Воспоминания Юлии Петровны Устиновой
Мы продолжаем записывать воспоминания друзей нашего издательства, художников и писателей старшего поколения.
Юлия Петровна Устинова - скульптор, супруга художника Николая Александровича Устинова. Она родилась в Москве в 1936 году. В 1937 ее отца расстреляли.
Сегодня публикую долгий, но очень важный разговор. Юлия Устинова рассказывает о жизни в довоенной Москве и во время войны, коммунальных квартирах, трагедии своей репрессированной семье...
Записано 28.04.2012
В разговоре принимает участие художник Николай Устинов.
Беседует и снимает Александра Кириллина
Детство Юлии Петровны прошло в Дмитровском переулке - между Столешниковым и Кузнецким мостом, в доме купца Михайлова. Мама, Юлия Петровна и ее сестра Нина жили в комнатке 8 метров с потолками 5 метров (это была выгороженная часть большой комнаты в квартире, где жили 27 человек - 13 семей). Во дворе было 82 ребенка. Из тех, кто не уехал. У всех отцы были на фронте, только у 3-4 человек оставались в Москве. Когда кончилась война, отцы вернулись только к двоим…
"У нас в комнате была одна кровать и один стол. Так как у мамы было больное сердце, она лежала на этой кровати. Мы с сестренкой спали в углу на полу. Потом я спала у тети под кроватью. Кровать такая была с ножками. Я туда ныряла, а голова наружу. Все так жили. До 18 лет. У меня ничего не было. В кровать я впервые легла с мужем.
Носила я подкрашенные медицинские халаты. Тете отдавали списанные халаты, и она делала нам из них платья...
У сестры Нины был абсолютный слух. Она нарисовала клавиши пианино на бумаге. И играла симфонии. Она пришла на экзамен в музыкальное училище. И сыграла, и ее приняли. Ее спросили, где она училась. А она играла на пианино первый раз в жизни...
У меня была выработана система занятий. Когда я приходила из школы, я ложилась спать. Когда все ложились спать, и все затихало, я вставала и садилась заниматься, на полу… Потом еще 2 часа спала, а в 6 мама уже стоит - ждет, когда подойдет очередь в туалет.
В школу ходила пешком. Со Столешникова до Третьяковки. 10 копеек на трамвай экономила и мне хватало денег, чтобы купить билет на лекцию Губера в университете. 3 года я ходила на лекции. В 12-13-14 лет...
...Мне 12 лет, за мной ходит шпик, потому что я тоже должна быть репрессирована - я входила в список подросших врагов народа. Учительница обожала Сталина и верила во все это невероятно. И она пришла к нам домой, чтобы выяснить, как я живу. Объяснила маме так: "Я рассказываю, а Юля все время о чем-то думает. Я хочу узнать, как она живет, и почему все время о чем-то думает". Мама страшно перепугалась, потому что нет стола, на котором я работаю, нет кровати, на которой я сплю, и повела учительницу в комнату к сестре. Тоже в маленькую 8-метровую комнатку, но там был иконостас высотой 4 метра и горели лампады. Я поняла, что мне конец. Мама потом меня невероятно избила. Нос мне сломала. Она кричала: "как ты смеешь думать после всего, что мы пережили..." Но Ванда Исааковна оказалась порядочным человеком. Она ничего никому не сказала…
Мы много читали о женах декабристов... Я хочу рассказать о подвиге своей тети Клавы. Она разыскала лагерь, где находился ее брат. Обвязалась вся луком и чесноком и на дрезине пересекла зимой тайгу. Приехала в этот лагерь, брат ее поблагодарил, но было уже поздно. На всех бы не хватило, а один он есть не мог. Он попросил ее дождаться его смерти. Таких лагерей было много - где обслуживающего персонала почти не было, а были собаки, и когда человек умирал, они им кормились. Она дождалась, пока брата съели собаки, и вернулась. Это только русская женщина могла сделать…
Когда она нас взяла, она вынуждена была расстаться с мужем, профессором МГУ, чтобы ему не навредить. Потому что общение с такими как мы было чревато. Взяв нас, она отказалась от своей семьи и стала нас содержать… Мама не могла работать, потому что когда отца взяли, она повесилась: ее спасли, но она повредилась рассудком. Мама ни разу не отреклась от отца. Она пошла и повесилась, но ни одного заявления она не подписала…
Нас забрали в детский дом, но мама каким-то чудом нас разыскала и какая-то женщина передала нас ей в окно - без вещей, без документов. Какое-то время мы жили даже без карточек. Документы я получила уже только после войны…
Тетя Клава оформила над нами опекунство. Она была филологом-искусствоведом, тогда был такой факультет в университете, но вынуждена была все это оставить и пошла работать в парикмахерскую. Она стала косметичкой…"
Продолжение последует
Юлия Петровна Устинова - скульптор, супруга художника Николая Александровича Устинова. Она родилась в Москве в 1936 году. В 1937 ее отца расстреляли.
