Сюр Америка. Глава 7. Медельин, его наркокартели и окрестности
Глава седьмая. Медельин, его наркокартели и окрестности.
Словно я покидаю дом. Обжигает тоской, тоска хлещет наотмашь, иду по пирсу, спотыкаюсь. Я так часто покидала дом, что ни с чем не спутаю эту маленькую боль под сердцем.
- Желаю тебе найти свой рай и остановиться, - шепчет Ральф и подает мне рюкзак.
- Желаю тебе никогда не останавливаться, - шепчет Рольф и закидывает рюкзак в лодку. - Вижу, как после Колумбии будет Эквадор, Перу, Боливия… Знаю, как после Боливии ты перейдешь границу с Чили, будешь пить мате с парагвайскими гаучо, бродить по уругвайским пескам… обязательно когда-нибудь…
В Турбо я с легкостью отмахиваюсь от негров и чаек, забегаю в Резиденцию Флорида попрощаться с толстым ангелом и забрать оставленные там вещи, и длинным серпантином восемь часов еду в Медельин (Medellin). Впрочем, после рая Медельин может показаться адом, и я предусмотрительно выхожу в сувенирном Санта-Фе Антиохия (Santa Fe de Antioquia) вдохнуть горного воздуха, остыть после свежих оползней, примириться с маленькой голодной болью под сердцем, залить ее ромом и соком из манго.
Санта Фе Антиохия такой пряник. Городок похож на свежеиспеченную булочку, посыпанную сахарной пудрой, такой игрушечный и такой настоящий, со всеми атрибутами большого города - банкоматом и интернеткафе. Я наскоро размотала клубок белоснежных улиц, после аккуратно свернула как было и положила на порог. С утра еще пара часов оползней и серпантина, и вот я в Медельине. Вокруг все целеустремленно бегут, и мне ничего не остается, как бежать тоже.
Города на букву М какие-то суматошные - Москва, Мандалай, и вот теперь Медельин, несчастное дитя беспорядочных связей, в роду у него наркобароны и люди искусства, Эскобар и Ботеро. Толика покоя снизошла на Медельин лишь после того как Ботеро изобразил расстрел Эскобара, отчаянный шагаловский полет Пабло над крышами, крупного мужчину, окруженного смертным роем жалящих пчел.
Пабло умер, но дело его живет. Попробуй скажи кому, что был в Медельине.
- О, Медельинский картель, - глумливо отзовутся друзья. - Женечка, первым делом купи себе такую штуку - АК называется, автомат Калашникова, - напутствует АндрейБорисович. - Да да, там такое продают… Тебе ж нас еще в Кито встречать, мы волнуемся… Купи пренепременно…
Медельин, город весны, очнулся от кокаиновой комы. Кто старое помянет, тому глаз вон. Здесь есть метро, студентки с такими формами, что Дж.Лопес нервно курит в углу, стеснительно натянув юбку на колени, студенты с таким взглядом, что чувствуешь себя раздетой… все же, какой бы раздетой я себя не чувствовала, на спине оставался рюкзак, и оттягивал мне плечи все сильней. Захотелось его поставить, желательно в уютной комнате в безопасном районе.
Я давно разработала методологию поиска жилья в незнакомом городе. Если город маленький, то на месте центральной площади нужно представить пруд и бросить в него воображаемый камушек. Увидеть круги на воде. В круге втором будет премиленький отель с косенькой вывеской. Берись за медную ручку, тяни дверь на себя.
Если город на букву М, Москва, Мадрид или Медельин, то открыть книгу. Желательно, чтоб этой книгой оказался путеводитель. Устремиться к скоплению рекомендованных отелей, и в десяти метрах от рекомендованного будет не рекомендованный, ничуть не хуже, а даже лучше.
