С ПРАЗДНИКОМ ПОБЕДЫ!
Оригинал взят у expo_rgdb в С ПРАЗДНИКОМ ПОБЕДЫ!
Дети часто задают вопросы: «А как это было?», «А что ели?», «На чём спали?», «Во что играли? А играть было можно?», «А книги были?»
Наши фонды позволяют показать современным детям и их родителям какие книги читали дети Великой Отечественной. Мы можем дать детям эти книги в руки - подержать, полистать. Благодаря труду подвижников, фиксирующих рассказы и воспоминания людей, переживших войну, мы можем рассказать о том, что значили книги для детей военной поры.
Сталева Тамара Владимировна
«Блокадных детей просветленные лица». Художественно-документальные очерки.- Москва-Торопец.: Изд. «Рита» (ИП Лапченко А.Б.), 2010.
Эта книга была подарена Российской государственной детской библиотеке автором. Тамара Владимировна разрешила опубликовать некоторые выдержки из книги. Нам очень хотелось, чтобы наши современники понимали значимость детских книг и их значение для юных читателей в годы Великой Отечественной войны.
Сегодня некоторые издания можно видеть на наших выставках.
"Блокадной зимой 1941-1942 года десятилетний ленинградский школьник Юра Маретин вступил в единоборство со смертью слабое тепло буржуйки, едва приметный огонек коптилки, кружка кипятка и воробьиная порция хлеба, которую оставляла мать, уходя на работу, - вот и все его союзники в этой схватке за жизнь. И всё-таки он выжил. Выжил, потому что в голодном, промороженном городе был у него ещё один союзник - книга.
Читательские дневники блокадного мальчика:
ПЕРВАЯ ЗАПИСЬ О ПРОЧИТАННОЙ КНИГЕ СДЕЛАНА 2 МАРТА 1942 ГОДА.
На пожелтевшей страничке аккуратным детским почерком выведено: «Жюль Верн - «Пятнадцатилетний капитан».
Вскоре, кроме автора и названия книги, Юра стал отмечать год и место издания. Потом к этим сведениям добавилось перечисление героев прочитанного произведения. Только имена героев «Цусимы» Новикова-Прибоя заняли несколько страниц.
К концу блокады Юра, наконец, решился заносить страницы своего дневника ещё и впечатления от прочитанной книги. Вот некоторые из записей:
«Юрий Герман - «Наши знакомые»…
Очень хорошая книга. По правде говоря, я стал читать её потому, что её читал Гордеев, ну а отставать от него я ни в коем случае не хочу. Переживания героев, их радости, искания, печали не дают оторваться от книги. Я не раз решал читать вдумчиво и не торопясь, но этот роман буквально глотал».
«Джон Стейнбек - «Гроздья гнева»…
Читал её как-то скорее из-за упрямства, чем из-за интереса. Но книга, несомненно, чудесная. Она заключает в себе резкий протест против существующих порядков и безработицы ,против самоуправства местных полисменов и шерифов».
«Роберт Стивенсон - «Остров сокровищ».
Роман этот я перечитывал не первый раз. Когда я был маленький,»Остров сокровищ» был одним из моих любимых произведений. Когда я прочитал его сейчас, то не получил никакого удовольствия. В чем причина? Возраст или повторное чтение, не знаю. Ведь некоторые книги перечитываешь по нескольку раз, ит они не перестают нравится».
«Фраерман - «Дальнее плавание». Замечательная книга. Фраерман очень хорошо знает детскую душу. Весьма тонко, я бы сказал, нежно описывает детский характер. Его книги «Дикая собака Динго»! и «Дальнее плавание» мне кажутся чудесными. Когда их читаешь, то сам живешь жизнью героев этих книг. Он очень верно описывает девочек. Книга наполнена верными замечаниями, которые я, к моему сожалению, не выписал. Хочу её внимательно прочесть ещё раз как следует».
«Макаренко - «Педагогическая поэма».
Не только для педагогов, и для обыкновенных людей. А для воспитателей сам Макаренко может быть просто образцом. Поражаешься, как из воров и бандитов можно сделать граждан, пригодных к труду. Лейтмотив повести: как можно больше требовательности к человеку и как можно больше уважения к нему. Макаренко чудесно организовал коллектив: каждый понимает, что он делает и для чего делает. Чувство возмущения вызывают некоторые руководители, кабинетные профессора, которые рассуждают о детях, как о чем-то особенном. Все эти рассуждения абстрактны и стары. Я только ругаю себя, что слишком поспешно читал, не всё запомнил».