Сегодня публикую долгий, но очень важный разговор. Юлия Устинова рассказывает о жизни в довоенной Москве и во время войны, коммунальных квартирах, трагедии своей репрессированной семье...
Click to viewЗаписано 28.04.2012
В разговоре принимает участие художник Николай Устинов.
Беседует и снимает Александра Кириллина
Детство Юлии Петровны прошло в Дмитровском переулке - между Столешниковым и Кузнецким мостом, в доме купца Михайлова. Мама, Юлия Петровна и ее сестра Нина жили в комнатке 8 метров с потолками 5 метров (это была выгороженная часть большой комнаты в квартире, где жили 27 человек - 13 семей). Во дворе было 82 ребенка. Из тех, кто не уехал. У всех отцы были на фронте, только у 3-4 человек оставались в Москве. Когда кончилась война, отцы вернулись только к двоим…
"У нас в комнате была одна кровать и один стол. Так как у мамы было больное сердце, она лежала на этой кровати. Мы с сестренкой спали в углу на полу. Потом я спала у тети под кроватью. Кровать такая была с ножками. Я туда ныряла, а голова наружу. Все так жили. До 18 лет. У меня ничего не было. В кровать я впервые легла с мужем.
Носила я подкрашенные медицинские халаты. Тете отдавали списанные халаты, и она делала нам из них платья...
У сестры Нины был абсолютный слух. Она нарисовала клавиши пианино на бумаге. И играла симфонии. Она пришла на экзамен в музыкальное училище. И сыграла, и ее приняли. Ее спросили, где она училась. А она играла на пианино первый раз в жизни...
У меня была выработана система занятий. Когда я приходила из школы, я ложилась спать. Когда все ложились спать, и все затихало, я вставала и садилась заниматься, на полу… Потом еще 2 часа спала, а в 6 мама уже стоит - ждет, когда подойдет очередь в туалет.
В школу ходила пешком. Со Столешникова до Третьяковки. 10 копеек на трамвай экономила и мне хватало денег, чтобы купить билет на лекцию Губера в университете. 3 года я ходила на лекции. В 12-13-14 лет...
...Мне 12 лет, за мной ходит шпик, потому что я тоже должна быть репрессирована - я входила в список подросших врагов народа. Учительница обожала Сталина и верила во все это невероятно. И она пришла к нам домой, чтобы выяснить, как я живу. Объяснила маме так: "Я рассказываю, а Юля все время о чем-то думает. Я хочу узнать, как она живет, и почему все время о чем-то думает". Мама страшно перепугалась, потому что нет стола, на котором я работаю, нет кровати, на которой я сплю, и повела учительницу в комнату к сестре. Тоже в маленькую 8-метровую комнатку, но там был иконостас высотой 4 метра и горели лампады. Я поняла, что мне конец. Мама потом меня невероятно избила. Нос мне сломала. Она кричала: "как ты смеешь думать после всего, что мы пережили..." Но Ванда Исааковна оказалась порядочным человеком. Она ничего никому не сказала…
Мы много читали о женах декабристов... Я хочу рассказать о подвиге своей тети Клавы. Она разыскала лагерь, где находился ее брат. Обвязалась вся луком и чесноком и на дрезине пересекла зимой тайгу. Приехала в этот лагерь, брат ее поблагодарил, но было уже поздно. На всех бы не хватило, а один он есть не мог. Он попросил ее дождаться его смерти. Таких лагерей было много - где обслуживающего персонала почти не было, а были собаки, и когда человек умирал, они им кормились. Она дождалась, пока брата съели собаки, и вернулась. Это только русская женщина могла сделать…
Когда она нас взяла, она вынуждена была расстаться с мужем, профессором МГУ, чтобы ему не навредить. Потому что общение с такими как мы было чревато. Взяв нас, она отказалась от своей семьи и стала нас содержать… Мама не могла работать, потому что когда отца взяли, она повесилась: ее спасли, но она повредилась рассудком. Мама ни разу не отреклась от отца. Она пошла и повесилась, но ни одного заявления она не подписала…
Нас забрали в детский дом, но мама каким-то чудом нас разыскала и какая-то женщина передала нас ей в окно - без вещей, без документов. Какое-то время мы жили даже без карточек. Документы я получила уже только после войны…
Тетя Клава оформила над нами опекунство. Она была филологом-искусствоведом, тогда был такой факультет в университете, но вынуждена была все это оставить и пошла работать в парикмахерскую. Она стала косметичкой…"
Продолжение последует