В городе вечной весны Медельине мой метод гадания по книге забуксовал. Сперва запуталась в улицах, потом в отелях не было мест, потом я купила ром, потому что рюкзак стал невыносим. И дала зарок. Да, непоколебимый зарок открыть ром только когда найду жилье, а не с горя в парке Lerac. В ужасе от этой перспективы, хостел немедленно нашелся.
Здесь я чуть не нарушила еще один зарок - не жить дороже 30 баксов за номер. Скромный сингл с туалетом на 2 номера был на грани - он стоил 55 мильпесо за ночь, но, после двух часов гуляния по району Побладо с рюкзаком и бутылкой рома, я тоже была на грани, а жить в общей комнате на тринадцать человек еще не умела.
Медельин, очередной шумный город на букву М, со всеми атрибутами своих столичных и примкнувших к ним собратьев - метро, музей, магазины… Я послушно катаюсь на метро, обязательно поднимаюсь на канатке к вершине многострадального баррио Санто Доминго, разглядываю жизнь в халупах и хибарах. Слышны крики мальчишек, играющих в футбол. Всюду жизнь. Жизнь продолжается, несмотря на то, что лет десять назад Медельин утопал в крови, кровь заливала город, реки, пузырясь, текли по улицам баррио, пахло сначала соленым, а потом сладким.
В прошлом веке тысячи людей, спасаясь от гражданской войны с нежным именем «ла виоленса», хлынули в города в поисках спокойствия - так и возникли баррио, лачуги на склонах. Люди накрепко вгрызались в грунт, и, с памятью о прошлой сельской жизни строили новую, городскую.
Уроженец шумного города на букву М., черноглазый Пабло, к концу семидесятых созрел, чтобы поставить свой маленький бизнес на широкую ногу. Эскобар объединил усилия с другими тружениками белого порошка и назвал свое предприятие медельинский картель. Джунгли по всей Южной Америке полыхали, чтобы дать миру все больше кокаина. Пабло Эскобар купался в деньгах и упивался властью. Убивал недовольных. Убивал перечивших. Просто убивал. Власть боролась с Эскобаром, Эскобар боролся за власть, реки крови текли по улицам Медельина, вся Колумбия была в крови, взрывались и падали гражданские самолеты, гибли судьи, бандиты, полицейские, соседи…
Тшш, шшш, все прошло.Красная-красная кровь - Через час уже просто земля, Через два на ней цветы и трава, Через три она снова жива. Мальчишки играют в футбол, и я не буду спрашивать, где их отцы.. Почему мать вчера страшно кричала на кухне, и почему старший Луис отодвинул ее плечом и вышел в ночь.
Медельин изо всех сил старается отвлечь тебя от печальных размышлений - вот, смуглая дева качнула бедром, и ты забыл о Пабло, дева откинула волосы, вскинула к небу тонкое запястье, и ты идешь за ней как теленок, пока не будешь задет упругой грудью другой девы.
На площади Ботеро фигуры потрясают формами и объемом. Ты падаешь на скамейку и пытаешься проникнуть в мысли Фернандо. "Формами, объемами я пытаюсь воздействовать на чувства людей и чувственность» - оправдывается он со стены музея. Выпуклые женщины, бугрящиеся мужчины, объемные яблоки и груши водят пухлые хороводы на этажах музея Антиохия.
Я сижу на грязных ступенях и смотрю, как жители Медельина продают время. Сотовое время, минуты разговора мо мобильному. Сплошь и рядом мужчины и женщины в ярких жилетках с рекламой сотового оператора, и с несколькими трубками на цепях. Для колумбийцев покупать минуты у уличных операторов дешевле, чем звонить со своих телефонов. Вот вышла из метро девушка с сиреневыми волосами, покрутила головой в поисках своего Хуана. Подошла, разъяренная, к продавцу времени, грозно гаркнула в трубку. Через пару минут прибежал виноватый Хуан, примирительно похлопал капризную красавицу по различным выпуклостям….Ушли, обнявшись, в направлении ночной жизни.
