народа, который цивилизовал мир? Позволит ли христианский мир спокойно туркам душить христиан? И позволят ли законные монархи Европы бесстыдно дать свое священное имя тирании, которая могла бы окрасить и Тибр красным цветом?»
Поскольку после падения Миссолонги в парижский греческий комитет выстроились очередь из желающих вступить, причем среди поддерживающих греков оказались довольно влиятельные лица (герцог де Шуазель, герцог де Брольи, герцог де Дальбер, граф д'Аркур, граф де Лаборд, генералы Себастьяни и Жерар, банкир Лафит, издатель Дидо, наконец - генерал Лафайет) французское правительство как бы нехотя, но было вынуждено сменить курс с поддержки Египта на поддержку Греции.
Необходимо что-то сделать, чтобы восстановить интересы Франции. Поскольку планы по установлению французского влияния через Мальтийских рыцарей провалились, пришлось попытаться применить другую политику.
В начале июля 1825 года британские власти на Ионических островах перехватили письмо, в котором говорилось, что недавно прибывший в Грецию французский филэллин Теобальд Пискатори на самом деле был секретным агентом французского министерства иностранных дел. Миссия Пискатори заключалась в том, чтобы изучить идею, первоначально исходившую от российского правительства, о том, что Франция и Россия должны сотрудничать для урегулирования дел Греции, исключив при этом Британию. Инициатива провалилась главным образом потому, что Россия почувствовала, что имеет право на то, что позже назовут «свободой рук в Греции». Русские считали, что, поскольку Австрии была предоставлена свобода действий для решения ситуации в Италии, а Франции была предоставлена свобода действий для решения ситуации в Испании, теперь настала их очередь решить греческий вопрос, напав на Турцию.
Одновременно с этим британцы узнали, что французы вообще предлагают Греции своего короля - одного из принцев французской королевской семьи, герцога Немурского (сына будущего короля Франции Луи-Филиппа I).
Вообще Луи-Филипп Орлеанский создал общество поддержки Греции, но хотя Общество и не скрывало своей симпатии к делу Греческой революции, оно старалось не делать ничего, что можно было бы истолковать как активную поддержку революционеров.
В течение следующих трех лет Парижский греческий комитет собрал более полутора миллионов франков, или около 65 000 фунтов стерлингов, что было довольно много, но не могло сравниться с суммой займов для Греции, сделанных в Лондоне.
Французское же правительство весь 1825 и 1826 год пыталось усидеть на двух стульях - с одной стороны не прерывать связей и поддержки Мухаммеда Али, с другой стороны - наладить какое-то взаимодействие с греками. И что выбрать - оно не знало.
По сути точкой отсчета стало падение Миссолонги. Во Франции же тогда точно так же царил романтизм, и в этой резне французы увидели так хорошо им знакомую по литературе древнегреческую трагедию. Именно в это время, например, Виктор Гюго написал свою знаменитую оду «Головы у сераля», в которой он представляет головы героев Новой Греции, выставленные напоказ в Константинополе.
Самое же большое впечатление на публику произвела, вероятно, короткая брошюра Шатобриана « Записки о Греции» , впервые опубликованная в 1825 году.
«Сможет ли наш век, - писал он, - стать свидетелем того, как орды дикарей уничтожают цивилизацию при ее возрождении на могиле народа, который цивилизовал мир? Позволит ли христианский мир спокойно туркам душить христиан? И позволят ли законные монархи Европы бесстыдно дать свое священное имя тирании, которая могла бы окрасить и Тибр красным цветом?»
Поскольку после падения Миссолонги в парижский греческий комитет выстроились очередь из желающих вступить, причем среди поддерживающих греков оказались довольно влиятельные лица (герцог де Шуазель, герцог де Брольи, герцог де Дальбер, граф д'Аркур, граф де Лаборд, генералы Себастьяни и Жерар, банкир Лафит, издатель Дидо, наконец - генерал Лафайет) французское правительство как бы нехотя, но было вынуждено сменить курс с поддержки Египта на поддержку Греции.