Уроки псковского. Памяти Саввы Ямщикова
Сергей МАРКУС
А.Леон "Савва Ямщиков"
Летом 2010 года я написал цикл стихотворений о Пскове и его людях, как давно ушедших, так и ныне живущих. Это как бы ответ на книгу Саввы Ямщикова «Мой Псков» - в попытке найти «свой Псков», который может быть в душе каждого, как у каждого есть «мой Пушкин», «моя Москва»… Савва звал меня с женой-художницей Анной Леон летом 2009 года на Псковщину и говорил о том, как важно постигать её своеобразие. Но 19 июля того года Господь призвал его к Себе. На сороковины я смог взойти к месту его упокоения на городище Воронич… А сегодня - уже вторая годовщина.
Постижение «псковского», уроки псковского - исполнение призыва Саввы. Вот некоторые стихи из будущего сборника, а также графика Анны.
Памяти Саввы Ямщикова
1
Ходит по Пскову угрюмо чуждая Пскову толпа.
Как так случилось, что людям своя же земля - чужда?
Храмы живые приемлют свежий небес поток,
А.Леон "В жертвеннике Старого Вознесения"
Башни рождают силу, каждому дарят ток.
Нет, ошибаюсь - не каждому.
Глаз не могут поднять
Те, кто не смеет ни верить, ни молиться, ни ждать.
Жить в окружении чуда выпало всем, кто рождён.
Чем же вас запугали, если ваш взор заземлён?
Страшно прожить так близко с явленной красотой,
Не постигая Пскова - с неподнятой головой!
2
В блаженной немоте нам посланы не храмы,
Не крепости, не башни - город Псков
Суть явленное в каменном обличье
Предчувствие божественных красот,
Предначертанье будущего Рая
Для тех, достойных, кто сейчас увидит,
Кто замысел душой своей возьмёт -
И воплотит как жизненное дело.
Не реставрация, не хлопоты о камне,
Не длинные истории слова -
Псков суть призыв к строенью и величью
В душе твоей, в стране.
Так будь же!
Храм Старое Вознесение, Псков - долулягание
Отцу Георгию Бекленищеву
В Пскове чудес, как известно, немало -
Облачны храмы молочно красивы,
Свет по ним льётся небесно счастливый.
Башни-сторожи суровей, чем скалы.
В белых изгибах под сводами гаснут
А.Леон "Летом на реке Великой"
Бури и мысли, тоска и незнанье -
Здесь проступает вселенская ясность,
Тело свершает здесь… долуляганье.
Псковские предки ладонью шершавой
Стены ласкали, как глиною дети
Мажут строенья песочной державы,
Время утратив в моленье о Свете.
Выйди с закатом из города в храмы:
Молча услышишь и сердцем увидишь,
Лёжа алтарно и крестообразно,
Псков как избранник - несломленный Китеж.
Нет, не взлетят никакие глаголы,
Пули расстрельные коммунистов:
Всё будто вновь - и склоняемся долу.
Божье благое и детское - чисто.
Письмо иконописцу Зинону (Теодору)
Что же нежнее, что может быть тише, яснее и чище
А.Леон "Никола со Усохи Весна"
Пенья твоей руки, боголюбивый мой мастер?
Свет драгоценен касанья - на белом левкасе,
И в золоте ассистов, в праздничных складках…
Умное деланье, в красках сокрытое, явное зрящим,
Преосветляет окрестности светского Пскова, и миру - сиянье.
Кто же тебя из Мирожи изгнал? Кто лишил нас отрадного зренья?
Школы уж более нет, и иконы в Соборе пропали под желчью…
Разве не будет дождя из обещанных Библией градин,
Разве твоей не увидим мы более кисти?
Воронич
Воронич давно не город - стал он большим курганом:
Гейченко, Вульфы и Савва покоятся рядом с храмом.
Над ними - бездонное небо. Вокруг - безмятежная даль.
Кажется - воздух, прозрачность. Но это России сталь.
Воронич - плавильное слово, так именуют меч.
Приходишь сюда в молчанье - но обретаешь Речь.
Здесь Пушкин - хозяин и воин в статусе кузнеца,
Собирает бригаду - глаголом зажечь сердца!
