ЭКВАДОР: "За осенью идёт весна". Часть I.
Прелюдия: «АДСКИЙ ЭКСПРЕСС».
Весной 2009 года несколько неожиданно для меня собралась группа на маршрут "Андский Экспресс", который я в рекламных целях называл "Адским Экспрессом", намекая на то, что путешествие будет не из легких: предполагалось проехать за три недели от Кито в Эквадоре до Ла-Паса в Боливии. По сути, нужно было проехать добрую половину империи инков Тауантинсуйю, попутно заглядывая в бездонные колодцы "доинкской истории". Группа была сугубо мужская, пьющая и бесшабашная, отчего многие из этих немногих попадали в комичные ситуации, из которых, впрочем, всегда выпутывались с минимальными потерями морального облика. Благодаря постоянному распитию спиртных напитков настроение народа было приподнятым всю дорогу; пьющий турист - самый лучший турист, потому что всегда всем доволен. Наибольшую опасность представляет зашившийся алкоголик, случайно пробравшийся в такую сплоченную группу: он может быть просто социально опасен из-за невозможности получить свою дозу положительных эмоций.
Группа оказалась цельной и дружной, музыкальной и веселой. Был среди нас даже настоящий полковник из Украины. Незадолго до поездки его Ющенко за что-то награждал. Я видел фото. Мы Анатолия звали сначала Полковником; после того, как ему пришло сообщение о производстве в генералы, стали звать его Генералом.
Это очень мило… Наши путешествия обычно продолжительные, и бывают случаи, когда человека уже увольняют с работы во время его отсутствия. А тут сразу в генералы…
Мы начали наше путешествие в Кито. Одного из участников сняли с рейса КЛМ еще в Амстердаме, когда он начал рвать на себе рубашку в поисках паспорта, однако у нас была возможность подождать его в столице Эквадора, пока он приходил в себя два дня в аэропорту Схипхол. Когда мы встретили его в аэропорту Кито, он сиял от радости.
Наш маршрут «Андский Экспресс» представлял собою нитку, тянущуюся по прямой из Кито в Ла-Пас по Панамериканскому шоссе, без каких-либо существенных отклонений в сторону. Мы начали свой путь на экваторе, а закончили у берегов Титикаки. Из Кито отправились строго на юг, в Риобамбу, затем в Алаусси сели на поезд (вернее, дизельную дрезину) и прокатились в Ущелье Дьявола (в религиозной Южной Америке очень любят такие названия). Потом провели день в Куэнке, попутно посмотрев Ингапирку, доехали до Лохи, которая гордится статусом «города, открывшего Амазонию», а затем на рейсовом автобусе «Кариаманга транспортасьон» переехали в Перу, в город Пьюра, который веселым оазисом зеленеет в унылых прибрежных пустынях перуанской Косты, так напомнившей Генералу Среднюю Азию, в которой он вырос. За день мы спустились с туманных зеленых нагорий Эквадора в плоскую пустыню, в которой жизнь струится тонкими ручейками вдоль русел рек. Однако именно здесь родились самые блестящие цивилизации доинкской Южной Америки - Моче, Ламбаеке, Паракас, Наска. Именно здесь, в окрестностях Чиклайо была найдена гробница Владыки Сипана (культура Ламбаеке), которую считают крупнейшей археологической находкой за последние 10 лет. Кирки и лопаты уакерос (расхитителей гробниц) не дошли до подземного погребения всего один метр. Очевидно, их кто-то спугнул или просто не хватило терпения. Благодаря этому мы можем любоваться чудесными украшениями из золота и бирюзы в музее Сипана.
Из Чиклайо мы отправились в Трухильо, названный в честь родного города Франсиско Писарро в Эстремадуре и знаменитый колониальной «трухильянской» архитектурой. В окрестностях города мы посмотрели пирамиды Луны и Солнца, чем-то напоминающие пирамиды Тукуме под Чиклайо, а также Чан-Чан, столицу государства Чиму, покоренного инками. Бог упас меня от остановки в Парамонге между Трухильо и Лимой, где находится одноименная глиняная крепость инков, которая на планах и фотографиях выглядит очень большой, а на деле очень маленькая. Как оказалось, крепость Парамонга лежит достаточно далеко от «живого городка», и застрять здесь можно было бы надолго. Посмотрев крепость из окна автобуса мы поехали дальше в Лиму.
В Лиме перво-наперво мы отправились в музей Ларко, который представляет собою громадное собрание керамики, прежде всего цивилизации Моче, гончары которого были непревзойденными мастерами создания авангардных образов. Никогда и нигде более в Южной Америке не создавалось ничего подобного. Зал эротической керамики поразил богатством сексуальной фантазии древних моче. Впрочем, некоторые сосуды служили дидактическим целям, изображая разные проявления венерических болезней.
И Лимы рано утром мы поехали в Паракас, и остановились в пансионе прямо на берегу моря. Ребята пошли купаться с пирса, но я увидел, как они вчетвером пытались вытащить из воды Генерала, не могущего выползти на мокрые ступени, и решил зайти с берега. Пройдя по воде двадцать метров я ощутил легкое покалывание в левую ногу. Пройдя еще метров десять я получил точечный удар в палец на левой ноге. Сильное кровотечение и пульсирующая боль были результатом пореза, как я ошибочно посчитал. Только утром, при солнце и ясной воде я рассмотрел своих обидчиков - дно было буквально усеяно мелкими скатами-шипохвостами (хвостоколами или морскими котами). Был бы скат повзрослее и побольше, я бы эти строки уже, наверное, не писал… Тем не менее, раненый и ядовитый, я продолжил путешествие. В Наске нас ждала засада из шахтеров, которые завалили камнями. Вырисовывалась перспектива провести в Наске три дня, так как забастовку объявили на 72 часа. Я ангажировал местных ребят, и они нашли машину, которая могла бы вывезти нас из города, однако рекогносцировка показала, что абсолютно все дороги были забаррикадированы, а хозяин авто не решался портить отношения со своими земляками. Оставалось идти в гостиницу и ждать развития событий. Я отправился к себе в номер на сиесту, а когда проснулся и включил телевизор, то увидел, как усатый вождь шахтеров трясет какой-то бумажкой, улыбается и говорит, что правительство согласилось на переговоры. Тут же перед телекамерами восставший народ стал убирать с дороги камни. Я побежал будить товарищей, вылавливать их тела из бассейна и снимать с веревки трусы и носки. С революциями шутки плохи: кто не успел, тот опоздал! Когда мы покидали, по улице прошли колонной ликующие шахтеры во главе с усатым вождем…
Политика в Латинской Америке стоит на втором месте по популярности после футбола. Забастовки, как локальные, так и общенациональные, случаются постоянно, и нужно быть готовым ко всему, и прежде всего к тому, что можно оказаться запертым в маленьком городке, и ничего с этим нельзя будет поделать. С другой стороны, можно только позавидовать политической активности населения. У нас правительство может сколько угодно снимать по три шкуры с одного барана (то есть со своего народа), а на улицы с протестами выйдут три пенсионера. А тут, в Южной-то Америке, попробуй на что-то цены повысить или кого-то льгот социальных лишить: сразу баррикады, битье стекол, погромы, разграбление магазинов, сжигание чучел. Одним словом, ЖИЗНЬ!
