Смотритель
Мы продолжаем играть в смыслы и формы, потому что если в них не играть, они ветшают. Еще мы надеемся создать новые смыслы и формы, в которые будут играть и после нас.
Все это происходит, разумеется, для удовольствия Природы.
Виктор Пелевин тоже не стыдится в этом признаться в свей новой книге.,)
Спасибо ему за то, что он продолжает с нами играть.
Из первого тома ничего, кроме концепции камуфляжного жирафа, в голове не задержалось.
Из второго побольше:
"Я даже не потрудился проверить, открыта ли дверь в комнату Галилео - а просто поднырнул под нее, как под низко растущую ветку (я пытаюсь подобрать точное сравнение - дело было не в том, что дверь стала похожей на ветку дерева, а в том, что именно такого рода усилие мне потребовалось, чтобы оставить ее за спиной, и это было совсем не то, чему учил меня Менелай).
На миг я увидел озаренных голубым лунным светом медиумов, сидящих вокруг baquet - и пустое кресло в стенной нише. Оно стояло точно напротив меня. А потом лунный свет померк, медиумы исчезли, мир снова сделался ярким и четким - а в кресле возник мрачно глядящий на меня Галилео."
...
"...что Павел назвал «святыней в долготу дней» - верно, думал я, любовь? Что же еще?
Я сделаю Небо из его собственных тайн, из счастья и любви, понял я. И все Смотрители до меня делали то же самое, потому что из другого материала Небо создать невозможно."...
"Однажды я спросил Адониса: в чем суть человеческого бытия, если выразить ее кратко? Ответ показался мне примечательным; я допускаю даже, что именно из-за него я и решился написать свою книгу. Приведу его слова в точности (моя память это еще позволяет):
- Часто говорят, что мир создан умом, - сказал он. - Смысл здесь куда проще, чем думают. Сотворение мира заключается в том, что ум создает фиктивное «плато настоящего времени», где сменяющие друг друга феномены существуют как бы одновременно… Ты понимаешь смысл моих слов?
- Да, - ответил я.
- Значит, именно это и происходит в твоей голове.
- Почему?
- Чтобы ты понял мою фразу, все слова должны оказаться там вместе.
Я кивнул - он был прав.
- Это касается всего, что мы видим, думаем, слышим и чувствуем, - продолжал Адонис. - На этом фальшивом плато возникает наш мир и мы сами. Мы видим не то, что есть, а эдакое северное сияние ума. Aurora Borealis, как выражался Павел. В нем все наши цели, смыслы, надежды и страхи. Все наши демоны и боги. И все ложь. Даже не ложь, а вообще непонятно что. Какая может быть ложь там, где в принципе не бывает истины?
- Но зачем уму создавать это фиктивное измерение, - спросил я, - если, сосредоточившись, мы сами видим его нереальность?
- Да именно для того, - ответил Адонис, - чтобы было где развесить слова. Да-да, слова языка, на котором мы говорим. Они вылетают изо рта по одному, звук за звуком - а обретают смысл в связке. И смысл этот может увидеть только ум, расставшийся с реальностью мгновения. Чтобы поговорить друг с другом, люди должны сперва перебраться на это плато и утонуть в светящемся тумане… Лишь на этом очарованном острове может существовать наша речь, музыка, история, культура и все остальное, чем так гордятся люди. Чтобы увидеть человеческий остров, надо уснуть. Все, что там случается, происходит в сновидении - и имеет примерно такую же ценность и смысл. Что остается от сна? Ничего. Вот это и есть мы.
...
- Так значит, - сказал я, - Смотрители зря стараются, создавая Небо?
- Нет, - улыбнулся Адонис. - Как ни странно, не зря. То, что ты сейчас слышишь, прилетает к тебе именно оттуда.
Адонис говорит, что хоть от изначального сна нельзя проснуться, сон может кончиться. Но я, слушая его, думаю о другом. Что же мы за страшные и смешные звери, если, не просыпаясь, взяли и завоевали весь мир? Или это тоже нам снится, что еще забавней?
Смешнее же всего, конечно, когда прямо во сне, набив полный рот слов, разные клоуны начинают рассуждать о реальном и подлинном.
Вот как я сейчас. Древний адамов грех не просто жив - он увлекает нас в бездну ежесекундно..."