Блаженный слуха
Памяти Максима Бражникова
(резко, но мягче нельзя)
Крепчает злоба: не видать ни зги.
Уродством наполняются мозги.
Пока в устах нет знаменного пенья,
А.Леон "Свет на псковской стене Апсиды"
Народу не увидеть возрожденья.
Все звуки мира спутаны тревожно.
Неуж и ты глуха, о Русская земля!
Душа ведь не поёт, когда пуста, ничтожна.
Так кто исправит звук, властители Кремля?
Блаженный чуял Свет за древними крюками,
Он понял, что другим - Россию не пронять.
Он в сталинскую тьму рассветом жил. Ночами
Знаменьям предков он велел - восстать!
Обращение к Александру Яхонтову
«Здравствуй, племя младое, незнакомое!» - Пушкин
Когда в народе нет учителей -
Нет в будущем ни счастья, ни надежды.
А.Леон "Свет на псковской стене Покров у Пролома"
И к старости бездарные невежды
Самодовольно множат упырей.
…Я шёл вдоль Крома, древняя Пскова
Сносила непристойные руганья,
Гарь шашлыков, пивные банки, ржанье
Потомков одичавших. Пой, река,
Своим глубинам псковские заветы.
Забыли здесь высокое родство:
Дворянского начала торжество,
Крестьянско-русские обеты.
Друг Яхонтов, зачем же ты читал
Тут Пушкину стихи? Поэзия забыта,
Тебя не помнят. Так земля разрыта -
И сеятеля нет. Об этом ты мечтал?
Х Х Х
На стихотворение Александра Яхонтова «Поэт» 1853 года
Там, на Камно, мне снился сон:
«Народной мысли представитель,
Друг истины, добра учитель,
Для государства нужен он…» -
Так говорил мне, возбуждён,
Про роль поэтов всех времён
Владелец места родового,
Сам Яхонтов - из мглы былого.
Поэт, дворянства предводитель,
Гимназьи псковской возродитель,
Он крепостным свободу дал
И земли семьям расписал.
Недаром мальчик лет шести
Читал пред Пушкиным стихи -
Теперь наказы старины
Нам передал из глубины:
А.Леон "Чайка над куполом"
Для светлых дум, для звучных песен,
Для чувства вечной красоты!»
15 августа 2010 года, Сабурово
Саша Чёрный во Пскове и без Пскова
Это было в России, это было в раю…
Владимир Набоков
Саша Чёрный, брошенный в чужбины,
Вспоминая Псков, боготворил,
Не соборы мощные - простые
Псковские заборы, быт как тыл.
Посмеявшись больно над страною
В годы революций и беды,
Он в парижах вспомнил золотое
Псковское смиренье красоты:
«На тихом берегу Великой,
Широкой медленной реки, -
Забор оброс полынью дикой,
Крапивой проросли мостки…»
«Любой пустяк из прежних дней
Так ненасытно мил и чуден…
В базарной миске, средь сеней,
На табуретке стынет студень…»
х х х
Не дай нам Бог гражданских войн,
Накопленному - разоренья!
В Поганкиных палатах раны, стон
Слышны ли в тишине музейной?
«Палатный надзиратель» для солдат,
По сути был он медицинским братом.
Не смог из «брата» - «комиссаром» стать,
Покинув Псков, во Псков пришёл обратно.
Кругом уж - Елисейские поля,
Европа, техника, блаженства и искусства…
Там он прозрел след Божьего… в дровах
И пропечатал гимн капусте:
«Пройдёт Матрёна, мимоходом
Погладит ласково дрова,
И кот на них немым уродом
Вверху застынет, как сова…»
«По аромату и по хрусту,
Ещё в сенях, кто не поймёт:
Шинкуют белую капусту,
Меню российского оплот…»
Оплот российский Саша Чёрный
Увидел не в штыках солдат.
В быт незаметный и негорний
Унёсся восхищённый взгляд.
Неправда ль, и стихов и хлеба
Хватает всем, и молока?
Нам много ль надо Пскова, неба -
Чтоб жить сполна? Скажи, река!
Юродивый Николай Салос и царь Иван Грозный
Лишённый честных благ народного правленья…
Александр Пушкин, 1825 год
Блаженно бы жить без юродивых,
Но Русь не может без них.