…Потеряв один день, мы добрались ло Куско, и выполнив обязательную и хрестоматийную программу (Мачу-Пикчу, Священная Долина и т.д.) мы поехали в Пуно, поплавали по Титикаке, поразив купанием нагишом индейцев и обслуживающих их туристов, а затем пересекли границу Боливии и заехали в Тиауанако, которое наших участников настолько не впечатлил после Мачу-Пикчу, что все запросились поскорее в Ла-Пас. Там наше путешествие было благополучно закончено.
По возвращению на Родину я подвел его итоги и решил сделать этот маршрут регулярным. Вторая группа состояла исключительно из женщин, за исключением возглавившего её Алексея Арсеньева, но поскольку он поехал с женой, то для основного состава группы объектом поклонения стал гид Эдисон, большой умница, как мы потом сами убедились. Он потакал всем желаниям наших дам, организуя их досуг самым неожиданным и смелым образом: не найдя дискотеки в сонной Куэнке, он повел их в гей-клуб, что вызвало не меньший фурор, чем блестящая русская попа в водах Титикаки.
Эквадор оправдал ожидания, и на фоне Перу выглядел более симпатичным, благополучным и зажиточным. Холодное течение Гумбольдта поворачивает на запад у южных берегов Эквадора, и поэтому влажный воздух побережий не «высасывается» холодным воздухом над Тихим океаном. Благодаря этому Эквадорская Коста в отличие от Косты Перуанской является «всесоюзной житницей» Эквадора, в то время как в Перу на побережье бедняки ютятся в убогих тростниковых хижинах или в домиках из самана, а плоские унылые пустыни тянутся на десятки километров от города к городу, от долины к долине. Эквадор мал да удал: на небольшой территории сосредоточены все природные зоны: от вечных снегов на горных вершинах до вечной духоты в джунглях. Анды в Эквадоре узки; здесь самый короткий путь между побережьем и Амазонией, и здесь сама Амазония достигает своего западного предела, вернее, начинается от него.
Более того: в 1832 году молодой Эквадор «приватизировал» Галапагосские острова. Именно тема Галапагосских островов должны была стать основной в нашем осеннем путешествии по Эквадору. В год 200-летия Дарвина, в год 150-летия с момента выхода его фундаментального труда «Происхождение видов путём естественного отбора», в год 150-летия смерти Александра Гумбольдта мы не могли не посетить Эквадор и Галапагосы!
Сначала я заразил Наташу. Заразил идеей, разумеется. Сначала я подсунул ей фотографию яхты, на которой мы должны были бы совершить плавание по Галапагосам. Яхта шла под полными парусами, а паруса были алыми. Наташа расстрогалась, и даже, как показалось, прослезилась. Я стал методично её «добивать», присылая записи романтических советских песен на тему Алых Парусов. Наташа рыдала. Рыдания сопровождались причитаниями при мыслях о том, что предстоит испытать морскую качку. Песня «Моя морячка»не вызывала умиления. Образ добродушного Михаила Державина с аккордеоном вызывал ненависть и отвращение. Хотелось растянуть аккордеон во всю ширь и насадить ему с размаху на голову. Но песня продолжала звучать в голове и вызывать рвотные рефлексы.
Эти рефлексы проявлялись у всех задолго до поездки. Но люди держались, надеясь на то, что всё вынесут и выдюжат. Среди нас были опытные «бойцы». Причем в прямом смысле слова. Например, Руслан. Во время долгой офицерской службы он насмотрелся такого, что в Амазонии смело хватал живого пальмового червя и отправлял его в рот. Никто на это не мог решиться, а он мог. Или вот Лена из Краснодара. Альпинистка, спортсменка, красавица, и врач-гинеколог к тому же. Лена из Нижневартовска возит с собою чемоданы игрушек и конфет, и раздает их в самых бедных странах самым бедным детям. Её доброта не знает границ. Однажды в Намибии на неё набросился один психопат, который не мог вынести её вселенской доброты, и попытался её задушить. Но тем не менее, она не потеряла веры в человечество и продолжает ездить по миру и раздавать детям игрушки.
Едет с нами и Таня Буланова. Она часто с нами ездит. А когда кто-то не верит, что она Таня Буланова, она показывает паспорт, и сомневающимся становится стыдно, что они чуть было не приняли Таню Буланову за кого-то другую. Самые спокойные и невозмутимые участники нашего путешествия - Сергей и Ольга из Ростова. Александр - фотограф и писатель - едет c Вованом. Вована вообще невозможно вывести из себя. Он любознателен и вездесущ. Ездил верхом на галапагосской черепахе. Его любовь к животным безмерна и самозабвенна: когда в Амазронии на него набросились два оцелота, оторвали ногу и стали ею играть, словно мячом, он не обозлился, не потребовал их пристрелить, как бешеных собак. Ведь я тоже не стал забрасывать динамитом залив в Паракасе только из-за того, что меня ужалил скат шипохвост. Вот поклонники австралийского телеведущего Стива Ирвинга, убитого шипохвостом, стали ловить скатов и отрубать им хвосты. Или вот, один папаша, чья псина отгрызла его сынишке руку, отвел псину в лес и отрубил ей голову. Общественность стала возмущаться: зачем, мол, голову рубить собаке? Она не виновата! Лучше бы сынишку добил, чтоб всю жизнь с одной рукой не мучался. Мы не будем мстить природе. Мы будем её любить. И наша прелюдия закончена. Теперь начнется настоящая любовь, то есть рассказ…
ЭКВАДОР и ГЕОГРАФИЯ
Для начала поговорим о Географии. Не о географии Эквадора, а о роли Эквадора в географии. Дело не в том, что эта маленькая страна представляет собой Южную Америку в миниатюре, и за день можно спуститься от подножия снежных шапок вулканов во влажную духоту джунглей. Дело в том, что Эквадор сыграл ключевую роль в истории географических открытий, как практических, так и теоретических.
