Сюр Америка. Глава 10. Три типа завтрака по-колумбийски
Глава десятая. Стыд в Попаяне. Три типа завтрака по-колумбийски.
Я двигаюсь пунктиром, я разучилась планировать. Задаю цель - добраться в Попаян (Popayan), и пытаюсь концентрироваться на конечной точке. Не выпуская из рук путеводитель с заложенной на белом городе страничкой, захожу на автовокзал и пытаюсь сыграть с кассиром в угадай стоимость билета на мотив старинной телеигры «угадай мелодию».
Действие происходит например в Питалито, не спрашивайте, как я там оказалась, мои маршруты напоминают пунктир, в пунктире много пробелов.
-Попаян, Попаян, белый город Попаян, - напевает кассир, - ты уедешь в Попаян за тридцать песо, - окидывает меня кассир пронзительным взглядом.
- Нет, в Попаян я уеду за двадцать пять, - изо всех сил изображаю бывалого и борюсь с испанскими числительными.
- Поезжай, - соглашается кассир.
Идет дождь, маленький автобус натужно выбирает ехать или таки плыть, в бесконечных деревнях из багажника достают и загружают мешки и коробки. Парень с золотым зубом висит на подножке и бодро покрикивает - Попаян, Попаян, болтает с селянами, умудряется даже соскочить на ходу за кофе в придорожную столовку и вспрыгнуть на подножку, не расплескав стакан. Автобус останавливает полиция, все выходят под дождь, сдают удостоверения личности. Полицейский с пачкой удостоверений выкрикивает в рацию их номера, из рации говорят - Педро Гомес - свободен, может продолжать движение, и радостный Педро бежит обратно в автобус.
В Попаяне 22-30 и ночь. Посреди ночи стою я, девушка из Индонезии и юноша из Австрии. Мы переглядываемся, подходим ближе, беремся за руки… То есть нет, нет, беремся за книжку, открытую на странице Дешевое жилье, одновременно заглядываем внутрь, почти стукаясь лбами, и одновременно же идем по направлению к бюджетному хостелу «мама Чоли». Я не уверена, что хочу бюджетный хостел, но еще менее уверена, что хочу блуждать одна по ночному Попаяну, поэтому храбро берусь за ручку «мамы Чоли» и тяну на себя.
- Есть женская комната на четверых, заняты две кровати, за 18 долларов, и есть дормитори на 11 человек, за 13 баксов с рыла, - искушает ночной портье.
- Я в дормитори, - заявляет австриец, индонезийская крошка кивает головой в молчаливом согласии и, о ужас, я слышу свой голос, радостно объявляющий, конечно, дормитори, спать с десятью разнополыми незнакомцами и одним сортиром моя давняя мечта.
На подкашивающихся ногах я преодолеваю шаткую винтовую лестницу и с глупой улыбкой вваливаюсь в комнату. В принципе, после многих лет, проведенных в пионерлагере Юный Горняк, здесь меня мало что может удивить. Даже туалет находится за фанерной стеночкой, а не в трехстах метрах наискосок среди лопухов и крапивы.
Я рыбкой нырнула на единственную нижнюю полку, оставив случайным попутчикам верхние, и погрузилась в муки совести. Это как тебе с братом дали один новогодний подарок пополам, пока он был занят машинками, ты тщательно выбрала и съела все шоколадные конфеты, остались эти, дурацкие «радио» и «ромашка», и теперь тебе сладко и стыдно.
Когда я, глупо улыбаясь, ввалилась в дормитори, застряв рюкзаком в дверном проеме, то увидела ряд двухъярусных кроватей. Продолжая улыбаться, я не нашла лестниц, при помощи которых опытные путешественники могут взгромоздиться на второй этаж, не причинив при этом бед и разрушений. Я подошла к двухъярусной кровати совсем близко и даже пощупала ее и воздух вокруг. В руках осталась пустота. Я поняла, что попасть на второй этаж кровати смогу, только если немедленно просветлею и вознесусь. И тут, пользуясь тем, что индонезийская крошка в поисках вай-фая терзала свой ноутбук на ресепшн, я заняла единственное нижнее место и уснула, стыдясь и жалея хрупкую индонезийку, которой придется изображать акробатические этюды.