Помнится, возвращая тогда тетрадки Юрию Васильевичу, я сказала, что суровая реальность военного времени способствовала раннему взрослении.
- Вы прав, - ответил Маретин… Ведь недаром медаль «За оборону Ленинграда» получили почти 15 тысяч маленьких ленинградцев от девяти до четырнадцати лет.
...Мои первые книжные приобретения военной поры относятся к июлю 1941 года, а в сентябре, когда город уже оказался в кольце блокады, новые книжки, брошюры превратились в необходимость. Стали закрываться кинотеатры, исчезло мороженое… и традиционные родительские гривенники пошли на книги, потому что киоски и книжные магазины продолжали ещё работать.
…«Фронтовые герои» С.Леонова, «Партизаны» И.Кратта, «Разъезд 105» Д.Бродской и А.Голубевой, «Друзья» П.Лукницкого, «Скорость» В.Кетлинской. все эти тоненькие брошюры по десять-двенадцать страничек стоили очень дёшево. Привлекало мальчишеское сердце и то, как они были оформлены. Так, например, на обложке книжки В.Лебедева «Ученик Фрунзе» три наших танка расстреливают целые полчища фашистских танков. Вражеские машины горят, а из стволов наших танковых орудий вылетают красные огоньки выстрелов.
…Эти книги не раз возвращали мне силы и в разгар первой блокадной зимы. Из-за жесточайших морозов, обстрелов и голода связь большинства ленинградских детей с миром вне их квартир была прервана. Вот так и я сидел целыми днями, но не один, а с книгами… Через мир книжных героев я включался в жизнь. Прочёл всего Тургенева, Куприна, «Вону и мир» Л.Толстого, «Хмурое утро» А.Толстого.
...Тут Юрий Васильевич сделал паузу, посмотрел на часы:
- Увы, остальное - в другой раз. Пора возвращаться к своим служебным делам.
… Договорились, что … Юрий Васильевич пришлет письмо. В неё пойдет рассказ о первой блокадной зиме. Признаться, я не очень поверила в это обещание. Маретин - занятой человек: заведующий отделом книг стран Африки и Азии Государственной публичной библиотеки имени М.Е.Салтыкова-Щедрина.
И всё-таки вскоре я получила письмо. Две с половиной странички машинописного текста. В конце письма была приписка: «Просьба принять к сведению, но не публиковать». Я исполнила пожелание автора. Много лет эти странички пролежали в моем личном архиве. Теперь, когда Юрия Васильевича не стало, я считаю своим долгом обнародовать его живые свидетельства о блокадном времени, сохраняя стилистические особенности автора.
***
Вырвавшись из зимнего вынужденного плена, Юра Маретин сразу же начал покупать новые книги. Большим спросом пользовалась серия «Наши великие предки» - маленькие книжечки, сантиметров 12 на 8, с портретами полководцев на обложке: Суворов, Кутузов, Дмитрий Донской, Минин и Пожарский и другие. Эти книги можно с полным правом назвать «работающими»; их клали в карман гимнастёрки, ватника, тужурки, а в подходящую минуту без труда доставали, чтобы почитать.
Ещё издали на прилавках книжных киосков он узнавал издания серии «За Родину, за Ленинград», обложку которых украшала медаль «За оборону Ленинграда» на фоне лучей прожекторов над Невой. Книги этой серии посвящались подвигам ленинградцев - рабочих, учителей, врачей.
… вся литература выходила малыми тиражами. Большая часть отправлялась на передний край. В окопы. То, что попадало на книжные прилавки, раскупалось обычно быстро.
...В этом письме Юрия Васильевича меня удивило упоминание о том, что третьеклассники знали и любили стихи К.Симонова «Жди меня», совсем не детские стихи…
При нашей последующей встрече на Фонтанке… я задала ему этот вопрос.
- Поэзия в жизни Ленинграда была чрезвычайно значима, - начал раздумчиво мой собеседник. - Правда, не для детей. Не для подростков. А для взрослых людей. Мне известно, что в то время в городе было несколько книг, за которые предлагали самое драгоценное - кусочек хлеба. И это не удивительно. Вот две из них, может быть, самые заветные, самые любимые - «Ленинградская поэма» Ольги Берггольц и «Пулковский меридиан» Веры Инбер.