Анды в Эквадоре сужаются в талии - она становится осиной, как у австрийской принцессы Сисси. Здесь лежит кратчайший путь от Тихого океана до Амазонии. Город Лоха на юге Эквадора украшен двумя внушительными монументами, напоминающими согражданам, что именно жители Лохи проложили постоянный путь в Амазонию и основали там первые испанские поселения и католические миссии. Было это в XVI веке. А началось всё с авантюры родного брата завоевателя Империи Инков Франциско Писарро - Гонсало Писарро, который на непродолжительное время в промежутке между другими авантюрами сделался губернатором Кито. Поддавшись легенде об Эльдорадо (царство это располагалось как раз где-то на территории нынешних Эквадора и Колумбии) и прослышав о большой реке вниз по течению Напо, он решил снарядить туда экспедицию в 1541 году. Его основным помощником был Франциско де Орельяна, основатель Гуаякиля. Они соорудили бальсовый плот, на котором Орельяна вместе с небольшой командой отправился в разведывательное плавание вниз по Напо, в то время как Гонсало Писарро остался ждать в сельве результатов этой «рекогносцировки». Орельяна «увлекся» плаванием, рассудив в какой-то момент, что обратная дорога вверх по реке будет слишком тяжела. После десяти дней «рафтинга» была пройдена условленная с Гонсало «точка возврата», и Орельяна решил, что лучше продолжить спуск по реке, а Гонсало сам догадается вернуться назад в Кито. Гонсало, конечно, догадался… Он вернулся, устроил государственный переворот в Вице-Королевстве и был в конечном счете казнен. А Франциско де Орельяна за полгода проплыл по всей Амазонке и дал реке это название, хотя сам никаких амазонок не видел. В честь него названы два маленьких городка в Эквадоре и Перу - в верховьях Напо и в месте её впадения в Амазонку близ Икитоса.
Эта территория - от отрогов Анд до Икитоса - вплоть до 1999 года была спорной между Эквадором и Перу. Даже на картах середины ХХ века граница, проходящая по сельве, обозначена пунктиром, а не сплошной линией. Действительно, карты аудиенсии, а впоследствии провинции Кито в колониальную и раннюю республиканскую эпохи однозначно расширяют современную Эквадорскую Амазонию. Увы, нерешенный до конца вопрос территорий между молодыми «братскими» республиками в 1820-1830 годах перерос в хроническое заболевание, стоившее если и небольших жертв, то больших нервов. После вооруженного конфликта между Перу и Эквадором в 1999 году, унесшего две сотни жизней, вопрос снят с повестки дня навсегда.
Эквадор подарил миру три вещи: метрическую систему мер, средство от малярии и каучук. Бананы появились гораздо позже, и к нашей теме пока не особо относятся. Кроме того, в Эквадоре «родился» альпинизм, если не считать, конечно, первыми альпинистами гималайских шерпов; однако они лазают по горам «от природы», а в Эквадоре начали заниматься «альпинизмом в научных целях» люди, совершенно, казалось бы, к этому не приспособленные.
… Каждого, кто прилетает туристом в Эквадор, везут на линию экватора, благо, что от аэропорта да этой заветной линии не более получаса езды. Правда, теперь экваторов целых два, так как согласно недавним измерениям, линия экватора проходит не совсем там, где стоит монумент с земной сферой в навершии. На «современной» линии расположился «научно-популярный центр» Инти-Нан со штатом собственных гидов, которые демонстрируют посетителям особенности жизни в северном и южном полушариях, а также то, как человек теряет силу и равновесие на самой линии экватора. Тому, кто поставит яйцо острым концом вверх на шляпку гвоздя, дают сертификат «властелина яйца» или что-то в этом роде. Штамп в паспорт о том, что ты был на экваторе, тоже могут поставить. Фокусы с водой, которая засасывается в воронку по часовой стрелке или супротив неё в зависимости от перемещения чана с водой в сторону от экватора, знакомы всем, кто хоть раз пересекал экватор в оживленном месте.
К монументу на «старой линии» экватора ведет «аллея географической славы» из бюстов суровых мужчин в париках куртуазного XVIII века. Все они - члены почти забытой, но героической экспедиции Парижской академии наук, которая отправилась из Ла-Рошели 11 мая 1735 года. Они плыли в Южную Америку. Не за открытием новых земель: Испания уже 200 лет владычествовала над Обеими Америками и поколения креолов давно обжили территории империй ацтеков майя и инков. Время экспедиций, снаряжаемых отчаянными авантюристами из обнищавших дворян уходило в прошлое. Наступала эпоха настоящих научных исследований. Но при этом надо помнить, что многолюдные вооруженные караваны Генри Мортона Стэнли, пробирающиеся в самые дебри Африки - еще в далеком будущем. Французская экспедиция состоит из нескольких человек, математиков и астрономов, которые должны определить форму земли. То, что Земля - эллипс, предполагал еще Ньютон; оставалось это доказать. Градус широты имел разную протяженность, равно как и градус долготы. У полюса градус долготы имеет «протяженность» всего 19,40 км, а у Гринвича - классические 111,30 км. На широте Петербурга градус широты равен 111,40 км, а у экватора - 110,56. Длина окружности меридиана меньше на семьдесят километров, чем длина окружности экватора. И всё это - не примеры из сборника «Занимательная география» - для людей, которые не пользовались спутниковой навигацией, а в плавании должны были возить с собою стопку математических таблиц, всё это - вопрос попадания из пункта А в пункт Б. Хотя, к примеру, полинезийцы из века в век ориентировались по звездам, течениям и формам волн, и вели свои парусные плоты безошибочно к самым маленьким и отдаленным островам Тихого океана. Но то дикари-людоеды: европейцам нужны таблицы и ученые звания.
Идея осуществления французской экспедиции принадлежала молодому математик Луи Годену, которому предстояло уступить славу другому человеку а самому сгинуть в безвестности. Основными действующими лицами были Пьер Бугер - один из самых талантливых французских ученых, и аристократ Шарль-Мари де Ла Кондамин, с именем которого впоследствии и стала ассоциироваться эта экспедиция.
Как руководитель экспедиции Луи Годен распоряжался экспедиционным «общаком», и во время стоянки на острове Санто-Доминго он купил на «общаковые» деньги бриллиант для какой-то местной красотки, в которую успел влюбиться без памяти. Экспедиция осталась без средств. Отношения между участниками были испорчены. Бугер и Кондамин не ладили друг с другом из-за ученого соперничества; все вместе они ненавидели Годена. Вместе с ними на корабле «Портофин» плыли другие участники экспедиции, в том числе врач Саньер, которому тоже предстояло пережить злоключения, но всё это будет уже потом. А пока, коллеги-недруги по прибытии в Манту 10 марта 1736 года разделились и отправились в Кито порознь. Однако Ла Кондамину повезло: он встретил географа-любителя из семьи обеспеченных помещиков-креолов - дона Педро Висенте Мальдонадо. Именно Мальдонадо стал главным помощником Ла Кондамина во время всего его пребывания в провинции Кито. Этот замечательный ученик иезуитов (без всякого подтекста - он окончил иезуитскую Коллегию Сан Луис, а затем сам преподавал в иезуитском «колледже» в родной Риобамбе), стал «эквадорским Ломоносовым». От нищеты и непризнания он никогда, к счастью, не страдал: он был женат на дочери губернатора Попаяна и сам дослужился до чина губернатора Эсмеральдаса. Именно Мальдонадо принадлежит идея «Панамериканского шоссе», по крайней мере от Панамы до Кито (по большому счету, авторство «панамериканского шоссе» должно принадлежать инкам - это они связали Кито с Куско и проложили отличные дороги дальше на юг и восток).
