Безусловно трагическая фигура и безусловно великолепный актёр
Запомнился больше всего в фильме «Секретный агент», в котором его имя даже не вписали в титры. Он там самым блистательным образом разгромил свой голливудский имидж. Известно, что Робину Уильямсу особенно удавались роли до сиропности добрые и весёлые, несносно и нестерпимо трогательные, человечные и душевные. Тут он был во всеоружии, играл ли влюблённого робота в «Двухсотлетнем человеке», педагога-неформала в «Обществе мёртвых поэтов» (трижды печальней звучит сейчас это название), или свихнувшегося на собственной доброте дедушку-маньяка в «Фото за час».
А в «Секретном агенте» Робин внезапно явился в образе убеждённого мятежника, чернейшего анархиста, шахида революции, бомбиста-фанатика, Нечаева и Равашоля в одном лице. Архетип террориста, поглощённого и завороженного делом разрушения, им, записным добряком и кладезем человечности, был воплощён, как никем! Даже старина Депардье в картузе a la Raskolnikoff рядом с Уильямсом несколько, как говаривал Фёдор Михайлович Достоевский, СТУШЕВАЛСЯ. Сам Фёдор Михайлович со своими «Бесами» тоже стушевался бы, задёргался в очередном эпилептическом припадке, увидь он чуждого голливудского Робина В ОБРАЗЕ. Да что там Достоевский, Ницше бы потерял покой! «Ах, какие нежданно холодные, душу леденящие, голубые очи! Косоватая, головушкой набок, походка. Методичность протестантского пастора и пасторская же шляпа. И эта незабываемая кривая окаянная усмешечка в финальном кадре», - писал я когда-то, восторгаясь этой запредельной и безупречной игрой.
Человек с душевным диапазоном, позволяющим барражировать между такими разными ролями, поставленный, однако, фабрикой грёз на выработку кинодоброты, обречённый всем своим существом на эту самую доброту и вместе с тем тонко чувствующий трагедию существования и мизантропическую поэзию отрицания, не мог сам не быть фигурой трагической. С чего начал, тем и заканчиваю. Кто мог ожидать, что он покончит с собой, взорвясь в последнем и неожиданном бунте против самого бытия? И кто по достоинству оценит ушедшего? Я, во всяком случае, буду не первым и не последним.