Иначе царь Грозный-бессовестный
Закапывает живых.
- Будем ли мясом кормитися… в пост, царь-государь?
Нам, православным, не можется - в горле тоска-сухарь,
Костью торчит надменная воля твоя псковичам -
Нас на Москву отправишь ты, или отдашь червям?
А.Леон "Гремячья гора"
Колокол наш - глас ко Господу - ты отослал во плен.
Вече - наш разум и совесть нам - растоптал от измен.
Ешь же, прожуй потщательней мяса кусок - кровав!
Псков не убьёшь - расправится - наш несгибаем нрав».
Нет, не расскажет летопись, было ли так на дню,
И что говорил юродивый в келье своей царю?
Знаем, что Псков величием славен до тех времён,
Пока неистовый выжег предков лучших имён,
Пока он не выслал колокол - родный, большой, вечевой.
Но не посмел же полностью город изжечь вековой!
Псков зацепился в завременье - он под Москвой не угас.
Словами Николы, молитвою Господь от избытья спас.
Блаженно бы жить без юродивых,
Но Русь не может без них.
Иначе царь Грозный-бессовестный
Закапывает живых.
Чайка над куполом
Пастель Анны Леон «Никола со Усохи. Чайка над куполом»
Где купол с женской полнотою,
Там чайка режущим крылом
Раскроет небо голубое,
Чтоб понял я, что Псков - мой дом!
Когда и где бы ни родился
Мой дух - но Родина одна:
Сюда на время приземлилась
Моя бессмертная душа.
Она умчится дальше, дальше,
Она была везде, всегда.
И станет чуть мудрее, старше,
Богаче Псковом - навсегда.
Печоры
Памяти возродителя Печор - архимандрита Алипия (Воронова)
Вернуться в Печоры, в пещеры - в блаженное чрево Земли.
Укутаться снова корою и юной травой прорасти.
Цветение Пасхи исходно - как память о смерти зерна,
Надежда того, кто посеял - невидима, почвенна. Мгла
Не вольна принудить живое. Мгла мглою исходит на нет -
Подвижник, умерший в пещере - святым возвращается в Свет!
х х х
Печорские башни и стены, и звёздные их купола -
Приманка для грая воронья, слепым и глухим лепота.
Но суть здесь сокрыта иная: тут Китеж уходит с земли,
Спускается в чрево земное - утробное лоно страны.
Аскеты, прохлада, гробницы с глубинною мощью творят
Молитвы о нас строжевые, над Русью, бессонные, бдят.
Паломник, склонись же в почтенье здесь Матери - Русской земле,
Целуй её горькие травы, оставь свои слёзы - земле!
Фрески Мирожского собора
Пскову для чтенья дарован такой изумительный свиток -
Фрески волнами приносят не только рассказы и притчи,
В свитки завёрнуто мудрое жизни признанье,
Всех многранных явлений благое начало. Читай же!
Если главы не склонить - не увидишь сиянья,
Если глаза не закрыть - не откроется сердце.
Сколько веков пронеслось здесь вдоль глади Великой -
Также и мы: постараемся стать полноводны и тихи.
Покровская башня - защита от пролома
За эту башню мы поборемся! Если надо - войска пришлём!
Савва Ямщиков, 2009 год
- 1. Зачем горят шатры?
Окольный город, башня у Покрова - святое место русского ядра.
Здесь старцу Дорофею над проломом явилась Матерь Псковская сама.
Стефан Батор - не первый, не последний, кто ломится сломить нас навека:
Ливонские псы-рыцари, фашисты - «им имя легион, им несть числа».
Опасней всех родные же соседи - большевики, проросшие сквозь нас.
Как получилось, что страну губили Иваны да Петры, которых Спас не спас?
Так значит, рубежи Отчизны нашей проходят не по кромам
А.Леон "Алипий"
далеко,
Но по душе - твоей, моей - где Бога невидимо владенье, высоко.
И если сам не сбережёшь покрова, забыв свою духовную родню -
Проломятся Содома и Гоморры войска - и выжгут на корню!
Зачем горят (из года в год, о горе!) шатры над Псковом, сторожем Руси?