Во время путешествия из Манты в Кито по территории эквадорской Косты («Побережья») Ла Кондамин открывает свойства каучука, и даже делает из него «чехлы» для своих приборов, чтобы защитить их от сырости. Проходя через влажные районы предгорий Анд, Ла Кондамин заболевает лихорадкой, и добирается до Кито в ужасном состоянии. Неделю он не выходит из гостиничного номера, а когда наконец появляется перед испанским губернатором Эль Сайдой, то получает отказ в предоставлении денег на продолжение экспедиции. Это было обидно тем более, что экспедиция считалась официально «франко-испанской». Однако губернатор разрешает Кондамину открыть лавку в Кито и распродать что-то из своих вещей. Совершенно понятно, что Ла Кондамину нечего продавать кроме своих французских владений, но они простым китонцам не нужны. Он отправляется в Лиму, столицу вице-королевства Перу, просить денег у самого вице-короля. По дороге он делает еще одно эпохальное открытие: он до конца определяет свойства коры хинного дерева. Всего существует три вида хинного дерева; они отличаются по цвету коры. Именно дерево с красной корой даёт хинин - спасительное средство от малярии. Никогда в истории науки астроном не делал столь важного открытия в медицине!
В фильме ВВС «Форма земли» с Полом Роузом, посвященном этой экспедиции, рассказывается о том, что один из её участников по имени Купле скончался от малярии несмотря на помощь доктора Саньера, который лечил его привычным способом: засунув лимон, нашпигованный перцем и порохом в задний проход больному. Саму процедуру не показывали. Но мне вспомнился фильм «Антикиллер», когда вор в законе Крест (Сергей Шакуров) приказывает какому-то фраеру, который рисуется блатным, засунуть апельсин в задницу…
Ла Кондамин деньги раздобыл - 12000 золотых песо, что равняется 350000 долларов по нынешнему курсу. Но те усилия, которые они приложили в последующие три года (1737-1739) стоят гораздо большего. Им нужно было измерить длину градуса от экватора на юг. Сделать это с астрономической точностью на пересеченной местности было невозможно, поэтому ученые придумали разместить визуальные метки на горных склонах, чтобы потом с помощью тригонометрии измерить расстояния между ними. Всего было намечено 26 гор… Колоссальный труд. И это в эпоху, когда не было разработано системы и техники горных восхождений! Но они это сделали! В 1739 году было произведено визирование звезд, т.е. одновременное измерение их положения в разных точках. Ла Конламин производил визирование в Куэнке, Бугер - на линии экватора. Полученный результат был равен 110,61 километра. Форма земли была определена. Форма земли - эллипс.
Экспедиция лишилась доктора Саньера: он был забит камнями толпой в Куэнке, когда пришел на корриду с местной красавицей, у которой уже был жених. Луи Годен решил не возвращаться во Францию. Бугер вернулся на родину на последние оставшиеся экспедиционные деньги. Но приключения Ла Кондамина в Южной Америке продолжились!
В 1743 году Ла Кондамин отправился на бальсовом плоту вниз по рекам Чинчипе и Мараньону к Укаяли, куда другим путем уже прибыл верный науке Мальдонадо, уже успевший составить первое описание реки Мараньон. В сентябре 1743 года соратники достигли Белена в устье Амазонки, и оттуда отправились в Европу. Увы, европейское путешествие стало для ученого роковым. Составитель первой географической карты Эквадора, почетный член Парижской академии Педро Висенте Мальдонадо умер в Лондоне в 1748 году от банальной кори…
Ла Кондамин и Мальдонадо совершали свое плавание по Амазонке в относительно «комфортных» условиях: бассейн реки уже интенсивно осваивался европейцами, прежде всего иезуитскими миссионерами, которые нашли в Южной Америке благодатную почву для реализации своих социальных программ по строительству идеального христианского общества. Поэтому путешественники были избавлены от необходимости бороться в дороге за свое существование: монахи давали им всё необходимое. Ла Кондамин мог полностью предаваться наблюдениям за природой и индейскими племенами, впервые изучив и описав применение и действие яда кураре. Он не был выдающимся астрономом, как Годен, и не был столь точным математиком, как Бугер, с которым он окончательно рассорился тогда, когда последний нашел небольшую погрешность в их совместных измерениях. Бугер не мог простить Ла Кондамину математической неточности, но Шарль-Мари нашел для себя уже другое призвание: натуралиста, географа, этнографа и талантливого писателя, чьи путевые очерки и описания Амазонки стали популярным чтивом во Франции в 1750-х годах. Он был лишен академической строгости и легко сходился с людьми, а потому его имя выдвинулось на первую позицию в истории самого грандиозного научного предприятия первой половины XVIII века.
Шарль Мари де Ла Кондамин дал идею нового названия для провинции Кито - Эквадор. По-испански просто «экватор». Правда, только после обретения независимости Эквадор присвоил себе это название. Но главное, к чему пришел Ла Кондамин в своих размышлениях, это необходимость создания единой системы мер, основанной на длине экватора. Один метр - это одна сорокамиллионная доля экватора. Просто и универсально. Спасибо Эквадору и Ла Кондамину.
Спасибо Эквадору и Александру Гумбольдту. Оказавшись здесь в январе 1802 года, он в течение восьми месяцев изучал географию, геологию, ландшафты, климат. В Эквадоре Гумбольдту стали ясны закономерности влияния географии и геологии на органическую жизнь; здесь высотная поясность проявилась во всей свой полноте. Гумбольдт поднимался на Пичинчу, которая «прикрывает собою» Кито, а 23 июня 1802 года он чуть-чуть не дошел до вершины вулкана Чимборасо, став первым человеком (которого зафиксировала письменная история), поднявшимся на такую высоту (5881 метр). Гумбольдт - великий энциклопедист. Он изучает кечуа, исследует исторические документы в архивах Кито, осматривает развалины доиспанских сооружений в Лакатунге и Риобамбе, раковины-аммониты высоко в горах, делает выводы, анализирует, и даже определяет линию магнитного экватора (раздел магнитных полей северного и южного полушарий). В конце концов, зайдя в одежде в Тихий океан, Гумбольдт сказал себе: «Холодно, однако», и открыл холодное Перуанское течение, переименованное благодарными потомками в его честь.
