ЗЕЛЕНЫЙ ШУМ
.jpg)
Всяческие проблемы начали решаться с подозрительной легкостью. Телефоны вспоминались, друзья отзывались, бумаги печатались и подписывались. Через пару часов "группа коллег-исследователей из похожего на наш по профилю заграничного института" уже уютно расположилась в смежных комнатах институтского общежития. Я пощупал карманы насчет кроличьей лапки и пожал плечами.Оставив спутников отдыхать, я пробежался по лабораториям. Мне удалось заинтересовать многих перспективой неожиданных результатов с прицелом на диссертацию )) Просто удивительно, как падок народ на халяву! Почуяв плывущие прямо в руки сенсационные исследования и результаты, коллеги выказывали полнейшую готовность помочь и проявляли чудеса изобретательности. Особенно удачно я попал к радиологам. В отделе лучистых энергий как раз распаковывали новую установку с камерой Кирлиан, компактную, мобильную, и ломали головы над программой испытаний. Аппарат этот был обещан институту еще в шестидесятые годы, но на него наложили лапу всякие тайные структуры государства, и гениальное изобретение Семёна Давидовича Кирлиан вместо продвижения науки почти полвека демонстрировало людям в штатском ауры арестованных предателей и шпионов. В институте все давно смирились с потерей, и серьезную работу с прибором никто не планировал. Поэтому меня, с целым ворохом идей и подспудной целью проверить на нем заречный хаос, приняли на ура. Программу я им расписал за полчаса, не забыв и выездные испытания на пленэре. Меня укололи вопросом о забывчивости. Заходил я сюда, оказывается, с утра, и промолчал, что за пазухой держу готовую программу. Я отговорился встречей иностранной делегации и рассеяностью гения. Меня снисходительно похлопали по плечу и пообещали наладить агрегат к вечеру. Я помчался в свой бывший кабинет, полюбовался выражением лица Фердинанда-Дино в моем облике, и секретарши Леночки. Тут случился небольшой конфуз. Войдя в комнату и встретившись глазами с самим собой, я испытал секундное замешательство, и моя маскировка исчезла безвозвратно. Хорошо, что стеклянная витрина подсказала мне, как я выгляжу. Представившись Фердинандом, коллегой из смежного института, я попросил помощи у уважаемого коллеги Евгения. Леночка смотрела на нас во все глаза. Только потом я вспомнил, что она - из семьи потомственных ведем, и у нее вроженное умение видеть сущность за личиной. Она долго переводила взгляд с меня на Дино, а потом взвизгнула и кинулась мне на шею. Я покраснел, а Фердинанд сделал вид, что не видит ничего странного в поведении своего сотрудника. Кое-как успокоив девушку (Потом все объясню, а пока, пожалуйста, продолжай работать, как раньше!), я открыл на столе папку со свеже изготовленными (свежесфабрикованными) бумагами, вводя свой отдел сразу в курс дела. Пачка писем и бланков была рассмотрена, одобрена и принята к дальнейшему выполнению. Леночка понимающе покивала и умчалась за кофе для иностранного гостя.
Дино все понял с полуслова. Особенно мотивировал его, как я понял, приезд Оберона. Кажется, он увидел тут свой звездный час и возможность отличиться и заслужить прощение. Сообразительный парень все-таки, - одобрительно подумал я, попивая кофе и наблюдая его бешенную деятельность с телефоном, компьютером и бумагами. Решив главные проблемы и расписав тесты и исследования на ближайшие дни, мы вместе продефилировали в общежитие. Сплетни следовало давить в зародыше, поэтому Дино деликатно нес портфель гостя, показывая ему дорогу и знакомя с институтом. Я мягко троллил его наивными вопросами, не имеющими ответа, о величине библиотеки, например. Дино потел, но отвечал вежливо. Положение обязывает ))
Мои уже спали. Мои? Как же быстро они стали мне родными, знакомые так недавно духи леса! Впрочем, я и себя не мог уже воспринимать только, как человека. Где-то внутри, на самой границе слышимости, продолжал слышаться вечный зеленый шум леса и мира. Как тайная, заветная радость, как обещание будущего счастья… Оказывается, помочь спасти Лес и Королевство мне очень важно. Загипнотизировали, гады! - весело подумал я, и пошел будить своих.
Фердинанд был встречен благосклонно, допущен к царственной руке и отпущен действовать, снабженный увесистым кошелем золота. Я рассказал о программе испытаний, раздал документы, объяснил нашу легенду, и мы разошлись по спальням до утра.
