Марш-бросок у стен Новодевичьего - ч.1
Дело было году в девяносто пятом... или шестом, уже после рождения жж-юзера blackamik.
Вышло так, что мы с его матерью случились на днюхе ее одногруппника, проживавшего в радиусе пешеходной доступности от Триумфальной Арки, где-то между Кутузовкой и Белорусской железной дорогой. Народу в квартиру набилось изрядно, шум стоял невообразимый... в общем, было весело. Мы с супругой основательно набрались и спохватились где-то далеко за полночь, минут за двадцать пять до закрытия метро. Вообще-то, вечеринка и не думала стихать, но у нас дома оставался маленький сын, так что загул до утра нас не устраивал никак. Во всяком случае, меня; за супругу не ручаюсь. Короче, я, одолев некоторое сопротивление, вытащил ее из-за стола, облачил в куртку (кажется, была осень - не помню точно, может, и лето) и выпихал на улицу.
До Триумфальной Арки мы добрались без приключений, несмотря на то, что мне приходилось выступать в роли буксира; супругу же водило из стороны в сторону как баржу с неисправным рулевым управлением.
Сейчас, понимаю, проблемы бы у нас не возникло вовсе, потому как станция метро расположена у самой Арки. Но дело-то, повторяю, имело место четверть века назад. Нам повезло (это мне так показалось): троллейбус подошёл почти сразу, и мы благополучно добрались до "Кутузовской". Времени было - минут пять второго. Тетка у турникетов пускать нас в метро не хотела, но мы с боем прорвались вниз на перрон и, вскочив в поезд (последний!), перевели дух.
Как выяснилось, рано.
Это стало ясно уже через пять минут, когда мы, вышед на Киевской, уткнулись в барьер-рогатку, намертво перегородивший переход на Кольцо.
Путь оставался только один: наверх. Денег на такси у нас не было; троллейбус мы потянули бы, но "семёрка" уже не ходила. То есть, слабая надежда на нее у нас ещё оставалась, но и ждать милостей от природы мы не могли, к тому же ночь выдалась свежей, и стоять на остановке было слишком зябко. В результате я принял судьбоносное решение идти пешком (и вдруг троллейбус догонит нас в ночи), крепче взял супругу за руку и снова превратился в буксир.
Надо сказать, амплитуда колебаний супруги на этом буксире к тому моменту заметно увеличилась, а очень скоро к ней добавились и звуковые эффекты в виде сетований на несчастную судьбу и жестокость окружающего мира. Я же от свежего воздуха и вполне ощутимых физических нагрузок даже почти протрезвел.
Путь нам предстоял неблизкий: сначала по Бережковской набережной до железнодорожного моста. Потом можно было бы подняться по Мосфильмовской и свернуть на Косыгина, которая вывела бы нас практически к дому. Однако, оценив обстановку и приняв во внимание страдания идущей по синусоиде супруги, я выбрал путь покороче - по железной по дороге, через два моста, мимо Новодевичьего и Лужников. Так и пошли. Я даже успел отметить своим почти трезвым взором красоту ночного монастыря, хотя, конечно, не до красоты нам было тогда.
Наш марш-бросок близился к завершению. Мы пересекли Андреевский мост (напоминаю, все происходило задолго до строительства Третьего Кольца) и собирались уже подняться на площадь Гагарина. За всю дорогу, а заняла она у нас около часа, нам не встретилось практически ни одной души. И тут...
Откуда-то сверху, со стороны Нескучного Сада послышались шаги. Громкие, мужские. Я бы сказал, настойчивые. Шаги приближались.
Супруга моя, всю дорогу выписывавшая синусоиду у меня в кильватере, вздрогнула, с опаской покосилась в ту сторону и вдруг припустила вперёд, да так резво, что я со своими длинными ногами поспевал за ней с большим трудом.
При этом шаги не отставали.
Мы взмыли по тропинке от железной дороги налево к жилому дому. Шаги не отставали.
Мы почти бегом пронеслись по путепроводу. Шаги не отставали.
Супруга ускорилась ещё сильнее.
Шаги не отставали. Они слышались где-то в двух или трёх десятках метров позади, все те же - громкие, мужские, настойчивые.
И только когда мы пулей пронеслись мимо одинокого ночного киоска между путепроводом и поворотом на Косыгина, шаги вдруг стихли, застыв перед витриной с частоколом бутылок всех форм и размеров.
Человек очень спешил. Ему было нужно.
Скорости супруга, правда, уже не сбавляла до самого дома, в котором мы оказались через пять минут.
Сын к этому времени, разумеется, спал сном праведника.
А марш-бросок мимо Новодевичьего я повторил - только в обратном направлении, уже в другую жизнь, спустя двенадцать лет.
