Гравюра
Они слушают звуки дудочки и идут за мной. Не я их веду - судьба. А я только голос судьбы, ее пальцы и губы. Да я даже не знаю, куда их веду, и что ждет нас в конце пути. Всех моих сил едва хватает, чтобы не падать, а всей свободы - выбирать тропинку, где меньше камней и колючек.
Они хотя бы могут молчать, или говорить, если захочется, а я должен вечно дуть в свою дудочку.
Мы все время вспоминаем, но разное. Дети - родителей, дом, двор, город. Мне же видятся толстые рожи магистрата, поначалу испуганные, а потом - нагло-самодовольные.
- Да, я могу освободить город от крыс, но вам это будет очень дорого стоить.
- Ваша цена неоправданно высока. Вы очистите не только подвалы и помойки, но и городскую казну!
- Все имеет свою цену. Париж стоит мессы, а выздоровление - жертвы. Избавляя вас от самого ненавистного, я обязан забрать и самое дорогое. Для вас это деньги, не правда ли?
Они молчат, переглядываются, прячут глаза, в которых горит алчность. Они думают обмануть меня, не понимая, что играют с Ее Величеством Судьбой.
Хорошо, что я не увижу их лица, искаженные сперва страхом, а потом и ужасом. Ужасом родителей, осознавших потерю детей. Потерю самого дорогого, как и было сказано вначале. Уроки жизни часто жестоки. Но им хотя бы оставили надежду. Дети не погибли, а просто покинули их, как поступает большинство детей во все времена.
В этом мире я только оттиск, гравюра, кусочки краски на плотной бумаге. Я на службе - служу напоминанием и вопросом. Должность не хуже иных, хотя и надоела за семьсот лет. За эти годы я слышал самые экзотические версии моей и детей судьбы. И до сих пор никто не подумал о самом простом способе нашего возврата. Но я не теряю надежды, что кто-нибудь все-же додумается. Когда-то меня вызвали объявлением на двери ратуши. Так почему бы им не попробовать этот же, проверенный и работающий способ, снова?