Меркул. Морские байки
От моря жди горя,
От воды - жди беды.
Меркула мне показал Радован, когда мы примерялись, как бы бросить сеть у скал в преддверии осеннего хода макрели. До лова оставалось еще недели две, но мой спутник знал секреты.
- Видишь, какая погода? - спросил он, когда мы раскачивались в лодке в двадцати кабельтовых от берега за мысом Змеиным.
Море было обманчиво-лазурным, светило яркое солнце, но крики чаек и запах ветра говорили о чем-то другом. Что, возможно, скрывалось в глубине воды и могло вот-вот выйти наружу.
- Луна сегодня полная, - сказал Радован, - Студеница просится наверх.
Я знал, что в этом месте близко к берегу подходит холодное течение. Оно идет по самому дну, а возле Змеиного мыса натыкается на подводный хребет и, переваливая через него, ближе всего подходит к поверхности.
- Сегодня можно достать с лодки. Хочешь? - спросил Радован.
Я попробовал. Ныряльщик я плохой, и донырнуть до течения не получилось.
- Если один полностью погрузится, а второй будет под ним, как раз достанет ногами, - сказал он, - До него два человеческих роста. Только крепче держись.
Он слез в воду, а я нырнул и ухватил его за лодыжки, затем погрузился как можно глубже. Но вода не становилась холодней.
Тогда Радован оттолкнулся от борта и нырнул сам, толкнув меня вниз.
Я погружался стоя и вдруг - как будто меня кто-то схватил за ноги - почувствовал Студеницу. Словно погрузил ступни в ледяную ванну. Контраст был такой резкий, что я едва не закричал, рискуя наглотаться воды. Он подхватил меня и помог вынырнуть.
Я долго отплевывался и не мог сказать ни слова. Радован глядел на меня и улыбался.
- Страшно? - спросил он, наконец.
- Морскому змею … на спину наступил!
- Я говорил, держись крепче. Так некоторые тонули.
Мы проплыли Разбойничью бухту, где над подводными скалами когда-то давно стоял ложный маяк, устроенный для грабежа привлеченных его светом и разбившихся судов.
Она слишком мелкая даже для лодок, а вот следующая, Рыбачья, очень хороша для ловли, особенно осенью. Сюда стаи дельфинов и поднимающейся из глубины белуги загоняют всякую мелкую рыбу. Они гонят ее, как волки стадо овец, вдоль всего побережья, и нет на ее пути ни одной более укромной бухты, где рыбьи овцы могли бы спрятаться от волчьих рыб. Здесь рыбакам раздолье во время лова.
В тот день их не было совсем. Для осенней ловли было еще слишком рано. Только Радован с его непревзойденным нюхом мог учуять самый первый ход.
Погода стояла тихая, и вода была настолько прозрачна, что наша лодка - собственно, это был баркас - казалось, висела в двадцати саженях над волнистым, как стиральная доска, песчаным дном Рыбачьей бухты.
Рыба шла бесконечным шлейфом, заворачивая за скалу. Улов обещал быть сказочным и взбудоражить все рыбацкие умы по обе стороны мыса. Завтра здесь будут десятки лодок. Нам невероятно повезло.
Но Радован не торопился забрасывать сети. Наклонившись за борт баркаса, он пристально вглядывался в толщу воды. На лице его читалась тревога.
Наконец, он заметил что-то на дне бухты. Резко повернув руль, он протянул руку, показывая вниз.
- Гляди туда, там Меркул.
Сначала я ничего не увидел. Дно казалось совершенно пустынным.
Потом возле самой скалы я увидел как бы узор на песчаном дне, некую волнистую линию, едва видную в песке. Приглядевшись, я, не веря своим глазам, понял, что это контуры огромного существа, распластавшегося на дне возле скалы. Оно было плоское как лист бумаги, а очертаниями напоминало колоссальную бабочку с длинным хвостом.
Известно, что морской дьявол, он же рогатый скат или манта, может достигать в размахе крыльев до семи метров. У этого существа размах крыльев был гораздо больше.
Кроме того, манты темные, почти черные. Этот же был под цвет песка. А еще, у мант нет шипа, как у скатов-хвостоколов. У этого шип был: огромный, зазубренный как меч мамелюка. Он напоминал больше хвостокола, чем манту - если бы не размеры. Я никогда не видел таких исполинских скатов.
- Это Меркул, - повторил мой товарищ, - Уходим.
Он уже полностью развернул баркас на выход из бухты и спешно начал ставить парус.
- Или отдыхает или охотится, - сказал Радован, - Студеница выгнала его наверх.
- Он опасен? - спросил я, бросившись ему на помощь. Поспешность движений Радована говорила о том, что он не на шутку напуган.
- Меркул злой, - пояснил серб,- Сечет.
Что значит «сечет», я не спросил. Мы быстро вывели баркас из бухты.
Вечером в «Мелузине» рыбаки слушали рассказ Радована.
А наутро вся рыбацкая братия снялась с якорей и отчалила на запад. Все надеялись, что начавшийся раньше обычного ход рыбы пройдет там. У Рыбачьей бухты не промышлял ни один рыбак, даже самый отчаянный сорви-голова.
Я понял, что Меркул - дело серьезное. И стал расспрашивать о нем всех, кого мог.
Но ничего особенного не узнал. О нем как-то избегали говорить. Моряки ведь народ страшно суеверный. Есть вещи, о которых они не будут распространяться, хоть убей. Так и сейчас. Все кивали головами, заводили глаза вверх и многозначительно хмыкали, но ничего существенного не сказал ни один сукин сын.
Так вот и живу я, не зная, кто такой Меркул.