Кстати о ночной жизни. Здесь она есть. В рафинированном молодежном районе Побладо в пятницу вечером кажется встречаются все. Заняты все столики, рекой льется пиво и покрепче. Везде давно, со вчерашнего дня, не виделись компании друзей и наконец-то. И только я одиноко иду в супермаркет и медитативно покупаю зелень, сыр, маслины, хлеб, ром….
У Медельина как и у любого приличного города есть окрестности. В качестве объекта познания выбираю Гуатапе - деревеньку, водохранилище и знаменитый камень-монолит Эль Пеньоль.
Эль Пеньоль, 200метровый черный перст, указующий в небо, возвышается одиноко посреди пасторальных пейзажей. Из этих его возвышающихся особенностей возникает и вид деятельности - добраться, взгромоздиться и обозревать. Добраться предельно просто, на автобусе от автовокзала, а вот взгромоздиться….Все 649 ступеней монумента приветствуют тебя, тяжело пыхтящего зигзагообразной лестницей. Последняя пара сотен ступеней заставляет задуматься о смысле жизни вообще и о целесообразности грядущего треккинга в Андах в частности.
Открывающийся вид вознаграждает - снова и снова взгляд углубляется в прихотливые каналы, озера, протоки… Взгляд словно сорвался с цепи, неуёмный, и, ничем не сдерживаемый, перескакивает с одной затоки на другую, бегло пробегает вдоль озерных берегов, провожает лодочки. На небе своя, не менее интересная жизнь - облака играют в отраженья, бросают отблески, наливаются дождем, картинно проливаются в озера, которые, сложив ладони горсткой, терпеливо ежедневно ждут.
Деревушка Гуатапе, куда я прихожу пешком, не в силах отвернуться от окрестностей, встречает проливным дождем. Обсохнув, Гуатапе напоминает глазированное пирожное, со своими расписными бордюрами, яркими кляксами вазонов с цветами, безудержно разукрашенными такси. Так и хочется сделать пальцами козу «ути какие мы хорошенькие» по направлению центральной площади, и плотоядно облизнуться.
Словно я покидаю дом. Обжигает тоской, тоска хлещет наотмашь, иду по пирсу, спотыкаюсь. Я так часто покидала дом, что ни с чем не спутаю эту маленькую боль под сердцем.
- Желаю тебе найти свой рай и остановиться, - шепчет Ральф и подает мне рюкзак.
- Желаю тебе никогда не останавливаться, - шепчет Рольф и закидывает рюкзак в лодку. - Вижу, как после Колумбии будет Эквадор, Перу, Боливия… Знаю, как после Боливии ты перейдешь границу с Чили, будешь пить мате с парагвайскими гаучо, бродить по уругвайским пескам… обязательно когда-нибудь…
В Турбо я с легкостью отмахиваюсь от негров и чаек, забегаю в Резиденцию Флорида попрощаться с толстым ангелом и забрать оставленные там вещи, и длинным серпантином восемь часов еду в Медельин (Medellin). Впрочем, после рая Медельин может показаться адом, и я предусмотрительно выхожу в сувенирном Санта-Фе Антиохия (Santa Fe de Antioquia) вдохнуть горного воздуха, остыть после свежих оползней, примириться с маленькой голодной болью под сердцем, залить ее ромом и соком из манго.
Санта Фе Антиохия такой пряник. Городок похож на свежеиспеченную булочку, посыпанную сахарной пудрой, такой игрушечный и такой настоящий, со всеми атрибутами большого города - банкоматом и интернеткафе. Я наскоро размотала клубок белоснежных улиц, после аккуратно свернула как было и положила на порог. С утра еще пара часов оползней и серпантина, и вот я в Медельине. Вокруг все целеустремленно бегут, и мне ничего не остается, как бежать тоже.