Утром они на цыпочках встают и медленно уходят, в разные стороны, неслышные тени, случайные десять человек, с кем я разделила ночь. Я тоже выскальзываю в белый город после дождя, где дома стоят аккуратными брусочками рахат-лукума, посыпанные белой стружкой, и хочется облизать пальцы. Наспех пробегаю по Попаяну, в некоторых местах пригибаюсь под радугой, смешиваюсь со стайкой школьниц, потом чинно веду себя в кафе и кормлю настоящим взрослым завтраком - омлет, кофе и свежевыжатый сок.
К слову о завтраках - если вы живете не в Мэриотте, то у вас есть три варианта завтрака. Вариант первый - сделай сам. Для этого надо чтобы в хостеле была кухня, а у тебя силы с вечера зайти в супермаркет и купить лук, помидор, яйца, сыр, хлеб. Откидывая волосы со лба, напевать что-нибудь французское и вилочкой взбивать яйца. Другой рукой переворачивать на сковороде помидоры. Небрежно завернуть готовый омлет, бросить на тарелку, и, под завистливые взгляды неумытых бэкпекеров, войти в столовую.
Вариант второй - хочу все знать. А именно - что это за пончики продает сеньора на углу, что находится внутри той булочки, что это за странный фрукт и прочая. Подойти к сеньоре, и, невозмутимо откинув волосы со лба, показать пальцем на приглянувшуюся круглую штучку.. Мелочь лучше приготовить заранее, и опять же невозмутимо ссыпать в протянутую смуглую ладонь, не показывая, что ты ничего не понял. Подождать сдачи, жадно выхватить горячий пончик и с удивлением узнать, что это пол тарелки жаркого, которое завернули в тесто и слепили шар.
Ну и есть третий путь - чинно войти в кафе, попросить меню, и представить себя героем Маркеса, каким-нибудь доном Аурелио Хосе…. Небрежно откинув волосы со лба, развернуть утреннюю газету…кивнуть подошедшей официантке, тинто и хуэвос ровелто, пор фавор…омлет и чашечку кофе, пожалуйста.
И опять я еду пунктиром, Попаян - Пасто - Ипиалес, с десяти утра до семи вечера. Поездка на автобусе это такая медитация, за окном меланхолично обрываются пропасти и возносятся горы, а ты насквозь прорезаешь пространство, вот уже девять часов полностью погруженный в себя. В плеере давно сели батарейки, единственная книга прочитана и оставлена на прикроватной тумбочке в очередном хостеле, и вот наконец ты столкнулся с собой и некуда бежать. Ты начинаешь разговаривать с собой, вначале несмело, неловко, а под конец пути захлебываешься мечтами и историями и не хочешь расставаться. Вы теперь друзья навек, ты и ты, и это будет длиться долго, пока ты сам не оборвешь дружбу, впустив в свою жизнь телевизор, газету семь дней, график повышения производительности, о котором начнешь думать перед сном…
Пограничный пункт Румичака, сделать невозмутимое лицо, нет, не надо менять деньги, и такси тоже не надо, просунуть паспорт в окошко, забрать паспорт, до свиданья, солнечная Колумбия, я увижу тебя только через полтора месяца, после джунглей Боливии, треккинга в Андах и прочей Мачу Пикчу. Здравствуй, Эквадор, просунуть паспорт в окошко, мучас грасиос, синьор, спасибо…
Я кидаюсь наперерез смуглому юноше в забавной шапке, краем глаза увидев, как он договаривается с такси.
- Эквадор? Тулькан? Давай сделаем это вместе, - искусительно говорю я и повожу плечом, рюкзак на плече медленно и сексуально покачивается. Куда девалась моя стеснительность в девять вечера в Румичаке, на границе Колумбии и Эквадора….
В Тулькане мы немедленно пересаживаемся на автобус до Кито, и вот в час ночи я, пошатываясь и зевая, стою на пустой автостанции в столице Эквадора.