Знаменья, огневое заклинанье - «чтоб не ослабли души!» - так проси.
- 2. Храм Покрова и Рождества у Пролома
Шуйский Иван Петрович поклон здесь оставил свой -
Храм укромный со звонницей Покрову отдал двойной.
В Синодике здесь поминание каждой пскопской душе,
Что в битвах с Ливонским орденом с Богом ушла уже.
Нету малее храмика в просторнейшем русском краю -
Но только вот здесь проникаешься, что ты родился в Раю.
- 3. Псково-Покровская икона Богородицы
Икона из Германии вернулась, пройдя сквозь испытания войны -
Что это значит - милость возвернулась? И мы отныне будем прощены?
За наши отступления от веры, и за расстрелянных в застенках, что в церквях?
За то, что всё двадцатое столетье Россия корчилась под пыткой на углях?
О горе: в каждом ведь семействе… росли святые, рядом - комиссар.
Ушло из жизни поколенье силы. Живём средь вялых, закопавших дар.
Икона из Германии вернулась, пройдя сквозь испытания войны -
Что это значит - милость возвернулась? И мы отныне будем прощены?
Там писаны в пропорциях старинных Великий Псков - и малый человек,
Тот старец и кузнец, тот Дорофей с Пролома, которому поклонимся вовек!
Не закопал свой дар: у кузни с молотками он возгревал в себе духовный жар -
Избраннику Мать Псковская сказала: спасённый Псков воскреснет, как и встарь!
- 4. Снова стучат молотки…
Ямщиков сказал при первой же встрече: «Восстановишь Покровскую башню - тогда возродится Псковская земля!»
Губернатор Андрей Турчак, 2010 год
Год назад проходил я - гнилью несло из щелей,
Савва в Кремле ругался, Псков становился страшней.
Но вновь заработали пилы, от стружек воздух - как с гор,
Башня Покровская с силой к небу возносит шатёр.
Не верится, глазу неймётся - но плотники дали обет:
Псковская крепа России воскреснет. Убережёт от бед.
Будем стоять у Пролома - чуткие, духом крепки.
Пусть же стучат звонче покровские молотки!
Прапоры - от меча Всеволодова
Памяти Всеволода Смирнова - архитектора-реставратора, кузнеца и художника
И было два меча, что с трепетом хранили
Во Кроме псковичи в Соборе навека.
Довмонтов меч там был. И Всеволодова сила.
Они держали Псков, как облака в руках.
Знаменье в имени - могущество удара,
В двадцатом веке силу получить
От основателя, зиждителя - всё даром.
Задание дано - сполна судьбу избыть.
Так он окреп - и прапорами стали
Заветные о Родине мечты,
Которую губили немцы, Сталин -
А он был зван, чтоб воскресить черты
Поруганного, взбомбленного Пскова.
И он придумал - ветер уловить
В железный парус прапора тугого,
И Всеволодов меч по воздуху пустить!
Труворов крест
Сей кельтский крест - не то орудье пытки,
Которым злые римляне казнили.
На радость нам он парусные крылья
Раскинул, чтобы воздуха сгрести
С небес охапкою - и жест его понятен.
Боишься смерти - отходи отсюда!
Какие дали псковичи сумели
Увидеть сердцем, поднимая в гору
Труворов крест! Гранитная скала
Теперь как флаг - победу возвещает.
И нет у Псковщины надёжнее Герба.
Свет на стенах шершавых
Отцу Георгию Бекленищеву, настоятелю храма Старое Вознесение
Догорали Духова дня майски-солнечные просветы…
По простынным свежим стенам проплывали ангелы Света…
Сам священник уже в полутьмах зажигал в алтаре лампады,
Начиналась беззвучная связь между нами и Царством отрады.
В этом храме бывали не раз большевистские зверства, расстрелы -
Отчего же сюда пролилась Божья благость сполна, без пределов?
Эту тайну не сможем постичь: место лобное стало прозрачно,
В этом храме хочется жить - говорить же без слов, невзрачно.
По корявым, лепным рукам узнаём мы художников Пскова,
По шершавым от глины ступням - след надёжной души, основа.