Декабристы разбудили Герцена, а Гумбольдт - Дарвина. Молодой ученый, прибывший на Галапагосские острова, омываемые по южной кромке холодным течением Гумбольдта, на корабле «Бигль» спустя три десятилетия, изменил окружающий мир до безобразия. В глубоком детстве, узнав о его теории, я был несказанно рад, что моя мама, когда была маленькой, была обезьянкой и прыгала по деревьям. И эту радость, как и бананы с синими этикетками, подарил мне Эквадор!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Весной 2009 года несколько неожиданно для меня собралась группа на маршрут "Андский Экспресс", который я в рекламных целях называл "Адским Экспрессом", намекая на то, что путешествие будет не из легких: предполагалось проехать за три недели от Кито в Эквадоре до Ла-Паса в Боливии. По сути, нужно было проехать добрую половину империи инков Тауантинсуйю, попутно заглядывая в бездонные колодцы "доинкской истории". Группа была сугубо мужская, пьющая и бесшабашная, отчего многие из этих немногих попадали в комичные ситуации, из которых, впрочем, всегда выпутывались с минимальными потерями морального облика. Благодаря постоянному распитию спиртных напитков настроение народа было приподнятым всю дорогу; пьющий турист - самый лучший турист, потому что всегда всем доволен. Наибольшую опасность представляет зашившийся алкоголик, случайно пробравшийся в такую сплоченную группу: он может быть просто социально опасен из-за невозможности получить свою дозу положительных эмоций.
Группа оказалась цельной и дружной, музыкальной и веселой. Был среди нас даже настоящий полковник из Украины. Незадолго до поездки его Ющенко за что-то награждал. Я видел фото. Мы Анатолия звали сначала Полковником; после того, как ему пришло сообщение о производстве в генералы, стали звать его Генералом.
Это очень мило… Наши путешествия обычно продолжительные, и бывают случаи, когда человека уже увольняют с работы во время его отсутствия. А тут сразу в генералы…
Мы начали наше путешествие в Кито. Одного из участников сняли с рейса КЛМ еще в Амстердаме, когда он начал рвать на себе рубашку в поисках паспорта, однако у нас была возможность подождать его в столице Эквадора, пока он приходил в себя два дня в аэропорту Схипхол. Когда мы встретили его в аэропорту Кито, он сиял от радости.
Наш маршрут «Андский Экспресс» представлял собою нитку, тянущуюся по прямой из Кито в Ла-Пас по Панамериканскому шоссе, без каких-либо существенных отклонений в сторону. Мы начали свой путь на экваторе, а закончили у берегов Титикаки. Из Кито отправились строго на юг, в Риобамбу, затем в Алаусси сели на поезд (вернее, дизельную дрезину) и прокатились в Ущелье Дьявола (в религиозной Южной Америке очень любят такие названия). Потом провели день в Куэнке, попутно посмотрев Ингапирку, доехали до Лохи, которая гордится статусом «города, открывшего Амазонию», а затем на рейсовом автобусе «Кариаманга транспортасьон» переехали в Перу, в город Пьюра, который веселым оазисом зеленеет в унылых прибрежных пустынях перуанской Косты, так напомнившей Генералу Среднюю Азию, в которой он вырос. За день мы спустились с туманных зеленых нагорий Эквадора в плоскую пустыню, в которой жизнь струится тонкими ручейками вдоль русел рек. Однако именно здесь родились самые блестящие цивилизации доинкской Южной Америки - Моче, Ламбаеке, Паракас, Наска. Именно здесь, в окрестностях Чиклайо была найдена гробница Владыки Сипана (культура Ламбаеке), которую считают крупнейшей археологической находкой за последние 10 лет. Кирки и лопаты уакерос (расхитителей гробниц) не дошли до подземного погребения всего один метр. Очевидно, их кто-то спугнул или просто не хватило терпения. Благодаря этому мы можем любоваться чудесными украшениями из золота и бирюзы в музее Сипана.
Из Чиклайо мы отправились в Трухильо, названный в честь родного города Франсиско Писарро в Эстремадуре и знаменитый колониальной «трухильянской» архитектурой. В окрестностях города мы посмотрели пирамиды Луны и Солнца, чем-то напоминающие пирамиды Тукуме под Чиклайо, а также Чан-Чан, столицу государства Чиму, покоренного инками. Бог упас меня от остановки в Парамонге между Трухильо и Лимой, где находится одноименная глиняная крепость инков, которая на планах и фотографиях выглядит очень большой, а на деле очень маленькая. Как оказалось, крепость Парамонга лежит достаточно далеко от «живого городка», и застрять здесь можно было бы надолго. Посмотрев крепость из окна автобуса мы поехали дальше в Лиму.
В Лиме перво-наперво мы отправились в музей Ларко, который представляет собою громадное собрание керамики, прежде всего цивилизации Моче, гончары которого были непревзойденными мастерами создания авангардных образов. Никогда и нигде более в Южной Америке не создавалось ничего подобного. Зал эротической керамики поразил богатством сексуальной фантазии древних моче. Впрочем, некоторые сосуды служили дидактическим целям, изображая разные проявления венерических болезней.
И Лимы рано утром мы поехали в Паракас, и остановились в пансионе прямо на берегу моря. Ребята пошли купаться с пирса, но я увидел, как они вчетвером пытались вытащить из воды Генерала, не могущего выползти на мокрые ступени, и решил зайти с берега. Пройдя по воде двадцать метров я ощутил легкое покалывание в левую ногу. Пройдя еще метров десять я получил точечный удар в палец на левой ноге. Сильное кровотечение и пульсирующая боль были результатом пореза, как я ошибочно посчитал. Только утром, при солнце и ясной воде я рассмотрел своих обидчиков - дно было буквально усеяно мелкими скатами-шипохвостами (хвостоколами или морскими котами). Был бы скат повзрослее и побольше, я бы эти строки уже, наверное, не писал… Тем не менее, раненый и ядовитый, я продолжил путешествие. В Наске нас ждала засада из шахтеров, которые завалили камнями. Вырисовывалась перспектива провести в Наске три дня, так как забастовку объявили на 72 часа. Я ангажировал местных ребят, и они нашли машину, которая могла бы вывезти нас из города, однако рекогносцировка показала, что абсолютно все дороги были забаррикадированы, а хозяин авто не решался портить отношения со своими земляками. Оставалось идти в гостиницу и ждать развития событий. Я отправился к себе в номер на сиесту, а когда проснулся и включил телевизор, то увидел, как усатый вождь шахтеров трясет какой-то бумажкой, улыбается и говорит, что правительство согласилось на переговоры. Тут же перед телекамерами восставший народ стал убирать с дороги камни. Я побежал будить товарищей, вылавливать их тела из бассейна и снимать с веревки трусы и носки. С революциями шутки плохи: кто не успел, тот опоздал! Когда мы покидали, по улице прошли колонной ликующие шахтеры во главе с усатым вождем…
Политика в Латинской Америке стоит на втором месте по популярности после футбола. Забастовки, как локальные, так и общенациональные, случаются постоянно, и нужно быть готовым ко всему, и прежде всего к тому, что можно оказаться запертым в маленьком городке, и ничего с этим нельзя будет поделать. С другой стороны, можно только позавидовать политической активности населения. У нас правительство может сколько угодно снимать по три шкуры с одного барана (то есть со своего народа), а на улицы с протестами выйдут три пенсионера. А тут, в Южной-то Америке, попробуй на что-то цены повысить или кого-то льгот социальных лишить: сразу баррикады, битье стекол, погромы, разграбление магазинов, сжигание чучел. Одним словом, ЖИЗНЬ!