Потом мы с ностальгией вспоминали этот восьмичасовый отдых. Трое суток работы вымотали даже бессмертных, а мне не помогали уже ни кофе, ни энергетики. Я уже начал подумывать об метамфетамине, варимом сумасшедшим Уолтером Уайтом, но не было времени попросить у кого-нибудь сотворить. Остановиться мы не могли. За двое суток была набрана необходимая экспериментальная база, и гении из отдела аналитики за сутки выдали целых четыре внутренне непротиворечивых, но взаимоисключающих теории происходящего в Лесу. Начиная от используемых кем-то генераторов искажающих континуум полей, и заканчивая амебоподобной псевдожизнью, питающейся всем упорядоченным, материей и энергией - вариант Абсолютного оружия Шекли. Нам оставалось только проверить опытным путем некоторые из самых экзотических предположений. Радиологи уже погрузили свою чудо-машину в открытый грузовичок, а мой двойник целеустремленно метался по двору между людьми и машинами, проверяя и уточняя детали программы.
Младшие духи оказались неожиданно полезны. Не в самих исследованиях, но в операции прикрытия. Володя мотался по городу, вынюхивая очаги напряженности, находя источники слухов и сплетен, интриги и заговоры. Леша курсировал по его следам с мешком золота, заливая очаги пожаров благородным металлом. А Мишутка обходил потом самых твердых и несговорчивых, убеждая их своими, одному ему ведомыми, методами. Следует отметить, что таких было совсем немного, а несгибаемых - всего один. Идеалисты-бессребреники вымерли, исчезли, как класс, не выдержав конкуренции со стяжателями.
Институт легко принял идею клона или брата-близнеца - моя маскировка не для всех годилась. Тяжелее всего было убедить б. жену (У, ведьма глазастая!..), но в конце концов от нее ничего почти и не требовалось. Главное, чтобы не возбухала еще пару дней, пока все не решится. Ей нашлось занятие в торговых центрах - вот где пригодилось королевское золото! Я так и не понял принципа, но только, когда Оберону нужны были наличные, он протягивал руку и брал, сколько надо, прямо из воздуха. Физики точили зубы на эту способность его величества, и нас спасала от их поползновений только острая нехватка времени.
Накопление за рекой хаоса стало видно даже днем, и в городе нарастала тихая паника. Многие внезапно вспомнили об отдыхе на юге, востоке и западе, о сельских родственниках и увлекательных морских круизах. Город пустел на глазах. Пьяная море ей по колено компания и милицейский Уазик, канувшие бесследно в ничто посреди моста, сильно подстегнули многих горожан. Билетов, по слухам, не осталось уже ни на что, и опустошенные автосалоны не справлялись с ажиотажным спросом. Обалдевшие дилеры распродали всё, вплоть до Жигулей. Кому война, а кому и мать родна… Моя бывшая металась по бутикам и магазинам, ошалев от Счастья, и забивала нашу кооперативную “двушку” плодами набегов, как пиратскую шхуну - честно награбленными сокровищами. Я пытался протестовать, но Оберон только улыбался, высыпая щедро в доверчиво протянутые лодочкой ладони пригоршни золота.
- Ты, Женечка, плохо знаешь людей, - говорил он мне. Мы все очень просто устроены. Люди бегут от боли и стремятся к удовольствию, и для власти над ними достаточно кнута и пряника. Вот я раздаю эти пряники, эти кружочки, и покупаю на них и молчание твоей жены, и слепоту местных властей. И от этого только лучше всем, и им, и нам.
- Но ведь так не может быть, чтобы только польза происходила от этих подкупов, - робко возражал я. Не говоря даже о бедном законе сохранения массы/энергии, взятки сами по себе развращают. И тех, кто берут, и того… я прикусил язык.
- Не все так однозначно, дружище. Оберон легко опустился на пригорок и приглашающе похлопал по траве. Я присел рядом.
- Пусть моя внешность не обманывает тебя. По природе я дух, демон, бог, овеществленная стихия, часть вселенской силы, приводящая ее в движение. Да, у меня есть сознание и свобода воли - в рамках, отведенных мне моим создателем. Но я, в отличие от тебя, не способен ни в чем преступить волю пославшего меня, просто потому, что такова моя природа. Я так сделан, понимаешь?
Он смотрит на реку, задумавшись, обняв колени, опершись подбородком на руки, и становится удивительно похож на Демона Врубеля.
- Когда я даю людям золото, то действую, как простой проводник. Если бы на то не было санкции мироздания, то я ничего бы и не передал. Потому нет у меня никаких угрызений совести. Никогда. Как и совести, кстати.
Он улыбается, и я пытаюсь понять, шутит он или говорит серьезно. На ладонь ко мне ложится тяжелый кругляш, и я в растерянности гляжу на свой профиль на аверсе монеты. Как в анекдоте про ожившего Ленина, реплика увидавшего его алкаша - Да ты же рубль юбилейный!
Что- то происходит на мосту, и холм под нами вздрагивает, как лошадь. Мы вскакиваем и бежим к реке.