Не в красивости, не в прямизне, не в линейной тяге отвесной -
Правда псковская со стен светом ангельским льёт чудесно.
Я лежал на расстрельном полу - там, где Жертву творят иереи.
И блаженно молчал… Но кто - Кто же вышел в алтарные двери?..
Догорали Духова дня майски-солнечные просветы…
По простынным свежим стенам проплывали ангелы Света…
Христос во Пскове
…Кто же вышел в алтарные двери?
Он незримо проходит по Пскову,
Удивляясь, что видит кругом,
Умолкая в младенческом слове,
Расцветая, где дышат добром.
Алой каплей и светом из Чаши,
Не меняя порядка вещей,
Он проходит так близко, но зрящий
Не узнает Его средь людей.
Зрящий спит наяву, обольщённый,
Будто видит всю жизнь в полноте.
Сколько ж скрыто от глаз невлюблённых,
Не встречающих Бога нигде!
Ледоход на реке Великой
Юлию Селиверстову
Так хрустят-то надломленных льдин пожары!
Снега больше не будет - вот и прощаемся, плача.
Ждёт ли Псков по весне да по лету - удача?
Кто же знает - сказал бы - не знать бы небесной кары…
За поругань тяжёлых расстрелов, за темень в храмах,
И забытость сокровищ, что Кром накопил веками,
За потерю своей вечевой стати, спалённой Грозным,
И за много других - безнадёжно ли помнить? - грехов старых…
Что ж, не лучше ль пойти прям по льду - иль пробегом
Пролететь по-над льдинами, как над пропастью-пастью красной?
Нет, отчаянья бесов гони плёткой -
В морду, в зубы - под дых им, гадам!
Выдь к Великой и вспомни святое имя.
Ведь она же и впрямь прозвана Великой -
Так и ты - хватит ныть! - распрямись гордо,
Зубы сжав - будь же, пскович, Великим!
Псковская мера
Памяти архитектора-реставратора Веры Алексеевны Лебедевой
…Когда-нибудь и я из тяжести недоброй прекрасное создам
Осип Мандельштам
Женское ль дело - те камни и тяжести сводов измерить?
Мера лежит в основании псковской постройки.
Если в душе математика слита с поэзией Неба -
Силы пребудут и в вечность умчат, как на крыльях.
Девочка с папкой под мышкой, так быстро, по-птичьи, взлетает
К башням, подорванным вражеской бомбой иль миной…
В город разгромленный Вера вошла - а рассталась со Псковом,
Градом, сияющим древним размером, и смыслом и статью.
Высшему служат негромкие, скромные люди -
Сердце и разум у них - как яркие мерные свечи!
Высокие ступени
Валентину Курбатову
Мне не приснилось: я вхожу в Собор
На Троицу. Высокие ступени
Так тяжелы. Но ладан поднимает
Любое тело в глубину Небес -
Всё потому, что девочки-берёзы
Среди свечей невестами горят.
Колонны тоже лес. Огромными стволами
Они уж слишком высоко уходят. Глазу
Их не достать - там больше нет пространства.
Так высоко: не слышно ни сомнений,
Ни исповедных трудностей, ни сна.
Читай же Часослов, Апостола, мой Мастер,
Пари с Давидом, плачь с Экклесиастом!
Такие уж ступени - нам указан
Небесный слог и высшая Земля.
Союз нежнейший - Божие касанье
Михаил Владыкин реставрирует псковский храмовый образ 15 века «Иоаким и Анна»
Как в древности женились, как любили?
Молчат монахи, будто бы… забыли.
Хоть книгам монастырским несть числа -
Скрывается сей тайны свет. Одна
Лишь есть икона - главная в том храме,
Что близ Пролома - посвященье Анне
И мужу Иакиму. В ней сполна
Мы видеть можем, как к руке рука
Тянулись в милости, как линия легка…
Там говорили не «люблю» - «жалею»:
Подобно слово лебединой шее.
Завеса вновь откроется пред нами -
Окно в тот мир, где будут женихами
Все призваны, вне имени и званья
В союз нежнейший - Божие касанье.
Елеазаров Спас
…Кто же вышел в алтарные двери?
Он прошёл незамеченным, даже не скрипнула дверь.
