Игорь Олейников и Сергей Любаев
Короткие рассказы книжных художников о себе и своей работе (материалы будут опубликованы №15 журнала "ХиП"):
ИГОРЬ ОЛЕЙНИКОВ:
«Аэлиту» мечтал сделать уже очень давно. Собственно этот роман меня зацепил ещё в подростковом возрасте. Но тогда я его воспринимал исключительно как приключения и фантастику. И только гораздо позже, в зрелом возрасте, перечитав «Аэлиту», понял, что это про абсолютное одиночество, невозможность уйти от судьбы. Что-то, что в кино называется action, тут на последнем месте. Во всяком случае, для меня так зазвучал роман, и тогда я захотел его проиллюстрировать. А уж когда Вадим Мещеряков спросил: «Что бы вы хотели проиллюстрировать?», я сразу сказал: «Аэлиту» и встретил полное понимание и ответное желание издать такую книгу. Вот, собственно, такая история.
Стиль я поменял совершенно сознательно. Один мой друг сказал как-то: «Ну, я уже знаю, как ты сделаешь следующую книгу. Так же, как и предыдущие...». То есть ожидаемо. И я решил, что пора меняться. Стал рисовать жёстче, кое-где даже с контуром. Стиль стал отдалённо напоминать комикс. Я как раз просмотрел в молодёжной библиотеке кучу интересных комиксов. Чего не делал раньше. Да и язык романа у Толстого рубленый, чёткий. Что мне и нравится. Техника самая простая: гуашь по бумаге. Гуашь, в отличие от темперы и акрила, не засыхает намертво. С ней можно работать постоянно с уже нанесённым на бумагу слоем, чего нельзя с акрилом. То есть она остаётся «живой». Вот это меня в ней и привлекает.
Доволен ли сделанной работой? И да и нет. Была проблема с самой Аэлитой. Если рисовать её по описанию автора... мда...не получается. Я уж не говорю, что не умею рисовать красавиц, просто не умею, и всё. А уж любовные сцены... мама дорогая... очень измучился с той сценой в пещере, где Лось проводит ночь с Аэлитой.
Кроме того, в иллюстрациях сделал всё-таки слишком много цвета. Правда, рисовать совсем уж монохромно тоже не хотелось. Ну а вообще смотрю на иллюстрации и понимаю, что некоторые сейчас бы сделал по-другому. А какие-то нет.
СЕРГЕЙ ЛЮБАЕВ:
В «послеполуденном» возрасте человек часто случайно или сознательно воплощает свои детские мечты и поступки в жизнь. В той или иной мере и степени. Великие и любимые книги о Томе и Геке, подаренные человечеству в XIX веке Марком Твеном, существовали в России давно.
Для меня, мальчишки 60-х века XX, - это тоже любимые книги. Кстати, в тех изданиях Твена, что я читал в конце 60-х, картинок не было. Иллюстрации, например, Горяева, я увидел значительно позднее на выставке.
И вот через 40 с хвостиком лет Томовы и Гековы проделки стали книгами, целиком выстроенными и нарисованными тобою. Возможность эту предоставила издательская группа «Арбор», зарекомендовавшая себя прекрасными книгами. Финансовую поддержку оказала корпорация «Уралсиб», настоящий меценат книжного искусства.
Эти книги Твена представлялись мне всегда ярчайшим воплощением мира подростка, сосуществующим со взрослым, подчас, жестоким миром. И этот взрослый мир отражался в детском. Просто нарисовать даже дотошные иллюстрации казалось банальным. Материальный, вещественный мир, мир живой и мёртвой природы, окружавший юных американцев середины XIX века, должен был дополнить рисованный ряд.
Вторая книга о Геке, Джиме, Короле и Герцоге стала почти полностью рисованной.
Надо было решить макеты книг так, чтобы объёмные и лежащие на поверхности страниц рисунки мирно и обоюдополезно соседствовали, зрительно дополняя восприятие текста. В работе обозначились четыре составляющие изобразительного ряда - документальная, иллюстрации действия, портреты героев книг и каллиграфические цитаты первоисточника, твеновского «американского» текста. Дело в том, что персонажи повестей говорят на южных диалектах, речь их жива и полна жаргонизмов и других неправильностей. Это старый язык Миссисипи, язык белых и чернокожих южан. Рукописное воспроизведение цитат из первоисточника должно было изобразительно дополнять рисованную ткань иллюстраций, вносить некую подлинность, «американистость», если так можно сказать.
Работа над книгами напоминала создание рисованного фильма - персонажи и среда их обитания перемещались по горизонтали, живя от начала до конца книги. По мере раскручивания сюжетной нити появляются «портретные» развороты с основными персонажами.
Тут хотелось бы сказать, что очень мне помогло многолетнее натурное рисование на Украине, в Крыму. Природа тех мест - реки, плавни, растения - очень многое похоже на окрестности Миссисипи. Солнечный свет, пронизанный им прибрежный ивняк и камыш, блеск воды - всё это стояло перед глазами. К примеру, свой фильм «Совсем пропащий» Данелия снимал на Днепре.
Ну и хвала компьютеру! Это незаменимый в книжном деле инструмент. Он собирает и материализует весь замысел - и вёрстка, и монтаж иллюстраций, и предпечатная подготовка. Он делает книгу единым произведением, а не бутербродом из текста и картинок.