Так что продолжение следует.
Вышло так, что мы с его матерью случились на днюхе ее одногруппника, проживавшего в радиусе пешеходной доступности от Триумфальной Арки, где-то между Кутузовкой и Белорусской железной дорогой. Народу в квартиру набилось изрядно, шум стоял невообразимый... в общем, было весело. Мы с супругой основательно набрались и спохватились где-то далеко за полночь, минут за двадцать пять до закрытия метро. Вообще-то, вечеринка и не думала стихать, но у нас дома оставался маленький сын, так что загул до утра нас не устраивал никак. Во всяком случае, меня; за супругу не ручаюсь. Короче, я, одолев некоторое сопротивление, вытащил ее из-за стола, облачил в куртку (кажется, была осень - не помню точно, может, и лето) и выпихал на улицу.
До Триумфальной Арки мы добрались без приключений, несмотря на то, что мне приходилось выступать в роли буксира; супругу же водило из стороны в сторону как баржу с неисправным рулевым управлением.
Сейчас, понимаю, проблемы бы у нас не возникло вовсе, потому как станция метро расположена у самой Арки. Но дело-то, повторяю, имело место четверть века назад. Нам повезло (это мне так показалось): троллейбус подошёл почти сразу, и мы благополучно добрались до "Кутузовской". Времени было - минут пять второго. Тетка у турникетов пускать нас в метро не хотела, но мы с боем прорвались вниз на перрон и, вскочив в поезд (последний!), перевели дух.
Как выяснилось, рано.
Это стало ясно уже через пять минут, когда мы, вышед на Киевской, уткнулись в барьер-рогатку, намертво перегородивший переход на Кольцо.
Путь оставался только один: наверх. Денег на такси у нас не было; троллейбус мы потянули бы, но "семёрка" уже не ходила. То есть, слабая надежда на нее у нас ещё оставалась, но и ждать милостей от природы мы не могли, к тому же ночь выдалась свежей, и стоять на остановке было слишком зябко. В результате я принял судьбоносное решение идти пешком (и вдруг троллейбус догонит нас в ночи), крепче взял супругу за руку и снова превратился в буксир.
Надо сказать, амплитуда колебаний супруги на этом буксире к тому моменту заметно увеличилась, а очень скоро к ней добавились и звуковые эффекты в виде сетований на несчастную судьбу и жестокость окружающего мира. Я же от свежего воздуха и вполне ощутимых физических нагрузок даже почти протрезвел.
Путь нам предстоял неблизкий: сначала по Бережковской набережной до железнодорожного моста. Потом можно было бы подняться по Мосфильмовской и свернуть на Косыгина, которая вывела бы нас практически к дому. Однако, оценив обстановку и приняв во внимание страдания идущей по синусоиде супруги, я выбрал путь покороче - по железной по дороге, через два моста, мимо Новодевичьего и Лужников. Так и пошли. Я даже успел отметить своим почти трезвым взором красоту ночного монастыря, хотя, конечно, не до красоты нам было тогда.
Наш марш-бросок близился к завершению. Мы пересекли Андреевский мост (напоминаю, все происходило задолго до строительства Третьего Кольца) и собирались уже подняться на площадь Гагарина. За всю дорогу, а заняла она у нас около часа, нам не встретилось практически ни одной души. И тут...
Откуда-то сверху, со стороны Нескучного Сада послышались шаги. Громкие, мужские. Я бы сказал, настойчивые. Шаги приближались.
Супруга моя, всю дорогу выписывавшая синусоиду у меня в кильватере, вздрогнула, с опаской покосилась в ту сторону и вдруг припустила вперёд, да так резво, что я со своими длинными ногами поспевал за ней с большим трудом.
При этом шаги не отставали.
Мы взмыли по тропинке от железной дороги налево к жилому дому. Шаги не отставали.
Мы почти бегом пронеслись по путепроводу. Шаги не отставали.
Супруга ускорилась ещё сильнее.
Шаги не отставали. Они слышались где-то в двух или трёх десятках метров позади, все те же - громкие, мужские, настойчивые.
И только когда мы пулей пронеслись мимо одинокого ночного киоска между путепроводом и поворотом на Косыгина, шаги вдруг стихли, застыв перед витриной с частоколом бутылок всех форм и размеров.
Человек очень спешил. Ему было нужно.
Скорости супруга, правда, уже не сбавляла до самого дома, в котором мы оказались через пять минут.
Сын к этому времени, разумеется, спал сном праведника.
А марш-бросок мимо Новодевичьего я повторил - только в обратном направлении, уже в другую жизнь, спустя двенадцать лет.
Так что продолжение следует.