Города на букву М какие-то суматошные - Москва, Мандалай, и вот теперь Медельин, несчастное дитя беспорядочных связей, в роду у него наркобароны и люди искусства, Эскобар и Ботеро. Толика покоя снизошла на Медельин лишь после того как Ботеро изобразил расстрел Эскобара, отчаянный шагаловский полет Пабло над крышами, крупного мужчину, окруженного смертным роем жалящих пчел.
Пабло умер, но дело его живет. Попробуй скажи кому, что был в Медельине.
- О, Медельинский картель, - глумливо отзовутся друзья. - Женечка, первым делом купи себе такую штуку - АК называется, автомат Калашникова, - напутствует АндрейБорисович. - Да да, там такое продают… Тебе ж нас еще в Кито встречать, мы волнуемся… Купи пренепременно…
Медельин, город весны, очнулся от кокаиновой комы. Кто старое помянет, тому глаз вон. Здесь есть метро, студентки с такими формами, что Дж.Лопес нервно курит в углу, стеснительно натянув юбку на колени, студенты с таким взглядом, что чувствуешь себя раздетой… все же, какой бы раздетой я себя не чувствовала, на спине оставался рюкзак, и оттягивал мне плечи все сильней. Захотелось его поставить, желательно в уютной комнате в безопасном районе.
Я давно разработала методологию поиска жилья в незнакомом городе. Если город маленький, то на месте центральной площади нужно представить пруд и бросить в него воображаемый камушек. Увидеть круги на воде. В круге втором будет премиленький отель с косенькой вывеской. Берись за медную ручку, тяни дверь на себя.
Если город на букву М, Москва, Мадрид или Медельин, то открыть книгу. Желательно, чтоб этой книгой оказался путеводитель. Устремиться к скоплению рекомендованных отелей, и в десяти метрах от рекомендованного будет не рекомендованный, ничуть не хуже, а даже лучше.
В городе вечной весны Медельине мой метод гадания по книге забуксовал. Сперва запуталась в улицах, потом в отелях не было мест, потом я купила ром, потому что рюкзак стал невыносим. И дала зарок. Да, непоколебимый зарок открыть ром только когда найду жилье, а не с горя в парке Lerac. В ужасе от этой перспективы, хостел немедленно нашелся.
Здесь я чуть не нарушила еще один зарок - не жить дороже 30 баксов за номер. Скромный сингл с туалетом на 2 номера был на грани - он стоил 55 мильпесо за ночь, но, после двух часов гуляния по району Побладо с рюкзаком и бутылкой рома, я тоже была на грани, а жить в общей комнате на тринадцать человек еще не умела.
Медельин, очередной шумный город на букву М, со всеми атрибутами своих столичных и примкнувших к ним собратьев - метро, музей, магазины… Я послушно катаюсь на метро, обязательно поднимаюсь на канатке к вершине многострадального баррио Санто Доминго, разглядываю жизнь в халупах и хибарах. Слышны крики мальчишек, играющих в футбол. Всюду жизнь. Жизнь продолжается, несмотря на то, что лет десять назад Медельин утопал в крови, кровь заливала город, реки, пузырясь, текли по улицам баррио, пахло сначала соленым, а потом сладким.
В прошлом веке тысячи людей, спасаясь от гражданской войны с нежным именем «ла виоленса», хлынули в города в поисках спокойствия - так и возникли баррио, лачуги на склонах. Люди накрепко вгрызались в грунт, и, с памятью о прошлой сельской жизни строили новую, городскую.
Уроженец шумного города на букву М., черноглазый Пабло, к концу семидесятых созрел, чтобы поставить свой маленький бизнес на широкую ногу. Эскобар объединил усилия с другими тружениками белого порошка и назвал свое предприятие медельинский картель. Джунгли по всей Южной Америке полыхали, чтобы дать миру все больше кокаина. Пабло Эскобар купался в деньгах и упивался властью. Убивал недовольных. Убивал перечивших. Просто убивал. Власть боролась с Эскобаром, Эскобар боролся за власть, реки крови текли по улицам Медельина, вся Колумбия была в крови, взрывались и падали гражданские самолеты, гибли судьи, бандиты, полицейские, соседи…
Тшш, шшш, все прошло.Красная-красная кровь - Через час уже просто земля, Через два на ней цветы и трава, Через три она снова жива. Мальчишки играют в футбол, и я не буду спрашивать, где их отцы.. Почему мать вчера страшно кричала на кухне, и почему старший Луис отодвинул ее плечом и вышел в ночь.