…Потеряв один день, мы добрались ло Куско, и выполнив обязательную и хрестоматийную программу (Мачу-Пикчу, Священная Долина и т.д.) мы поехали в Пуно, поплавали по Титикаке, поразив купанием нагишом индейцев и обслуживающих их туристов, а затем пересекли границу Боливии и заехали в Тиауанако, которое наших участников настолько не впечатлил после Мачу-Пикчу, что все запросились поскорее в Ла-Пас. Там наше путешествие было благополучно закончено.
По возвращению на Родину я подвел его итоги и решил сделать этот маршрут регулярным. Вторая группа состояла исключительно из женщин, за исключением возглавившего её Алексея Арсеньева, но поскольку он поехал с женой, то для основного состава группы объектом поклонения стал гид Эдисон, большой умница, как мы потом сами убедились. Он потакал всем желаниям наших дам, организуя их досуг самым неожиданным и смелым образом: не найдя дискотеки в сонной Куэнке, он повел их в гей-клуб, что вызвало не меньший фурор, чем блестящая русская попа в водах Титикаки.
Эквадор оправдал ожидания, и на фоне Перу выглядел более симпатичным, благополучным и зажиточным. Холодное течение Гумбольдта поворачивает на запад у южных берегов Эквадора, и поэтому влажный воздух побережий не «высасывается» холодным воздухом над Тихим океаном. Благодаря этому Эквадорская Коста в отличие от Косты Перуанской является «всесоюзной житницей» Эквадора, в то время как в Перу на побережье бедняки ютятся в убогих тростниковых хижинах или в домиках из самана, а плоские унылые пустыни тянутся на десятки километров от города к городу, от долины к долине. Эквадор мал да удал: на небольшой территории сосредоточены все природные зоны: от вечных снегов на горных вершинах до вечной духоты в джунглях. Анды в Эквадоре узки; здесь самый короткий путь между побережьем и Амазонией, и здесь сама Амазония достигает своего западного предела, вернее, начинается от него.
Более того: в 1832 году молодой Эквадор «приватизировал» Галапагосские острова. Именно тема Галапагосских островов должны была стать основной в нашем осеннем путешествии по Эквадору. В год 200-летия Дарвина, в год 150-летия с момента выхода его фундаментального труда «Происхождение видов путём естественного отбора», в год 150-летия смерти Александра Гумбольдта мы не могли не посетить Эквадор и Галапагосы!
Сначала я заразил Наташу. Заразил идеей, разумеется. Сначала я подсунул ей фотографию яхты, на которой мы должны были бы совершить плавание по Галапагосам. Яхта шла под полными парусами, а паруса были алыми. Наташа расстрогалась, и даже, как показалось, прослезилась. Я стал методично её «добивать», присылая записи романтических советских песен на тему Алых Парусов. Наташа рыдала. Рыдания сопровождались причитаниями при мыслях о том, что предстоит испытать морскую качку. Песня «Моя морячка»не вызывала умиления. Образ добродушного Михаила Державина с аккордеоном вызывал ненависть и отвращение. Хотелось растянуть аккордеон во всю ширь и насадить ему с размаху на голову. Но песня продолжала звучать в голове и вызывать рвотные рефлексы.
Эти рефлексы проявлялись у всех задолго до поездки. Но люди держались, надеясь на то, что всё вынесут и выдюжат. Среди нас были опытные «бойцы». Причем в прямом смысле слова. Например, Руслан. Во время долгой офицерской службы он насмотрелся такого, что в Амазонии смело хватал живого пальмового червя и отправлял его в рот. Никто на это не мог решиться, а он мог. Или вот Лена из Краснодара. Альпинистка, спортсменка, красавица, и врач-гинеколог к тому же. Лена из Нижневартовска возит с собою чемоданы игрушек и конфет, и раздает их в самых бедных странах самым бедным детям. Её доброта не знает границ. Однажды в Намибии на неё набросился один психопат, который не мог вынести её вселенской доброты, и попытался её задушить. Но тем не менее, она не потеряла веры в человечество и продолжает ездить по миру и раздавать детям игрушки.
Едет с нами и Таня Буланова. Она часто с нами ездит. А когда кто-то не верит, что она Таня Буланова, она показывает паспорт, и сомневающимся становится стыдно, что они чуть было не приняли Таню Буланову за кого-то другую. Самые спокойные и невозмутимые участники нашего путешествия - Сергей и Ольга из Ростова. Александр - фотограф и писатель - едет c Вованом. Вована вообще невозможно вывести из себя. Он любознателен и вездесущ. Ездил верхом на галапагосской черепахе. Его любовь к животным безмерна и самозабвенна: когда в Амазронии на него набросились два оцелота, оторвали ногу и стали ею играть, словно мячом, он не обозлился, не потребовал их пристрелить, как бешеных собак. Ведь я тоже не стал забрасывать динамитом залив в Паракасе только из-за того, что меня ужалил скат шипохвост. Вот поклонники австралийского телеведущего Стива Ирвинга, убитого шипохвостом, стали ловить скатов и отрубать им хвосты. Или вот, один папаша, чья псина отгрызла его сынишке руку, отвел псину в лес и отрубил ей голову. Общественность стала возмущаться: зачем, мол, голову рубить собаке? Она не виновата! Лучше бы сынишку добил, чтоб всю жизнь с одной рукой не мучался. Мы не будем мстить природе. Мы будем её любить. И наша прелюдия закончена. Теперь начнется настоящая любовь, то есть рассказ…
ЭКВАДОР и ГЕОГРАФИЯ
Для начала поговорим о Географии. Не о географии Эквадора, а о роли Эквадора в географии. Дело не в том, что эта маленькая страна представляет собой Южную Америку в миниатюре, и за день можно спуститься от подножия снежных шапок вулканов во влажную духоту джунглей. Дело в том, что Эквадор сыграл ключевую роль в истории географических открытий, как практических, так и теоретических.
