Про американскую исключительность.
Победа во Второй Мировой войне только подтвердила для американцев, что США являются исключительной нацией, которая играет исключительную роль в истории человечества (традиция, ведущая начало еще с пилигримов «Мэйфлауэра» - Земля Обетованная, и тому подобное). Даже до того, как США вступили в ВМВ, Генри Люк, издатель журнала «Лайф», написал эссе 17 феврлая 1941 года, что, мол, XX век надо считать «американским веком», и что США имеют «искреннюю обязанность и возможность… как самая сильная и жизненная нация мира, распространить на весь мир свое влияние и… преданность американским идеалам». Казалось, что 1945 год подтвердил видение Люка, США не только победили в войне, но были самой сильной нацией в мире и в экономике.
Надо сказать, что еще в начале века США вели внешнюю политику, которую можно охарактеризовать как интернационализм, но после 1920-х главным врагом был объявлен советский коммунизм и его сдерживание, особенно после Второй Мировой, стало главным посылом американской внешней политики. Нет, понятно, что были и политические, и экономические интересы, тем не менее основой политики Холодной войны стала идеология, которую Джон Фусек (Fousek) квалифицирует как «американский националистический глобализм», который был основан на миссионерской вере в американскую исключительность. Эндерс Стефенсон соглашается, что «главным элементом» политики времен Холодной войны была «вера в американскую исключительность и ее миссионерскую миссию».
Уже президента Трумена характеризуют как «эталонный образец борца за исключительность США», поскольку тот часто именовал Штаты «самой великой нацией, из тех, какие когда-либо были под солнцем». Для Трумена победа во Второй Мировой продемонстрировала величие Америки, но вместе с тем и возлагала на США ответственность за послевоенное устройство и свободу в нем (причем свободу именно в понимании самого Трумена, а не какую-то абстрактную). Почти все президенты США изображали Холодную войну по типу манихейства, то есть как борьбу между Добром и Злом, где в роли Добра выступал, конечно же, Сияющий Град на холме, а в роли зла - мрачный московский Мордор. США ассоциировали себя с лидером свободного мира, который должен был спасти человечество от «зла» коммунизма.
Трумен же и обеспечил принципы американской политики времен Холодной войны на объединенной сессии Конгресса 12 марта 1947 года, его послание осталось в истории под названием «доктрина Трумена». В ней он призвал Конгресс бороться, и сделать все, что необходимо, чтобы защитить права свободных демократических государств мира. Трумен говорил - Америка никогда не требовала подчинения себе в обмен на свободу, но - продолжал он, - «я полагаю, мы должны свободным народам решать свои собственные судьбы так, как они хотят». Главными задачами президент объявил ценности и принципы, основанные на американской модели свободы и демократии, поскольку именно они смогут эффективно ответить вызову коммунизма.
Собственно, вся последующая политика Холодной войны со стороны США была основана именно на этой миссионерской вере в американскую исключительность и борьбе «с тоталитарной агрессией и подрывной деятельностью». При этом все преемники Трумена так же использовали язык идеи американской исключительности и борьба с коммунизмом в их риторике носила характер сражения за Веру, Крестового похода.
Кроме того, Джордж Кеннэн (Kennan), на минуточку - архитектор политики сдерживания - писал в июле 1947 года: «главная проблема советско-американских отношений - это тест на полноценность США как нации среди наций. Либо мы падем, либо мы окажемся достойными и сохранимся, как великая нация». Таким образом, в США рассматривали соревнование с СССР прежде всего как борьбу идей, привлекательности доктрин, того или иного образа жизни.
Кеннэн писал далее: «вдумчивый наблюдатель только порадуется началу Холодной войны, испытает определенную благодарность Провидению, которое, бросая американской нации непримиримый вызов, вместе с тем заставило американский народ поднять на щит нравственные принципы и верить своему политическому руководству».
Майкл Хант, наблюдавший в 1950-х приватные беседы высших чиновников, отмечал, что «чаще всего на встречах присутствовала риторика, обычная для времен Крестовых походов». Так, в документе SNB 68 (доктрина Совета Нацбезопасности 1950 года) доктрина США излагалась так: «Борьба за превосходство, поскольку свободный мир возлагает на США тяжелое бремя лидерства». Там же Холодная война описана как «конфликт между идеями свободы и легитимного правительства с одной стороны, против мрачной олигархии Кремля и рабства с другой стороны». Согласно документу, надо было сделать так, чтобы «силы свободы» преобладали, поэтому от США требовалось консолидировать в своих руках политическую, экономическую и военную мощь. И подобные обороты по словам Фусека «стали константой управления в среде американских политиков в весь послевоенный период».