Я двигаюсь пунктиром, я разучилась планировать. Задаю цель - добраться в Попаян (Popayan), и пытаюсь концентрироваться на конечной точке. Не выпуская из рук путеводитель с заложенной на белом городе страничкой, захожу на автовокзал и пытаюсь сыграть с кассиром в угадай стоимость билета на мотив старинной телеигры «угадай мелодию».
Действие происходит например в Питалито, не спрашивайте, как я там оказалась, мои маршруты напоминают пунктир, в пунктире много пробелов.
-Попаян, Попаян, белый город Попаян, - напевает кассир, - ты уедешь в Попаян за тридцать песо, - окидывает меня кассир пронзительным взглядом.
- Нет, в Попаян я уеду за двадцать пять, - изо всех сил изображаю бывалого и борюсь с испанскими числительными.
- Поезжай, - соглашается кассир.
Идет дождь, маленький автобус натужно выбирает ехать или таки плыть, в бесконечных деревнях из багажника достают и загружают мешки и коробки. Парень с золотым зубом висит на подножке и бодро покрикивает - Попаян, Попаян, болтает с селянами, умудряется даже соскочить на ходу за кофе в придорожную столовку и вспрыгнуть на подножку, не расплескав стакан. Автобус останавливает полиция, все выходят под дождь, сдают удостоверения личности. Полицейский с пачкой удостоверений выкрикивает в рацию их номера, из рации говорят - Педро Гомес - свободен, может продолжать движение, и радостный Педро бежит обратно в автобус.
В Попаяне 22-30 и ночь. Посреди ночи стою я, девушка из Индонезии и юноша из Австрии. Мы переглядываемся, подходим ближе, беремся за руки… То есть нет, нет, беремся за книжку, открытую на странице Дешевое жилье, одновременно заглядываем внутрь, почти стукаясь лбами, и одновременно же идем по направлению к бюджетному хостелу «мама Чоли». Я не уверена, что хочу бюджетный хостел, но еще менее уверена, что хочу блуждать одна по ночному Попаяну, поэтому храбро берусь за ручку «мамы Чоли» и тяну на себя.
- Есть женская комната на четверых, заняты две кровати, за 18 долларов, и есть дормитори на 11 человек, за 13 баксов с рыла, - искушает ночной портье.
- Я в дормитори, - заявляет австриец, индонезийская крошка кивает головой в молчаливом согласии и, о ужас, я слышу свой голос, радостно объявляющий, конечно, дормитори, спать с десятью разнополыми незнакомцами и одним сортиром моя давняя мечта.
На подкашивающихся ногах я преодолеваю шаткую винтовую лестницу и с глупой улыбкой вваливаюсь в комнату. В принципе, после многих лет, проведенных в пионерлагере Юный Горняк, здесь меня мало что может удивить. Даже туалет находится за фанерной стеночкой, а не в трехстах метрах наискосок среди лопухов и крапивы.
Я рыбкой нырнула на единственную нижнюю полку, оставив случайным попутчикам верхние, и погрузилась в муки совести. Это как тебе с братом дали один новогодний подарок пополам, пока он был занят машинками, ты тщательно выбрала и съела все шоколадные конфеты, остались эти, дурацкие «радио» и «ромашка», и теперь тебе сладко и стыдно.
Когда я, глупо улыбаясь, ввалилась в дормитори, застряв рюкзаком в дверном проеме, то увидела ряд двухъярусных кроватей. Продолжая улыбаться, я не нашла лестниц, при помощи которых опытные путешественники могут взгромоздиться на второй этаж, не причинив при этом бед и разрушений. Я подошла к двухъярусной кровати совсем близко и даже пощупала ее и воздух вокруг. В руках осталась пустота. Я поняла, что попасть на второй этаж кровати смогу, только если немедленно просветлею и вознесусь. И тут, пользуясь тем, что индонезийская крошка в поисках вай-фая терзала свой ноутбук на ресепшн, я заняла единственное нижнее место и уснула, стыдясь и жалея хрупкую индонезийку, которой придется изображать акробатические этюды.