Что касается детей, то дети больше любят слушать стихи, чем читать. Но всё-таки «Майор привёз мальчишку на лафете» К.Смонова знали и любили все школьники.
В декабре 1943 года вышла в Ленинграде книжечка стихов К.Симонова, а в ней знаменитое «Жди меня». Его читали почти на каждом школьном вечере, причём доверялось это только особо отличившимся девочкам. И читали двенадцатилетние школьницы так, как будто это им адресовано стихотворение, как будто их солдат просит: «жди меня».
Но всё-таки мы были детьми, и самым любимым нашим поэтом ещё с довоенных времен оставался С.Маршак. в конце зимы 1942 года появилась его книжка «Сказки, песни, загадки» с иллюстрациями уже знакомых художников В.Конашевича, В.Лебедева, А.Пахомова. она была подписана к печати в середине августа 1942 года и вышла в «Детском государственном издательстве» в Москве. Затем через Ладогу, по Дороге жизни малую толику переправили в Ленинград. С особым волнением читали мы стихи поэта, обращенные к нам, ленинградским детям: «Нет ребят на свете доблестней, чем вы. Юноши и дети с берегов Невы».
Эта книжка С.Маршака в нашем классе, где заведено было обмениваться книгами, пользовалась большим спросом. Но вот в конце 1944 года «Сказки, песни и загадки» С.Маршака были изданы у нас, в блокадном Ленинграде. Книга открывалась стихами «Почта военная»: «Кто стучится в дверь ко мне с толстой сумкой на ремне?» Это он, это он - ленинградский почтальон».
После зимних каникул, в январе 1945 года, мы, собравшись в классе, хором выкрикивали эти строки. Как выяснилось, некоторым родителям моих одноклассников посчастливилось купить книжку Маршака перед самым Новым годом. Она оказалась прекрасным новогодним подарком.
Для детей во все времена книги были желанным подарком. Но для нас, детей осажденного города, получить в подарок книгу считалось большим счастьем. Вот, например, «Военная книга» Н.Никифорова и Л.Савельева. она вышла в 1941 году в Детгизе. Эта своеобразная военная энциклопедия была предметом желания всех мальчишек города. ...
…На письме Маретина сохранилась моя пометка: «А говорят, во время блокады книги только жгли?»
С этим вопросом я обратилась к Юрию Васильевичу в следующий мой приезд в Ленинград.
- Да, жгли, - ответил он утвердительно и продолжал: - Очень много книг было сожжено, потому что надо было поддерживать жизнь. Жгли старые газеты, журналы. Топили нотами и книжками, которые казались ненужными. Но книжки, которые в данный момент отвечали духовному настроению, надеждам людей, - берегли, ценили, покупали. Вот, например, «Мифы Древней Греции» В. и Л.Успенских. Она была подписана к печати в самый канун войны, а на прилавках появилась в начале осени 1941 года. Почти весь тираж разошелся за месяц.
…
- А сколько же всего вышло книг в Ленинграде во время блокады?
- По статистике 1971 года - 1700 названий. Я насчитываю больше. Во всяком случае, число единиц превышает 2 тысячи. Что же касается моего личного собрания, то в нём около 800 блокадных книг. ….
…
На вопросы, когда он, наконец, примется за книгу об истории блокадных изданий, он отвечал: «Вот выйду на пенсию…»
До пенсии он не дожил нескольких месяцев. Умер внезапно 4 августа 1990 года.
Единственный очерк, связанный с судьбой блокадных книг, он опубликовал в сборнике «Стояли со взрослыми рядом..», Лениздат, 1985 г. Этот очерк был перепечатан в издании «Книги непобежденного Ленинграда» - каталог книг, изданных в Ленинграде в годы Великой Отечественной войны. Т.1, 1941-1942, С-Петербург, 1999, тираж - 200 экз.
Книга открывается словами: «Посвящается светлой памяти Юрия Васильевича Маретина, учёного, знатока и первого собирателя книг блокадного Ленинграда».
…
Его личное блокадное собрание, крупнейшее в нашей стране, - своеобразный памятник всем тем, кто в годы самых жесточайших испытаний создавал, распространял, берег книги, обращался к их живительной силе, - всем тем, кому они помогли выжить, выстоять, обрести моральную силу и стойкость.
После его смерти коллекция стала достоянием музея «Прорыв блокады Ленинграда». Так решили его родные: жена - доктор исторических наук Софья Александровна Маретина и сыновья - Александр и Егор Маретины.