План Маршала (1947) тоже был основан на идее американской исключительности, поскольку предполагал не только восстановление европейских экономик на американские деньги, но и создание европейских политических систем, основанных на американской идеологии и под контролем США. Штаты считали себя «избавителем», но взамен требовали перенесения своих принципов на европейскую почву. Была даже разработана теория «модернизации», где предполагалось, что народы Европы должны пройти стадии от «традиционной» до «современной», а общей конечной точкой должно было стать признание США как «лидера свободного мира» и принятие ценностей Штатов. Кстати, эта теория служила для США и оправданием для вмешательства в дела других государств - мы, мол, только миссионеры, и ежели кто-то сбился с пути истинного, то поможем не только словом, но и ботинками 45-го размера, и винтовкой М-16, а если что - и напалмом.
Поскольку большинство Западной Европы приняло «американскую модернизацию» - США еще больше укрепились в своей «миссионерской позиции». Более того, в Вашингтоне стали разрабатываться программы «модернизаций» для Латинской Америки, своя программа была у Корпуса Мира, Стратегический план Гамлета (Strategic Hamlet Program) для Вьетнама - это тоже план «модернизации по-американски». И в 1960-х было сформулировано, что «миссионерская миссия» продолжается, и теперь должна охватить и весь оставшийся мир.
Но… беда пришла откуда не ждали. Прежде всего, в самой Америке. Афроамериканское движение 1960-х пеняло правительству на очевидный факт - вы, дорогие, требуете торжества демократии и свободы по всему миру, а что у вас дома творится-то? Вы дома это «торжество демократии» обеспечить не можете. Раз вы провозгласили себя лидерами свободы и демократии - может, начнем с того, что дома обеспечим то же расовое равенство, не? Поэтому…. Вполне предсказуемо, негритянское движение в США в 1960-х было объявлено «рукой Кремля», а ее лидеры - «вождями фундаментальной нелояльности к нации и ее ценностям».
И к концу 1960-х последовал социальный взрыв, большое количество американцев выступало не только за реформы дома, но и за неприятие внешней политики, особенно по Вьетнаму. А меж тем, вмешательство во Вьетнам ведь было задумано строго в рамках «миссионерской концепции», с верой в то, что США - лидеры свободного мира, и просто защищают «свободные народы от коммунистической агрессии». Поражение во Вьетнаме во многом стало шоком и зародило в истеблишменте очень серьезные сомнения по поводу исключительности американской нации.
Может быть продолжим при случае.
Надо сказать, что еще в начале века США вели внешнюю политику, которую можно охарактеризовать как интернационализм, но после 1920-х главным врагом был объявлен советский коммунизм и его сдерживание, особенно после Второй Мировой, стало главным посылом американской внешней политики. Нет, понятно, что были и политические, и экономические интересы, тем не менее основой политики Холодной войны стала идеология, которую Джон Фусек (Fousek) квалифицирует как «американский националистический глобализм», который был основан на миссионерской вере в американскую исключительность. Эндерс Стефенсон соглашается, что «главным элементом» политики времен Холодной войны была «вера в американскую исключительность и ее миссионерскую миссию».
Уже президента Трумена характеризуют как «эталонный образец борца за исключительность США», поскольку тот часто именовал Штаты «самой великой нацией, из тех, какие когда-либо были под солнцем». Для Трумена победа во Второй Мировой продемонстрировала величие Америки, но вместе с тем и возлагала на США ответственность за послевоенное устройство и свободу в нем (причем свободу именно в понимании самого Трумена, а не какую-то абстрактную). Почти все президенты США изображали Холодную войну по типу манихейства, то есть как борьбу между Добром и Злом, где в роли Добра выступал, конечно же, Сияющий Град на холме, а в роли зла - мрачный московский Мордор. США ассоциировали себя с лидером свободного мира, который должен был спасти человечество от «зла» коммунизма.
Трумен же и обеспечил принципы американской политики времен Холодной войны на объединенной сессии Конгресса 12 марта 1947 года, его послание осталось в истории под названием «доктрина Трумена». В ней он призвал Конгресс бороться, и сделать все, что необходимо, чтобы защитить права свободных демократических государств мира. Трумен говорил - Америка никогда не требовала подчинения себе в обмен на свободу, но - продолжал он, - «я полагаю, мы должны свободным народам решать свои собственные судьбы так, как они хотят». Главными задачами президент объявил ценности и принципы, основанные на американской модели свободы и демократии, поскольку именно они смогут эффективно ответить вызову коммунизма.