"О чем эта книга на самом деле,будет зависеть от читателя и его выбора."
Пелевин "Смотритель"
Все это происходит, разумеется, для удовольствия Природы.
Виктор Пелевин тоже не стыдится в этом признаться в свей новой книге.,)
Спасибо ему за то, что он продолжает с нами играть.
Из первого тома ничего, кроме концепции камуфляжного жирафа, в голове не задержалось.
Из второго побольше:
"Я даже не потрудился проверить, открыта ли дверь в комнату Галилео - а просто поднырнул под нее, как под низко растущую ветку (я пытаюсь подобрать точное сравнение - дело было не в том, что дверь стала похожей на ветку дерева, а в том, что именно такого рода усилие мне потребовалось, чтобы оставить ее за спиной, и это было совсем не то, чему учил меня Менелай).
На миг я увидел озаренных голубым лунным светом медиумов, сидящих вокруг baquet - и пустое кресло в стенной нише. Оно стояло точно напротив меня. А потом лунный свет померк, медиумы исчезли, мир снова сделался ярким и четким - а в кресле возник мрачно глядящий на меня Галилео."
...
"...что Павел назвал «святыней в долготу дней» - верно, думал я, любовь? Что же еще?
Я сделаю Небо из его собственных тайн, из счастья и любви, понял я. И все Смотрители до меня делали то же самое, потому что из другого материала Небо создать невозможно."...
"Однажды я спросил Адониса: в чем суть человеческого бытия, если выразить ее кратко? Ответ показался мне примечательным; я допускаю даже, что именно из-за него я и решился написать свою книгу. Приведу его слова в точности (моя память это еще позволяет):
- Часто говорят, что мир создан умом, - сказал он. - Смысл здесь куда проще, чем думают. Сотворение мира заключается в том, что ум создает фиктивное «плато настоящего времени», где сменяющие друг друга феномены существуют как бы одновременно… Ты понимаешь смысл моих слов?
- Да, - ответил я.
- Значит, именно это и происходит в твоей голове.
- Почему?
- Чтобы ты понял мою фразу, все слова должны оказаться там вместе.
Я кивнул - он был прав.
- Это касается всего, что мы видим, думаем, слышим и чувствуем, - продолжал Адонис. - На этом фальшивом плато возникает наш мир и мы сами. Мы видим не то, что есть, а эдакое северное сияние ума. Aurora Borealis, как выражался Павел. В нем все наши цели, смыслы, надежды и страхи. Все наши демоны и боги. И все ложь. Даже не ложь, а вообще непонятно что. Какая может быть ложь там, где в принципе не бывает истины?
- Но зачем уму создавать это фиктивное измерение, - спросил я, - если, сосредоточившись, мы сами видим его нереальность?
- Да именно для того, - ответил Адонис, - чтобы было где развесить слова. Да-да, слова языка, на котором мы говорим. Они вылетают изо рта по одному, звук за звуком - а обретают смысл в связке. И смысл этот может увидеть только ум, расставшийся с реальностью мгновения. Чтобы поговорить друг с другом, люди должны сперва перебраться на это плато и утонуть в светящемся тумане… Лишь на этом очарованном острове может существовать наша речь, музыка, история, культура и все остальное, чем так гордятся люди. Чтобы увидеть человеческий остров, надо уснуть. Все, что там случается, происходит в сновидении - и имеет примерно такую же ценность и смысл. Что остается от сна? Ничего. Вот это и есть мы.
...
- Так значит, - сказал я, - Смотрители зря стараются, создавая Небо?
- Нет, - улыбнулся Адонис. - Как ни странно, не зря. То, что ты сейчас слышишь, прилетает к тебе именно оттуда.
Адонис говорит, что хоть от изначального сна нельзя проснуться, сон может кончиться. Но я, слушая его, думаю о другом. Что же мы за страшные и смешные звери, если, не просыпаясь, взяли и завоевали весь мир? Или это тоже нам снится, что еще забавней?
Смешнее же всего, конечно, когда прямо во сне, набив полный рот слов, разные клоуны начинают рассуждать о реальном и подлинном.
Вот как я сейчас. Древний адамов грех не просто жив - он увлекает нас в бездну ежесекундно..."
"О чем эта книга на самом деле,будет зависеть от читателя и его выбора."
Пелевин "Смотритель"