Может, вы знаете?ЮД
От воды - жди беды.
Меркула мне показал Радован, когда мы примерялись, как бы бросить сеть у скал в преддверии осеннего хода макрели. До лова оставалось еще недели две, но мой спутник знал секреты.
- Видишь, какая погода? - спросил он, когда мы раскачивались в лодке в двадцати кабельтовых от берега за мысом Змеиным.
Море было обманчиво-лазурным, светило яркое солнце, но крики чаек и запах ветра говорили о чем-то другом. Что, возможно, скрывалось в глубине воды и могло вот-вот выйти наружу.
- Луна сегодня полная, - сказал Радован, - Студеница просится наверх.
Я знал, что в этом месте близко к берегу подходит холодное течение. Оно идет по самому дну, а возле Змеиного мыса натыкается на подводный хребет и, переваливая через него, ближе всего подходит к поверхности.
- Сегодня можно достать с лодки. Хочешь? - спросил Радован.
Я попробовал. Ныряльщик я плохой, и донырнуть до течения не получилось.
- Если один полностью погрузится, а второй будет под ним, как раз достанет ногами, - сказал он, - До него два человеческих роста. Только крепче держись.
Он слез в воду, а я нырнул и ухватил его за лодыжки, затем погрузился как можно глубже. Но вода не становилась холодней.
Тогда Радован оттолкнулся от борта и нырнул сам, толкнув меня вниз.
Я погружался стоя и вдруг - как будто меня кто-то схватил за ноги - почувствовал Студеницу. Словно погрузил ступни в ледяную ванну. Контраст был такой резкий, что я едва не закричал, рискуя наглотаться воды. Он подхватил меня и помог вынырнуть.
Я долго отплевывался и не мог сказать ни слова. Радован глядел на меня и улыбался.
- Страшно? - спросил он, наконец.
- Морскому змею … на спину наступил!
- Я говорил, держись крепче. Так некоторые тонули.
Мы проплыли Разбойничью бухту, где над подводными скалами когда-то давно стоял ложный маяк, устроенный для грабежа привлеченных его светом и разбившихся судов.
Она слишком мелкая даже для лодок, а вот следующая, Рыбачья, очень хороша для ловли, особенно осенью. Сюда стаи дельфинов и поднимающейся из глубины белуги загоняют всякую мелкую рыбу. Они гонят ее, как волки стадо овец, вдоль всего побережья, и нет на ее пути ни одной более укромной бухты, где рыбьи овцы могли бы спрятаться от волчьих рыб. Здесь рыбакам раздолье во время лова.
В тот день их не было совсем. Для осенней ловли было еще слишком рано. Только Радован с его непревзойденным нюхом мог учуять самый первый ход.
Погода стояла тихая, и вода была настолько прозрачна, что наша лодка - собственно, это был баркас - казалось, висела в двадцати саженях над волнистым, как стиральная доска, песчаным дном Рыбачьей бухты.
Рыба шла бесконечным шлейфом, заворачивая за скалу. Улов обещал быть сказочным и взбудоражить все рыбацкие умы по обе стороны мыса. Завтра здесь будут десятки лодок. Нам невероятно повезло.
Но Радован не торопился забрасывать сети. Наклонившись за борт баркаса, он пристально вглядывался в толщу воды. На лице его читалась тревога.
Наконец, он заметил что-то на дне бухты. Резко повернув руль, он протянул руку, показывая вниз.
- Гляди туда, там Меркул.
Сначала я ничего не увидел. Дно казалось совершенно пустынным.
Потом возле самой скалы я увидел как бы узор на песчаном дне, некую волнистую линию, едва видную в песке. Приглядевшись, я, не веря своим глазам, понял, что это контуры огромного существа, распластавшегося на дне возле скалы. Оно было плоское как лист бумаги, а очертаниями напоминало колоссальную бабочку с длинным хвостом.
Известно, что морской дьявол, он же рогатый скат или манта, может достигать в размахе крыльев до семи метров. У этого существа размах крыльев был гораздо больше.
Кроме того, манты темные, почти черные. Этот же был под цвет песка. А еще, у мант нет шипа, как у скатов-хвостоколов. У этого шип был: огромный, зазубренный как меч мамелюка. Он напоминал больше хвостокола, чем манту - если бы не размеры. Я никогда не видел таких исполинских скатов.
- Это Меркул, - повторил мой товарищ, - Уходим.
Он уже полностью развернул баркас на выход из бухты и спешно начал ставить парус.
- Или отдыхает или охотится, - сказал Радован, - Студеница выгнала его наверх.
- Он опасен? - спросил я, бросившись ему на помощь. Поспешность движений Радована говорила о том, что он не на шутку напуган.
- Меркул злой, - пояснил серб,- Сечет.
Что значит «сечет», я не спросил. Мы быстро вывели баркас из бухты.
Вечером в «Мелузине» рыбаки слушали рассказ Радована.
А наутро вся рыбацкая братия снялась с якорей и отчалила на запад. Все надеялись, что начавшийся раньше обычного ход рыбы пройдет там. У Рыбачьей бухты не промышлял ни один рыбак, даже самый отчаянный сорви-голова.
Я понял, что Меркул - дело серьезное. И стал расспрашивать о нем всех, кого мог.
Но ничего особенного не узнал. О нем как-то избегали говорить. Моряки ведь народ страшно суеверный. Есть вещи, о которых они не будут распространяться, хоть убей. Так и сейчас. Все кивали головами, заводили глаза вверх и многозначительно хмыкали, но ничего существенного не сказал ни один сукин сын.
Так вот и живу я, не зная, кто такой Меркул.
Может, вы знаете?ЮД