Медельин изо всех сил старается отвлечь тебя от печальных размышлений - вот, смуглая дева качнула бедром, и ты забыл о Пабло, дева откинула волосы, вскинула к небу тонкое запястье, и ты идешь за ней как теленок, пока не будешь задет упругой грудью другой девы.
На площади Ботеро фигуры потрясают формами и объемом. Ты падаешь на скамейку и пытаешься проникнуть в мысли Фернандо. "Формами, объемами я пытаюсь воздействовать на чувства людей и чувственность» - оправдывается он со стены музея. Выпуклые женщины, бугрящиеся мужчины, объемные яблоки и груши водят пухлые хороводы на этажах музея Антиохия.
Я сижу на грязных ступенях и смотрю, как жители Медельина продают время. Сотовое время, минуты разговора мо мобильному. Сплошь и рядом мужчины и женщины в ярких жилетках с рекламой сотового оператора, и с несколькими трубками на цепях. Для колумбийцев покупать минуты у уличных операторов дешевле, чем звонить со своих телефонов. Вот вышла из метро девушка с сиреневыми волосами, покрутила головой в поисках своего Хуана. Подошла, разъяренная, к продавцу времени, грозно гаркнула в трубку. Через пару минут прибежал виноватый Хуан, примирительно похлопал капризную красавицу по различным выпуклостям….Ушли, обнявшись, в направлении ночной жизни.
Кстати о ночной жизни. Здесь она есть. В рафинированном молодежном районе Побладо в пятницу вечером кажется встречаются все. Заняты все столики, рекой льется пиво и покрепче. Везде давно, со вчерашнего дня, не виделись компании друзей и наконец-то. И только я одиноко иду в супермаркет и медитативно покупаю зелень, сыр, маслины, хлеб, ром….
У Медельина как и у любого приличного города есть окрестности. В качестве объекта познания выбираю Гуатапе - деревеньку, водохранилище и знаменитый камень-монолит Эль Пеньоль.
Эль Пеньоль, 200метровый черный перст, указующий в небо, возвышается одиноко посреди пасторальных пейзажей. Из этих его возвышающихся особенностей возникает и вид деятельности - добраться, взгромоздиться и обозревать. Добраться предельно просто, на автобусе от автовокзала, а вот взгромоздиться….Все 649 ступеней монумента приветствуют тебя, тяжело пыхтящего зигзагообразной лестницей. Последняя пара сотен ступеней заставляет задуматься о смысле жизни вообще и о целесообразности грядущего треккинга в Андах в частности.
Открывающийся вид вознаграждает - снова и снова взгляд углубляется в прихотливые каналы, озера, протоки… Взгляд словно сорвался с цепи, неуёмный, и, ничем не сдерживаемый, перескакивает с одной затоки на другую, бегло пробегает вдоль озерных берегов, провожает лодочки. На небе своя, не менее интересная жизнь - облака играют в отраженья, бросают отблески, наливаются дождем, картинно проливаются в озера, которые, сложив ладони горсткой, терпеливо ежедневно ждут.
Деревушка Гуатапе, куда я прихожу пешком, не в силах отвернуться от окрестностей, встречает проливным дождем. Обсохнув, Гуатапе напоминает глазированное пирожное, со своими расписными бордюрами, яркими кляксами вазонов с цветами, безудержно разукрашенными такси. Так и хочется сделать пальцами козу «ути какие мы хорошенькие» по направлению центральной площади, и плотоядно облизнуться.