Дети часто задают вопросы: «А как это было?», «А что ели?», «На чём спали?», «Во что играли? А играть было можно?», «А книги были?»
Наши фонды позволяют показать современным детям и их родителям какие книги читали дети Великой Отечественной. Мы можем дать детям эти книги в руки - подержать, полистать. Благодаря труду подвижников, фиксирующих рассказы и воспоминания людей, переживших войну, мы можем рассказать о том, что значили книги для детей военной поры.
Сталева Тамара Владимировна
«Блокадных детей просветленные лица». Художественно-документальные очерки.- Москва-Торопец.: Изд. «Рита» (ИП Лапченко А.Б.), 2010.
Эта книга была подарена Российской государственной детской библиотеке автором. Тамара Владимировна разрешила опубликовать некоторые выдержки из книги. Нам очень хотелось, чтобы наши современники понимали значимость детских книг и их значение для юных читателей в годы Великой Отечественной войны.
Сегодня некоторые издания можно видеть на наших выставках.
"Блокадной зимой 1941-1942 года десятилетний ленинградский школьник Юра Маретин вступил в единоборство со смертью слабое тепло буржуйки, едва приметный огонек коптилки, кружка кипятка и воробьиная порция хлеба, которую оставляла мать, уходя на работу, - вот и все его союзники в этой схватке за жизнь. И всё-таки он выжил. Выжил, потому что в голодном, промороженном городе был у него ещё один союзник - книга.
Читательские дневники блокадного мальчика:
ПЕРВАЯ ЗАПИСЬ О ПРОЧИТАННОЙ КНИГЕ СДЕЛАНА 2 МАРТА 1942 ГОДА.
На пожелтевшей страничке аккуратным детским почерком выведено: «Жюль Верн - «Пятнадцатилетний капитан».
Вскоре, кроме автора и названия книги, Юра стал отмечать год и место издания. Потом к этим сведениям добавилось перечисление героев прочитанного произведения. Только имена героев «Цусимы» Новикова-Прибоя заняли несколько страниц.
К концу блокады Юра, наконец, решился заносить страницы своего дневника ещё и впечатления от прочитанной книги. Вот некоторые из записей:
«Юрий Герман - «Наши знакомые»…
Очень хорошая книга. По правде говоря, я стал читать её потому, что её читал Гордеев, ну а отставать от него я ни в коем случае не хочу. Переживания героев, их радости, искания, печали не дают оторваться от книги. Я не раз решал читать вдумчиво и не торопясь, но этот роман буквально глотал».
«Джон Стейнбек - «Гроздья гнева»…
Читал её как-то скорее из-за упрямства, чем из-за интереса. Но книга, несомненно, чудесная. Она заключает в себе резкий протест против существующих порядков и безработицы ,против самоуправства местных полисменов и шерифов».
«Роберт Стивенсон - «Остров сокровищ».
Роман этот я перечитывал не первый раз. Когда я был маленький,»Остров сокровищ» был одним из моих любимых произведений. Когда я прочитал его сейчас, то не получил никакого удовольствия. В чем причина? Возраст или повторное чтение, не знаю. Ведь некоторые книги перечитываешь по нескольку раз, ит они не перестают нравится».
«Фраерман - «Дальнее плавание». Замечательная книга. Фраерман очень хорошо знает детскую душу. Весьма тонко, я бы сказал, нежно описывает детский характер. Его книги «Дикая собака Динго»! и «Дальнее плавание» мне кажутся чудесными. Когда их читаешь, то сам живешь жизнью героев этих книг. Он очень верно описывает девочек. Книга наполнена верными замечаниями, которые я, к моему сожалению, не выписал. Хочу её внимательно прочесть ещё раз как следует».
«Макаренко - «Педагогическая поэма».
Не только для педагогов, и для обыкновенных людей. А для воспитателей сам Макаренко может быть просто образцом. Поражаешься, как из воров и бандитов можно сделать граждан, пригодных к труду. Лейтмотив повести: как можно больше требовательности к человеку и как можно больше уважения к нему. Макаренко чудесно организовал коллектив: каждый понимает, что он делает и для чего делает. Чувство возмущения вызывают некоторые руководители, кабинетные профессора, которые рассуждают о детях, как о чем-то особенном. Все эти рассуждения абстрактны и стары. Я только ругаю себя, что слишком поспешно читал, не всё запомнил».