Утром они на цыпочках встают и медленно уходят, в разные стороны, неслышные тени, случайные десять человек, с кем я разделила ночь. Я тоже выскальзываю в белый город после дождя, где дома стоят аккуратными брусочками рахат-лукума, посыпанные белой стружкой, и хочется облизать пальцы. Наспех пробегаю по Попаяну, в некоторых местах пригибаюсь под радугой, смешиваюсь со стайкой школьниц, потом чинно веду себя в кафе и кормлю настоящим взрослым завтраком - омлет, кофе и свежевыжатый сок.
К слову о завтраках - если вы живете не в Мэриотте, то у вас есть три варианта завтрака. Вариант первый - сделай сам. Для этого надо чтобы в хостеле была кухня, а у тебя силы с вечера зайти в супермаркет и купить лук, помидор, яйца, сыр, хлеб. Откидывая волосы со лба, напевать что-нибудь французское и вилочкой взбивать яйца. Другой рукой переворачивать на сковороде помидоры. Небрежно завернуть готовый омлет, бросить на тарелку, и, под завистливые взгляды неумытых бэкпекеров, войти в столовую.
Вариант второй - хочу все знать. А именно - что это за пончики продает сеньора на углу, что находится внутри той булочки, что это за странный фрукт и прочая. Подойти к сеньоре, и, невозмутимо откинув волосы со лба, показать пальцем на приглянувшуюся круглую штучку.. Мелочь лучше приготовить заранее, и опять же невозмутимо ссыпать в протянутую смуглую ладонь, не показывая, что ты ничего не понял. Подождать сдачи, жадно выхватить горячий пончик и с удивлением узнать, что это пол тарелки жаркого, которое завернули в тесто и слепили шар.
Ну и есть третий путь - чинно войти в кафе, попросить меню, и представить себя героем Маркеса, каким-нибудь доном Аурелио Хосе…. Небрежно откинув волосы со лба, развернуть утреннюю газету…кивнуть подошедшей официантке, тинто и хуэвос ровелто, пор фавор…омлет и чашечку кофе, пожалуйста.
И опять я еду пунктиром, Попаян - Пасто - Ипиалес, с десяти утра до семи вечера. Поездка на автобусе это такая медитация, за окном меланхолично обрываются пропасти и возносятся горы, а ты насквозь прорезаешь пространство, вот уже девять часов полностью погруженный в себя. В плеере давно сели батарейки, единственная книга прочитана и оставлена на прикроватной тумбочке в очередном хостеле, и вот наконец ты столкнулся с собой и некуда бежать. Ты начинаешь разговаривать с собой, вначале несмело, неловко, а под конец пути захлебываешься мечтами и историями и не хочешь расставаться. Вы теперь друзья навек, ты и ты, и это будет длиться долго, пока ты сам не оборвешь дружбу, впустив в свою жизнь телевизор, газету семь дней, график повышения производительности, о котором начнешь думать перед сном…
Пограничный пункт Румичака, сделать невозмутимое лицо, нет, не надо менять деньги, и такси тоже не надо, просунуть паспорт в окошко, забрать паспорт, до свиданья, солнечная Колумбия, я увижу тебя только через полтора месяца, после джунглей Боливии, треккинга в Андах и прочей Мачу Пикчу. Здравствуй, Эквадор, просунуть паспорт в окошко, мучас грасиос, синьор, спасибо…
Я кидаюсь наперерез смуглому юноше в забавной шапке, краем глаза увидев, как он договаривается с такси.
- Эквадор? Тулькан? Давай сделаем это вместе, - искусительно говорю я и повожу плечом, рюкзак на плече медленно и сексуально покачивается. Куда девалась моя стеснительность в девять вечера в Румичаке, на границе Колумбии и Эквадора….
В Тулькане мы немедленно пересаживаемся на автобус до Кито, и вот в час ночи я, пошатываясь и зевая, стою на пустой автостанции в столице Эквадора.