Мыши. 25.
Они появились поздно ночью.
Вообще-то я предполагал нечто подобное, но не так скоро. Впрочем, от меня тут мало что зависело. Кроме облучения, конечно.
Всего их пришло шестеро. Узнал я только двоих- полухвостого шестнадцатого и семнадцатого, чёрного и весёлого. Расположились они на полу, но не статично, а в постоянном, как бы броуновском, хаотичном движении. Как боксеры на ринге - подумалось вдруг. Да и разговор, напряженный, нервный, с недоговоренностями, похож был на поединок на ринге. С той только разницей, что противников у меня было шесть. Или, всё-таки, - один?
- Мы заинтересованы в немедленном завершении опыта.
(Слышу голос внутри головы, без акцента. Низкий, прекрасно артикулированный. Интонация усталости. )
- Докторскую мы вам обеспечим, а, может, и Нобелевскую тоже, и на пастраму больше тратиться не придется.
( Далась же им эта пастрама. Она-то тут при чём? )
- Пастрама, конечно, не при чём. Но в неё на заводе добавляют какие-то ... ну, скажем для простоты, феромоны. И мы, мыши, не в силах сопротивляться этому запаху. Понимаю, что ловушка, и всё равно лезу!
Одна из крыс нервно дёрнула искалеченным хвостом ( ага, из первых, значит! ), и я понял, что слышу именно её.
- Да, а почему вы называете себя мышами?,- не удержался я от вопроса. Ошеломлённый первой их фразой и очевидными экстрасенсорными способностями собеседников, я пытался успокоиться и привести мысли в порядок. Где-то на заднем плане лихорадочно прокручивал разные варианты, но на передний план сознания старался допускать только простые и чёткие мысли. Вроде бы получалось, и выхваченные из разговора фразы помогали собраться.
- Мы - настоящие мыши. Умные, хитрые, смелые. А те, кого вы так называете - наши маленькие неразумные братья. Как у вас обезьянки, понятно?
Я кивнул, осмысливая. Открыл рот, чтобы спросить, но передумал и спросил мысленно, стараясь точно формулировать понятия:
- Мне всегда казалось, что между нами, людьми и мышами - очень большая разница в мировосприятии. Как же так получается, что мы так легко и органично понимаем друг друга?
- А это всё ваше, человеческое. Мы взяли от вас весь понятийный аппарат, всю космогонию и теологию. Кризис самоосознания надо было преодолеть, и быстро, чтобы не сойти с ума. Поэтому мы в мыслях - люди. Только с хвостом и шерстью, разумеется.
Я невольно расплылся в улыбке. Поймав мою мысль за хвост, кто-то другой, голосом Буратино из фильма, задорно крикнул :
- Обернись! Посмотри на бога живого!
Я обернулся. Из зеркала на меня смотрела моя небритая физиономия. Мы заржали в семь глоток.