Продолжаем продолжать)
Видя, что дело греческого займа готово рухнуть, не начавшись, Блакьер решил действовать быстро.
Он убедил греков послать греческий торговый корабль в Англию. Появление первого корабля под флагом возрожденной Греции в британских водах, по его мнению, должно было вызвать сенсацию и поднять падающие в цене облигации. Два судна - Amphitrite и Hydriote в середине сентября бросили якорь у Медуэя. Они привезли груз смородины, слив, фиников и других греческих продуктов, чтобы создать впечатление, что Греция - процветающая страна, способная легко погасить кредит. На борту также находились девять напуганных греческих мальчиков (десятый умер во время путешествия), которых должны были отправить в школу, как пример практического возрождения элинской нации в действии.
В начале января 1825 года греческие депутаты радостно объявили, что с лондонскими банкирами, господами Дж. и С. Рикардо, были достигнуты договоренности о размещении второго облигационного займа от имени Греции, на этот раз на сумму 2 000 000 фунтов стерлингов. Все дело было совершено тайно, без обращения к Лондонскому греческому комитету. Греческие агенты Орландос и Луриотис оказались в более сильной позиции, чем когда-либо.
Прежде чем описывать события Второго займа, следует объяснить последствия другого аспекта неразберихи, упомянутого ранее.
Летом 1824 года депутаты и комитет узнали, что две партии золота, отправленные в Грецию, были конфискованы в Занте после смерти лорда Байрона из-за отсутствия уполномоченных, которые могли бы получить его от имени греков. Очевидное решение напрашивалось само - направить новых членов комиссии. Но поскольку Боуринг и греческие депутаты вели отчаянную борьбу друг с другом из-за денег и политики, неудивительно, что очевидное решение оказалось неочевидным. Гордон, назначенный комиссаром вместо Байрона, видя, что происходит, и благоразумно отказался вступить в комиссию. Хобхаус, который чувствовал обязанность продолжать дело, начатое лордом Байроном, и даже был готов поехать в Грецию (даже собрал чемоданы) к лету понял, что интересы Греции, Греческого комитета и греческих депутатов это интересы лебедя, рака и щуки. Кроме того, в Лондон поступали тревожные известия о бушующей в Греции гражданской войне между собственно революционерами. Было совершенно неясно, существует ли в Греции какое-то правительство, которому можно было бы можно было бы передать деньги.
В августе 1824 года комитет наконец нашел двух комиссаров, желающих поехать в Грецию, чтобы попытаться разобраться в этой неразберихе. Это были два чиновника - Джеймс Гамильтон Браун и Генри Литтон Бульвер.
Точный характер мандата, данного Брауну и Бульверу, сейчас установить невозможно. Судя по всему, им было дано указание передать деньги греческому правительству, если они найдут хоть какое-то греческое правительство, обладающее реальной властью в Греции. Но им также было поручено убедить греческое правительство принять условия расходования денег и, в частности, разъяснить соответствующие полномочия депутатов и комитета в Лондоне.
Чтобы сэкономить время, Браун и Бульвер пересекли Европу по суше и достигли Греции примерно в то же время, когда транспорт Florida прибыл в Навплию с золотом на сумму 50 000 фунтов стерлингов на борту - третьей частью кредита. К своему удивлению, они обнаружили, что первые два платежа, которые, как предполагалось, были надежно укрыты на Занте, уже дошли до греков. Дело в том, что Сэмюэл Барф, взяв инициативу в свои руки, проигнорировал детали контракта и законы Ионических островов и вывез деньги под тем простым предлогом, что раз деньги предназначались для Греции, то в Грецию они и должны направиться.