Анды в Эквадоре сужаются в талии - она становится осиной, как у австрийской принцессы Сисси. Здесь лежит кратчайший путь от Тихого океана до Амазонии. Город Лоха на юге Эквадора украшен двумя внушительными монументами, напоминающими согражданам, что именно жители Лохи проложили постоянный путь в Амазонию и основали там первые испанские поселения и католические миссии. Было это в XVI веке. А началось всё с авантюры родного брата завоевателя Империи Инков Франциско Писарро - Гонсало Писарро, который на непродолжительное время в промежутке между другими авантюрами сделался губернатором Кито. Поддавшись легенде об Эльдорадо (царство это располагалось как раз где-то на территории нынешних Эквадора и Колумбии) и прослышав о большой реке вниз по течению Напо, он решил снарядить туда экспедицию в 1541 году. Его основным помощником был Франциско де Орельяна, основатель Гуаякиля. Они соорудили бальсовый плот, на котором Орельяна вместе с небольшой командой отправился в разведывательное плавание вниз по Напо, в то время как Гонсало Писарро остался ждать в сельве результатов этой «рекогносцировки». Орельяна «увлекся» плаванием, рассудив в какой-то момент, что обратная дорога вверх по реке будет слишком тяжела. После десяти дней «рафтинга» была пройдена условленная с Гонсало «точка возврата», и Орельяна решил, что лучше продолжить спуск по реке, а Гонсало сам догадается вернуться назад в Кито. Гонсало, конечно, догадался… Он вернулся, устроил государственный переворот в Вице-Королевстве и был в конечном счете казнен. А Франциско де Орельяна за полгода проплыл по всей Амазонке и дал реке это название, хотя сам никаких амазонок не видел. В честь него названы два маленьких городка в Эквадоре и Перу - в верховьях Напо и в месте её впадения в Амазонку близ Икитоса.
Эта территория - от отрогов Анд до Икитоса - вплоть до 1999 года была спорной между Эквадором и Перу. Даже на картах середины ХХ века граница, проходящая по сельве, обозначена пунктиром, а не сплошной линией. Действительно, карты аудиенсии, а впоследствии провинции Кито в колониальную и раннюю республиканскую эпохи однозначно расширяют современную Эквадорскую Амазонию. Увы, нерешенный до конца вопрос территорий между молодыми «братскими» республиками в 1820-1830 годах перерос в хроническое заболевание, стоившее если и небольших жертв, то больших нервов. После вооруженного конфликта между Перу и Эквадором в 1999 году, унесшего две сотни жизней, вопрос снят с повестки дня навсегда.
Эквадор подарил миру три вещи: метрическую систему мер, средство от малярии и каучук. Бананы появились гораздо позже, и к нашей теме пока не особо относятся. Кроме того, в Эквадоре «родился» альпинизм, если не считать, конечно, первыми альпинистами гималайских шерпов; однако они лазают по горам «от природы», а в Эквадоре начали заниматься «альпинизмом в научных целях» люди, совершенно, казалось бы, к этому не приспособленные.
… Каждого, кто прилетает туристом в Эквадор, везут на линию экватора, благо, что от аэропорта да этой заветной линии не более получаса езды. Правда, теперь экваторов целых два, так как согласно недавним измерениям, линия экватора проходит не совсем там, где стоит монумент с земной сферой в навершии. На «современной» линии расположился «научно-популярный центр» Инти-Нан со штатом собственных гидов, которые демонстрируют посетителям особенности жизни в северном и южном полушариях, а также то, как человек теряет силу и равновесие на самой линии экватора. Тому, кто поставит яйцо острым концом вверх на шляпку гвоздя, дают сертификат «властелина яйца» или что-то в этом роде. Штамп в паспорт о том, что ты был на экваторе, тоже могут поставить. Фокусы с водой, которая засасывается в воронку по часовой стрелке или супротив неё в зависимости от перемещения чана с водой в сторону от экватора, знакомы всем, кто хоть раз пересекал экватор в оживленном месте.
К монументу на «старой линии» экватора ведет «аллея географической славы» из бюстов суровых мужчин в париках куртуазного XVIII века. Все они - члены почти забытой, но героической экспедиции Парижской академии наук, которая отправилась из Ла-Рошели 11 мая 1735 года. Они плыли в Южную Америку. Не за открытием новых земель: Испания уже 200 лет владычествовала над Обеими Америками и поколения креолов давно обжили территории империй ацтеков майя и инков. Время экспедиций, снаряжаемых отчаянными авантюристами из обнищавших дворян уходило в прошлое. Наступала эпоха настоящих научных исследований. Но при этом надо помнить, что многолюдные вооруженные караваны Генри Мортона Стэнли, пробирающиеся в самые дебри Африки - еще в далеком будущем. Французская экспедиция состоит из нескольких человек, математиков и астрономов, которые должны определить форму земли. То, что Земля - эллипс, предполагал еще Ньютон; оставалось это доказать. Градус широты имел разную протяженность, равно как и градус долготы. У полюса градус долготы имеет «протяженность» всего 19,40 км, а у Гринвича - классические 111,30 км. На широте Петербурга градус широты равен 111,40 км, а у экватора - 110,56. Длина окружности меридиана меньше на семьдесят километров, чем длина окружности экватора. И всё это - не примеры из сборника «Занимательная география» - для людей, которые не пользовались спутниковой навигацией, а в плавании должны были возить с собою стопку математических таблиц, всё это - вопрос попадания из пункта А в пункт Б. Хотя, к примеру, полинезийцы из века в век ориентировались по звездам, течениям и формам волн, и вели свои парусные плоты безошибочно к самым маленьким и отдаленным островам Тихого океана. Но то дикари-людоеды: европейцам нужны таблицы и ученые звания.
Идея осуществления французской экспедиции принадлежала молодому математик Луи Годену, которому предстояло уступить славу другому человеку а самому сгинуть в безвестности. Основными действующими лицами были Пьер Бугер - один из самых талантливых французских ученых, и аристократ Шарль-Мари де Ла Кондамин, с именем которого впоследствии и стала ассоциироваться эта экспедиция.
Как руководитель экспедиции Луи Годен распоряжался экспедиционным «общаком», и во время стоянки на острове Санто-Доминго он купил на «общаковые» деньги бриллиант для какой-то местной красотки, в которую успел влюбиться без памяти. Экспедиция осталась без средств. Отношения между участниками были испорчены. Бугер и Кондамин не ладили друг с другом из-за ученого соперничества; все вместе они ненавидели Годена. Вместе с ними на корабле «Портофин» плыли другие участники экспедиции, в том числе врач Саньер, которому тоже предстояло пережить злоключения, но всё это будет уже потом. А пока, коллеги-недруги по прибытии в Манту 10 марта 1736 года разделились и отправились в Кито порознь. Однако Ла Кондамину повезло: он встретил географа-любителя из семьи обеспеченных помещиков-креолов - дона Педро Висенте Мальдонадо. Именно Мальдонадо стал главным помощником Ла Кондамина во время всего его пребывания в провинции Кито. Этот замечательный ученик иезуитов (без всякого подтекста - он окончил иезуитскую Коллегию Сан Луис, а затем сам преподавал в иезуитском «колледже» в родной Риобамбе), стал «эквадорским Ломоносовым». От нищеты и непризнания он никогда, к счастью, не страдал: он был женат на дочери губернатора Попаяна и сам дослужился до чина губернатора Эсмеральдаса. Именно Мальдонадо принадлежит идея «Панамериканского шоссе», по крайней мере от Панамы до Кито (по большому счету, авторство «панамериканского шоссе» должно принадлежать инкам - это они связали Кито с Куско и проложили отличные дороги дальше на юг и восток).