Шёл, земли не касаясь - где ж Он теперь?
Там, за высоким забором, чуткие псы стерегут.
Здесь, у родильного дома, папы взволнованно ждут.
Где-то над Кромом далёко в облаке духи летят.
Кажется - жизни так много! Души же мёртвые - спят.
Выйдя из храма с пригорка, Он не коснулся земных,
Ветром, неслышно и нежно, волос коснулся моих.
Я же скажу: «Это листья, жёлтые, в осень летят,
Так завершается лето, в школы зовёт ребят».
Дети, гружённые ранцем, вышли на берег реки,
Кто их коснулся, погладил, будто вспоил с руки?
Все мы немножко похожи на стадо без пастуха,
Когда телята голодны - смотрят упрямо в глаза.
А если рассыпется время, спасётся ли кто в тот час?
Ответ - в глазах умилённых - Елеазаров Спас.
Правой руки сложенье (Елеазаров Спас)
Правой руки сложенье: указанье - моленье.
Средний перст - как Омега - на указательный вкрест.
Куда же мизинец тонкий, словно в полёте пенье,
Нас поведёт? Вниманье! Чуткость и детская мудрость
В этом жесте -
Всё есть.
Плач по псковскому Вече
«Лишённый честных благ народного правленья…»
Александр Пушкин, 1825 год
Сыпятся ветхие камни, всходят над ними берёзы:
Так набирают руины силу и ясность мечты.
Псковские Пиранези просятся графику в душу.
Где ж ты, художник Завета, града Окольного страж?
Эти песчаники живы. Только сменившие формы,
Ждут они речи свободной, псковского Веча призыв.
Сбудется ль Русь - вне самовластия, снова живая?
Сбудется ль Псков? Или камни память о тщетном хранят…
(Все стихи цикла «Уроки псковского» написаны летом 2010 года в подмосковной деревне Сабурово).
Сергей Маркус и Анна Леон.
* Справка:
Савва Ямщиков - художник-реставратор, искусствовед, историк, писатель, публицист, председатель Ассоциации реставраторов при Фонде культуры РФ, действительный член Российской академии естественных наук (РАЕН, отделение “Российская энциклопедия”), ведущий специалист Всероссийского института реставрации (ГосНИИР), вице-президент Российского международного Фонда культуры, член Межведомственного совета по вопросам культурных ценностей, член Комиссии по рассмотрению вопросов о возвращении культурных ценностей, член Союза писателей России, член попечительского совета “Фонда Николая Васильевича Гоголя”, ранее - председатель Клуба коллекционеров Советского фонда культуры.
Савва Ямщиков - заслуженный деятель искусств России, лауреат премии Ленинского комсомола, обладатель Святого благоверного князя московского Даниила и ордена “Полярная звезда”, высшей награды Республики (Саха), он - первый реставратор, награждённый почётной медалью Российской Академии художеств.
Савва Ямщиков - друг, соратник и последователь евразийца-этнографа Льва Гумилёва.
Детство Саввы Ямщикова пришлось на трудное и голодное послевоенное время. Он вырос на Павелецкой набережной: дом 4, барак 14. Как выяснилось позже, его соседями были танцовщик Владимир Васильев, Юрий Лужков и Андрей Тарковский.
Одна часть семьи Ямщикова из крестьян, другая из духовенства. Отец был командиром пожарного взвода, умер в 1941 году от скоротечной чахотки. Бабушка окрестила маленького Савву в старообрядческой церкви, на Преображенке. В строительстве этой церкви (архитектор Баженов) принимали участие предки Ямщикова, старообрядцы (беспоповцы). Когда Василий Ямщиков принёс в ЗАГС документы и сказал, что хочет записать сына Саввой, как бабушка велела, ему ответили, что не может быть такого имени у советского ребенка. И записали Савелием. А в школе звали Вячеславом, говорили: “Гордись, тёзка Молотова”. В детстве и юности Ямщиков исправно посещал церковные службы, пел в церковном хоре, но и комсомольцем был.
Савва Васильевич родился 8 октября 1938 года в Москве, РСФСР, СССР. Умер 19 июля 2009 года в Пскове, Россия.
Оригинал записи опубликован на блоге Центр Льва Гумилева