Помнится, возвращая тогда тетрадки Юрию Васильевичу, я сказала, что суровая реальность военного времени способствовала раннему взрослении.
- Вы прав, - ответил Маретин… Ведь недаром медаль «За оборону Ленинграда» получили почти 15 тысяч маленьких ленинградцев от девяти до четырнадцати лет.
...Мои первые книжные приобретения военной поры относятся к июлю 1941 года, а в сентябре, когда город уже оказался в кольце блокады, новые книжки, брошюры превратились в необходимость. Стали закрываться кинотеатры, исчезло мороженое… и традиционные родительские гривенники пошли на книги, потому что киоски и книжные магазины продолжали ещё работать.
…«Фронтовые герои» С.Леонова, «Партизаны» И.Кратта, «Разъезд 105» Д.Бродской и А.Голубевой, «Друзья» П.Лукницкого, «Скорость» В.Кетлинской. все эти тоненькие брошюры по десять-двенадцать страничек стоили очень дёшево. Привлекало мальчишеское сердце и то, как они были оформлены. Так, например, на обложке книжки В.Лебедева «Ученик Фрунзе» три наших танка расстреливают целые полчища фашистских танков. Вражеские машины горят, а из стволов наших танковых орудий вылетают красные огоньки выстрелов.
…Эти книги не раз возвращали мне силы и в разгар первой блокадной зимы. Из-за жесточайших морозов, обстрелов и голода связь большинства ленинградских детей с миром вне их квартир была прервана. Вот так и я сидел целыми днями, но не один, а с книгами… Через мир книжных героев я включался в жизнь. Прочёл всего Тургенева, Куприна, «Вону и мир» Л.Толстого, «Хмурое утро» А.Толстого.
...Тут Юрий Васильевич сделал паузу, посмотрел на часы:
- Увы, остальное - в другой раз. Пора возвращаться к своим служебным делам.
… Договорились, что … Юрий Васильевич пришлет письмо. В неё пойдет рассказ о первой блокадной зиме. Признаться, я не очень поверила в это обещание. Маретин - занятой человек: заведующий отделом книг стран Африки и Азии Государственной публичной библиотеки имени М.Е.Салтыкова-Щедрина.
И всё-таки вскоре я получила письмо. Две с половиной странички машинописного текста. В конце письма была приписка: «Просьба принять к сведению, но не публиковать». Я исполнила пожелание автора. Много лет эти странички пролежали в моем личном архиве. Теперь, когда Юрия Васильевича не стало, я считаю своим долгом обнародовать его живые свидетельства о блокадном времени, сохраняя стилистические особенности автора.
***
Вырвавшись из зимнего вынужденного плена, Юра Маретин сразу же начал покупать новые книги. Большим спросом пользовалась серия «Наши великие предки» - маленькие книжечки, сантиметров 12 на 8, с портретами полководцев на обложке: Суворов, Кутузов, Дмитрий Донской, Минин и Пожарский и другие. Эти книги можно с полным правом назвать «работающими»; их клали в карман гимнастёрки, ватника, тужурки, а в подходящую минуту без труда доставали, чтобы почитать.
Ещё издали на прилавках книжных киосков он узнавал издания серии «За Родину, за Ленинград», обложку которых украшала медаль «За оборону Ленинграда» на фоне лучей прожекторов над Невой. Книги этой серии посвящались подвигам ленинградцев - рабочих, учителей, врачей.
… вся литература выходила малыми тиражами. Большая часть отправлялась на передний край. В окопы. То, что попадало на книжные прилавки, раскупалось обычно быстро.
...В этом письме Юрия Васильевича меня удивило упоминание о том, что третьеклассники знали и любили стихи К.Симонова «Жди меня», совсем не детские стихи…
При нашей последующей встрече на Фонтанке… я задала ему этот вопрос.
- Поэзия в жизни Ленинграда была чрезвычайно значима, - начал раздумчиво мой собеседник. - Правда, не для детей. Не для подростков. А для взрослых людей. Мне известно, что в то время в городе было несколько книг, за которые предлагали самое драгоценное - кусочек хлеба. И это не удивительно. Вот две из них, может быть, самые заветные, самые любимые - «Ленинградская поэма» Ольги Берггольц и «Пулковский меридиан» Веры Инбер.