Во время путешествия из Манты в Кито по территории эквадорской Косты («Побережья») Ла Кондамин открывает свойства каучука, и даже делает из него «чехлы» для своих приборов, чтобы защитить их от сырости. Проходя через влажные районы предгорий Анд, Ла Кондамин заболевает лихорадкой, и добирается до Кито в ужасном состоянии. Неделю он не выходит из гостиничного номера, а когда наконец появляется перед испанским губернатором Эль Сайдой, то получает отказ в предоставлении денег на продолжение экспедиции. Это было обидно тем более, что экспедиция считалась официально «франко-испанской». Однако губернатор разрешает Кондамину открыть лавку в Кито и распродать что-то из своих вещей. Совершенно понятно, что Ла Кондамину нечего продавать кроме своих французских владений, но они простым китонцам не нужны. Он отправляется в Лиму, столицу вице-королевства Перу, просить денег у самого вице-короля. По дороге он делает еще одно эпохальное открытие: он до конца определяет свойства коры хинного дерева. Всего существует три вида хинного дерева; они отличаются по цвету коры. Именно дерево с красной корой даёт хинин - спасительное средство от малярии. Никогда в истории науки астроном не делал столь важного открытия в медицине!
В фильме ВВС «Форма земли» с Полом Роузом, посвященном этой экспедиции, рассказывается о том, что один из её участников по имени Купле скончался от малярии несмотря на помощь доктора Саньера, который лечил его привычным способом: засунув лимон, нашпигованный перцем и порохом в задний проход больному. Саму процедуру не показывали. Но мне вспомнился фильм «Антикиллер», когда вор в законе Крест (Сергей Шакуров) приказывает какому-то фраеру, который рисуется блатным, засунуть апельсин в задницу…
Ла Кондамин деньги раздобыл - 12000 золотых песо, что равняется 350000 долларов по нынешнему курсу. Но те усилия, которые они приложили в последующие три года (1737-1739) стоят гораздо большего. Им нужно было измерить длину градуса от экватора на юг. Сделать это с астрономической точностью на пересеченной местности было невозможно, поэтому ученые придумали разместить визуальные метки на горных склонах, чтобы потом с помощью тригонометрии измерить расстояния между ними. Всего было намечено 26 гор… Колоссальный труд. И это в эпоху, когда не было разработано системы и техники горных восхождений! Но они это сделали! В 1739 году было произведено визирование звезд, т.е. одновременное измерение их положения в разных точках. Ла Конламин производил визирование в Куэнке, Бугер - на линии экватора. Полученный результат был равен 110,61 километра. Форма земли была определена. Форма земли - эллипс.
Экспедиция лишилась доктора Саньера: он был забит камнями толпой в Куэнке, когда пришел на корриду с местной красавицей, у которой уже был жених. Луи Годен решил не возвращаться во Францию. Бугер вернулся на родину на последние оставшиеся экспедиционные деньги. Но приключения Ла Кондамина в Южной Америке продолжились!
В 1743 году Ла Кондамин отправился на бальсовом плоту вниз по рекам Чинчипе и Мараньону к Укаяли, куда другим путем уже прибыл верный науке Мальдонадо, уже успевший составить первое описание реки Мараньон. В сентябре 1743 года соратники достигли Белена в устье Амазонки, и оттуда отправились в Европу. Увы, европейское путешествие стало для ученого роковым. Составитель первой географической карты Эквадора, почетный член Парижской академии Педро Висенте Мальдонадо умер в Лондоне в 1748 году от банальной кори…
Ла Кондамин и Мальдонадо совершали свое плавание по Амазонке в относительно «комфортных» условиях: бассейн реки уже интенсивно осваивался европейцами, прежде всего иезуитскими миссионерами, которые нашли в Южной Америке благодатную почву для реализации своих социальных программ по строительству идеального христианского общества. Поэтому путешественники были избавлены от необходимости бороться в дороге за свое существование: монахи давали им всё необходимое. Ла Кондамин мог полностью предаваться наблюдениям за природой и индейскими племенами, впервые изучив и описав применение и действие яда кураре. Он не был выдающимся астрономом, как Годен, и не был столь точным математиком, как Бугер, с которым он окончательно рассорился тогда, когда последний нашел небольшую погрешность в их совместных измерениях. Бугер не мог простить Ла Кондамину математической неточности, но Шарль-Мари нашел для себя уже другое призвание: натуралиста, географа, этнографа и талантливого писателя, чьи путевые очерки и описания Амазонки стали популярным чтивом во Франции в 1750-х годах. Он был лишен академической строгости и легко сходился с людьми, а потому его имя выдвинулось на первую позицию в истории самого грандиозного научного предприятия первой половины XVIII века.
Шарль Мари де Ла Кондамин дал идею нового названия для провинции Кито - Эквадор. По-испански просто «экватор». Правда, только после обретения независимости Эквадор присвоил себе это название. Но главное, к чему пришел Ла Кондамин в своих размышлениях, это необходимость создания единой системы мер, основанной на длине экватора. Один метр - это одна сорокамиллионная доля экватора. Просто и универсально. Спасибо Эквадору и Ла Кондамину.
Спасибо Эквадору и Александру Гумбольдту. Оказавшись здесь в январе 1802 года, он в течение восьми месяцев изучал географию, геологию, ландшафты, климат. В Эквадоре Гумбольдту стали ясны закономерности влияния географии и геологии на органическую жизнь; здесь высотная поясность проявилась во всей свой полноте. Гумбольдт поднимался на Пичинчу, которая «прикрывает собою» Кито, а 23 июня 1802 года он чуть-чуть не дошел до вершины вулкана Чимборасо, став первым человеком (которого зафиксировала письменная история), поднявшимся на такую высоту (5881 метр). Гумбольдт - великий энциклопедист. Он изучает кечуа, исследует исторические документы в архивах Кито, осматривает развалины доиспанских сооружений в Лакатунге и Риобамбе, раковины-аммониты высоко в горах, делает выводы, анализирует, и даже определяет линию магнитного экватора (раздел магнитных полей северного и южного полушарий). В конце концов, зайдя в одежде в Тихий океан, Гумбольдт сказал себе: «Холодно, однако», и открыл холодное Перуанское течение, переименованное благодарными потомками в его честь.
Декабристы разбудили Герцена, а Гумбольдт - Дарвина. Молодой ученый, прибывший на Галапагосские острова, омываемые по южной кромке холодным течением Гумбольдта, на корабле «Бигль» спустя три десятилетия, изменил окружающий мир до безобразия. В глубоком детстве, узнав о его теории, я был несказанно рад, что моя мама, когда была маленькой, была обезьянкой и прыгала по деревьям. И эту радость, как и бананы с синими этикетками, подарил мне Эквадор!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