Греческая революция, Байрон.
Итак, Байрон, в очередной раз появившийся в Греции, видел себя прежде всего военным вождем. Именно поэтому еще на Ионических островах он начал набирать наемную армию, составленную из сулиотов.
Кто такие сулиоты - доподлинно неизвестно, то ли греки, то ли албанцы, причем доходит до смешного - греки Пеллопонеса считают, что сулиоты это греки, которые говорили на греческом и албанском, но писали только на греческом. Албанцы же считают, что это были просто албанцы, только православные. Турки называли их греками, но они и албанцев тоже часто называли греками, так что это не показатель.
Сулиоты. Их название происходит от местности Сули, где они жили до 1803 года. Дальше они схлестнулись с Али-пашой Янинским и турками, воевали почти год, и в конце концов были изгнаны султаном на Ионические острова. Собственно на острове Керкира Байрон и нанял сулиотов, но не на идейной основе, а за деньги, плюс - за обещание процента от будущего грабежа.
Байрону удалось набрать группу в 1100 человек, из них собственно сулиотов - 750, остальные - просто албанские наемники, разной веры и чести. Вернее вера у них была одна - деньги, а главной молитвой - грабеж.
Байрон отправился верхом на равнину за пределами Миссолонги во главе этой разношерстной армии, без сомнения воображая себя будущим героем-завоевателем. Остаток дня он провел в чем-то вроде военного штаба, который он устроил в доме у берега, проводя долгие безрезультатные совещания о военных планах. Комната была украшена всевозможным оружием, чтобы создать соответствующую атмосферу.
Военный план Байрона, по-видимому, заключался в том, что Нейпир, Гордон или какой-либо другой британский профессиональный солдат должен взять на себя командование сулиотами, филэллинами в Греции и артиллерией, посланной с Парри, и атаковать крепости, все еще находящиеся в руках турок, в частности Патры и замки Румели и Мореи. Но человек предполагает, а бог располагает. Байрон мог придумывать какие угодно схемы, но все составные части его планов оказались неудачными.
Для начала Байрон считал, что в Греции все еще действует Немецкий Легион, который, как мы помним, без боев просто исчез, оказавшись без снабжения.
Кольбе вернулся в Миссолонги 14 января с новостями о том, что из сотен немцев, прибывших в Грецию в 1822 году, включая примерно 115 человек из Немецкого легиона, осталось только двадцать шесть. Все остальные отправились домой или погибли. Британские филэллины с ужасом наблюдали, как выжившие немцы бредут в Миссолонги, истощенные и изнуренные годом разочарований, голода, болезней, горя и отчаяния.
Байрон, чтобы привлечь к себе народ, решил платить любому офицеру, который появлялся в Греции, с целью создания кадров, на которых могли бы основываться греческие регулярные силы. Новость произвела ошеломляющий эффект. Стали появляться люди из других уголков Греции, с Ионических островов и из Западной Европы, стремящиеся получить должность в бригаде лорда Байрона. Все дороги вели в Миссолонги. Почти все европейцы, которые все еще находились на свободе в Греции, прибыли, чтобы насладиться неведомым доселе ощущением того, что им платят.
Личными телохранителями Байрона стали десять немцев, находившихся в Греции два года.
И, как пишет граф Гамба, каждый день поступали предложения о службе от того или иного иностранца. «Таким образом, у нас были представители всех наций - англичане, шотландцы, ирландцы, американцы, немцы, швейцарцы, бельгийцы, русские, шведы, датчане, венгры и итальянцы. Мы были своего рода крестовым походом в миниатюре». В течение нескольких недель атмосфера напоминала ту, что была в Коринфе в мае 1822 года, когда формировался первоначальный батальон филэллинов. Жизнь была приятной и нетребовательной; еда и вино были дешевыми, а дружеские отношения - хорошими; обязанностей почти не было.
Байронисты--романтики в целом гораздо больше интересовались своей театральной ролью, чем борьбой с турками. А поскольку капитаны теперь были чрезвычайно вежливы и внимательны к иностранцам, особенно к англичанам, можно было наслаждаться ощущением того, что ты филэллин, будучи на самом деле туристом.
Логическим же завершением романтического байронизма было вообще не утруждать себя поездкой в Грецию, а воспроизвести все ощущения из воображения. Эдгар Аллан По, страстный поклонник Байрона, является самым известным из этой группы. Несмотря на его попытки изложить историю о том, что он отправился «без доллара в донкихотскую экспедицию, чтобы присоединиться к грекам, тогда боровшимся за свободу», известно, что он не приблизился даже к Бостону, штат Массачусетс.