Что касается детей, то дети больше любят слушать стихи, чем читать. Но всё-таки «Майор привёз мальчишку на лафете» К.Смонова знали и любили все школьники.
В декабре 1943 года вышла в Ленинграде книжечка стихов К.Симонова, а в ней знаменитое «Жди меня». Его читали почти на каждом школьном вечере, причём доверялось это только особо отличившимся девочкам. И читали двенадцатилетние школьницы так, как будто это им адресовано стихотворение, как будто их солдат просит: «жди меня».
Но всё-таки мы были детьми, и самым любимым нашим поэтом ещё с довоенных времен оставался С.Маршак. в конце зимы 1942 года появилась его книжка «Сказки, песни, загадки» с иллюстрациями уже знакомых художников В.Конашевича, В.Лебедева, А.Пахомова. она была подписана к печати в середине августа 1942 года и вышла в «Детском государственном издательстве» в Москве. Затем через Ладогу, по Дороге жизни малую толику переправили в Ленинград. С особым волнением читали мы стихи поэта, обращенные к нам, ленинградским детям: «Нет ребят на свете доблестней, чем вы. Юноши и дети с берегов Невы».
Эта книжка С.Маршака в нашем классе, где заведено было обмениваться книгами, пользовалась большим спросом. Но вот в конце 1944 года «Сказки, песни и загадки» С.Маршака были изданы у нас, в блокадном Ленинграде. Книга открывалась стихами «Почта военная»: «Кто стучится в дверь ко мне с толстой сумкой на ремне?» Это он, это он - ленинградский почтальон».
После зимних каникул, в январе 1945 года, мы, собравшись в классе, хором выкрикивали эти строки. Как выяснилось, некоторым родителям моих одноклассников посчастливилось купить книжку Маршака перед самым Новым годом. Она оказалась прекрасным новогодним подарком.
Для детей во все времена книги были желанным подарком. Но для нас, детей осажденного города, получить в подарок книгу считалось большим счастьем. Вот, например, «Военная книга» Н.Никифорова и Л.Савельева. она вышла в 1941 году в Детгизе. Эта своеобразная военная энциклопедия была предметом желания всех мальчишек города. ...
…На письме Маретина сохранилась моя пометка: «А говорят, во время блокады книги только жгли?»
С этим вопросом я обратилась к Юрию Васильевичу в следующий мой приезд в Ленинград.
- Да, жгли, - ответил он утвердительно и продолжал: - Очень много книг было сожжено, потому что надо было поддерживать жизнь. Жгли старые газеты, журналы. Топили нотами и книжками, которые казались ненужными. Но книжки, которые в данный момент отвечали духовному настроению, надеждам людей, - берегли, ценили, покупали. Вот, например, «Мифы Древней Греции» В. и Л.Успенских. Она была подписана к печати в самый канун войны, а на прилавках появилась в начале осени 1941 года. Почти весь тираж разошелся за месяц.
…
- А сколько же всего вышло книг в Ленинграде во время блокады?
- По статистике 1971 года - 1700 названий. Я насчитываю больше. Во всяком случае, число единиц превышает 2 тысячи. Что же касается моего личного собрания, то в нём около 800 блокадных книг. ….
…
На вопросы, когда он, наконец, примется за книгу об истории блокадных изданий, он отвечал: «Вот выйду на пенсию…»
До пенсии он не дожил нескольких месяцев. Умер внезапно 4 августа 1990 года.
Единственный очерк, связанный с судьбой блокадных книг, он опубликовал в сборнике «Стояли со взрослыми рядом..», Лениздат, 1985 г. Этот очерк был перепечатан в издании «Книги непобежденного Ленинграда» - каталог книг, изданных в Ленинграде в годы Великой Отечественной войны. Т.1, 1941-1942, С-Петербург, 1999, тираж - 200 экз.
Книга открывается словами: «Посвящается светлой памяти Юрия Васильевича Маретина, учёного, знатока и первого собирателя книг блокадного Ленинграда».
…
Его личное блокадное собрание, крупнейшее в нашей стране, - своеобразный памятник всем тем, кто в годы самых жесточайших испытаний создавал, распространял, берег книги, обращался к их живительной силе, - всем тем, кому они помогли выжить, выстоять, обрести моральную силу и стойкость.
После его смерти коллекция стала достоянием музея «Прорыв блокады Ленинграда». Так решили его родные: жена - доктор исторических наук Софья Александровна Маретина и сыновья - Александр и Егор Маретины.