Доволен ли я тем, что получилось? По крайней мере, за эту работу мне не стыдно!
ИГОРЬ ОЛЕЙНИКОВ:
«Аэлиту» мечтал сделать уже очень давно. Собственно этот роман меня зацепил ещё в подростковом возрасте. Но тогда я его воспринимал исключительно как приключения и фантастику. И только гораздо позже, в зрелом возрасте, перечитав «Аэлиту», понял, что это про абсолютное одиночество, невозможность уйти от судьбы. Что-то, что в кино называется action, тут на последнем месте. Во всяком случае, для меня так зазвучал роман, и тогда я захотел его проиллюстрировать. А уж когда Вадим Мещеряков спросил: «Что бы вы хотели проиллюстрировать?», я сразу сказал: «Аэлиту» и встретил полное понимание и ответное желание издать такую книгу. Вот, собственно, такая история.
Стиль я поменял совершенно сознательно. Один мой друг сказал как-то: «Ну, я уже знаю, как ты сделаешь следующую книгу. Так же, как и предыдущие...». То есть ожидаемо. И я решил, что пора меняться. Стал рисовать жёстче, кое-где даже с контуром. Стиль стал отдалённо напоминать комикс. Я как раз просмотрел в молодёжной библиотеке кучу интересных комиксов. Чего не делал раньше. Да и язык романа у Толстого рубленый, чёткий. Что мне и нравится. Техника самая простая: гуашь по бумаге. Гуашь, в отличие от темперы и акрила, не засыхает намертво. С ней можно работать постоянно с уже нанесённым на бумагу слоем, чего нельзя с акрилом. То есть она остаётся «живой». Вот это меня в ней и привлекает.
Доволен ли сделанной работой? И да и нет. Была проблема с самой Аэлитой. Если рисовать её по описанию автора... мда...не получается. Я уж не говорю, что не умею рисовать красавиц, просто не умею, и всё. А уж любовные сцены... мама дорогая... очень измучился с той сценой в пещере, где Лось проводит ночь с Аэлитой.
Кроме того, в иллюстрациях сделал всё-таки слишком много цвета. Правда, рисовать совсем уж монохромно тоже не хотелось. Ну а вообще смотрю на иллюстрации и понимаю, что некоторые сейчас бы сделал по-другому. А какие-то нет.
СЕРГЕЙ ЛЮБАЕВ:
В «послеполуденном» возрасте человек часто случайно или сознательно воплощает свои детские мечты и поступки в жизнь. В той или иной мере и степени. Великие и любимые книги о Томе и Геке, подаренные человечеству в XIX веке Марком Твеном, существовали в России давно.
Для меня, мальчишки 60-х века XX, - это тоже любимые книги. Кстати, в тех изданиях Твена, что я читал в конце 60-х, картинок не было. Иллюстрации, например, Горяева, я увидел значительно позднее на выставке.
И вот через 40 с хвостиком лет Томовы и Гековы проделки стали книгами, целиком выстроенными и нарисованными тобою. Возможность эту предоставила издательская группа «Арбор», зарекомендовавшая себя прекрасными книгами. Финансовую поддержку оказала корпорация «Уралсиб», настоящий меценат книжного искусства.
Эти книги Твена представлялись мне всегда ярчайшим воплощением мира подростка, сосуществующим со взрослым, подчас, жестоким миром. И этот взрослый мир отражался в детском. Просто нарисовать даже дотошные иллюстрации казалось банальным. Материальный, вещественный мир, мир живой и мёртвой природы, окружавший юных американцев середины XIX века, должен был дополнить рисованный ряд.
Вторая книга о Геке, Джиме, Короле и Герцоге стала почти полностью рисованной.
Надо было решить макеты книг так, чтобы объёмные и лежащие на поверхности страниц рисунки мирно и обоюдополезно соседствовали, зрительно дополняя восприятие текста. В работе обозначились четыре составляющие изобразительного ряда - документальная, иллюстрации действия, портреты героев книг и каллиграфические цитаты первоисточника, твеновского «американского» текста. Дело в том, что персонажи повестей говорят на южных диалектах, речь их жива и полна жаргонизмов и других неправильностей. Это старый язык Миссисипи, язык белых и чернокожих южан. Рукописное воспроизведение цитат из первоисточника должно было изобразительно дополнять рисованную ткань иллюстраций, вносить некую подлинность, «американистость», если так можно сказать.
Работа над книгами напоминала создание рисованного фильма - персонажи и среда их обитания перемещались по горизонтали, живя от начала до конца книги. По мере раскручивания сюжетной нити появляются «портретные» развороты с основными персонажами.
Тут хотелось бы сказать, что очень мне помогло многолетнее натурное рисование на Украине, в Крыму. Природа тех мест - реки, плавни, растения - очень многое похоже на окрестности Миссисипи. Солнечный свет, пронизанный им прибрежный ивняк и камыш, блеск воды - всё это стояло перед глазами. К примеру, свой фильм «Совсем пропащий» Данелия снимал на Днепре.
Ну и хвала компьютеру! Это незаменимый в книжном деле инструмент. Он собирает и материализует весь замысел - и вёрстка, и монтаж иллюстраций, и предпечатная подготовка. Он делает книгу единым произведением, а не бутербродом из текста и картинок.
Доволен ли я тем, что получилось? По крайней мере, за эту работу мне не стыдно!