Собственно, вся последующая политика Холодной войны со стороны США была основана именно на этой миссионерской вере в американскую исключительность и борьбе «с тоталитарной агрессией и подрывной деятельностью». При этом все преемники Трумена так же использовали язык идеи американской исключительности и борьба с коммунизмом в их риторике носила характер сражения за Веру, Крестового похода.
Кроме того, Джордж Кеннэн (Kennan), на минуточку - архитектор политики сдерживания - писал в июле 1947 года: «главная проблема советско-американских отношений - это тест на полноценность США как нации среди наций. Либо мы падем, либо мы окажемся достойными и сохранимся, как великая нация». Таким образом, в США рассматривали соревнование с СССР прежде всего как борьбу идей, привлекательности доктрин, того или иного образа жизни.
Кеннэн писал далее: «вдумчивый наблюдатель только порадуется началу Холодной войны, испытает определенную благодарность Провидению, которое, бросая американской нации непримиримый вызов, вместе с тем заставило американский народ поднять на щит нравственные принципы и верить своему политическому руководству».
Майкл Хант, наблюдавший в 1950-х приватные беседы высших чиновников, отмечал, что «чаще всего на встречах присутствовала риторика, обычная для времен Крестовых походов». Так, в документе SNB 68 (доктрина Совета Нацбезопасности 1950 года) доктрина США излагалась так: «Борьба за превосходство, поскольку свободный мир возлагает на США тяжелое бремя лидерства». Там же Холодная война описана как «конфликт между идеями свободы и легитимного правительства с одной стороны, против мрачной олигархии Кремля и рабства с другой стороны». Согласно документу, надо было сделать так, чтобы «силы свободы» преобладали, поэтому от США требовалось консолидировать в своих руках политическую, экономическую и военную мощь. И подобные обороты по словам Фусека «стали константой управления в среде американских политиков в весь послевоенный период».
План Маршала (1947) тоже был основан на идее американской исключительности, поскольку предполагал не только восстановление европейских экономик на американские деньги, но и создание европейских политических систем, основанных на американской идеологии и под контролем США. Штаты считали себя «избавителем», но взамен требовали перенесения своих принципов на европейскую почву. Была даже разработана теория «модернизации», где предполагалось, что народы Европы должны пройти стадии от «традиционной» до «современной», а общей конечной точкой должно было стать признание США как «лидера свободного мира» и принятие ценностей Штатов. Кстати, эта теория служила для США и оправданием для вмешательства в дела других государств - мы, мол, только миссионеры, и ежели кто-то сбился с пути истинного, то поможем не только словом, но и ботинками 45-го размера, и винтовкой М-16, а если что - и напалмом.
Поскольку большинство Западной Европы приняло «американскую модернизацию» - США еще больше укрепились в своей «миссионерской позиции». Более того, в Вашингтоне стали разрабатываться программы «модернизаций» для Латинской Америки, своя программа была у Корпуса Мира, Стратегический план Гамлета (Strategic Hamlet Program) для Вьетнама - это тоже план «модернизации по-американски». И в 1960-х было сформулировано, что «миссионерская миссия» продолжается, и теперь должна охватить и весь оставшийся мир.
Но… беда пришла откуда не ждали. Прежде всего, в самой Америке. Афроамериканское движение 1960-х пеняло правительству на очевидный факт - вы, дорогие, требуете торжества демократии и свободы по всему миру, а что у вас дома творится-то? Вы дома это «торжество демократии» обеспечить не можете. Раз вы провозгласили себя лидерами свободы и демократии - может, начнем с того, что дома обеспечим то же расовое равенство, не? Поэтому…. Вполне предсказуемо, негритянское движение в США в 1960-х было объявлено «рукой Кремля», а ее лидеры - «вождями фундаментальной нелояльности к нации и ее ценностям».
И к концу 1960-х последовал социальный взрыв, большое количество американцев выступало не только за реформы дома, но и за неприятие внешней политики, особенно по Вьетнаму. А меж тем, вмешательство во Вьетнам ведь было задумано строго в рамках «миссионерской концепции», с верой в то, что США - лидеры свободного мира, и просто защищают «свободные народы от коммунистической агрессии». Поражение во Вьетнаме во многом стало шоком и зародило в истеблишменте очень серьезные сомнения по поводу исключительности американской нации.
Может быть продолжим при случае.