Муки мукомолов сто лет назад, или как Ишимская дума встала на пути прогресса
Ишимское поле. Снимок 2020 г.
Двадцатый век принес в провинциальный уездный Ишим веяния нового времени. Дух предпринимательства, промышленного производства проник и сюда, в край традиционного сельского хозяйства. В городе появляются огромные для того времени корпуса винного склада, неподалеку прокладывается железная дорога… Однако этот процесс воспринимался тогдашними жителями города далеко не однозначно. Свидетельство тому - документы из Тобольского архива, рассказавшие об открытии в Ишиме двух новых мельниц. И - редкая удача для сухого архивного документа! - о тех эмоциях и действиях современников, которые сопровождали эти события. Таких эмоциях и действиях, которые удивительно близки нашему времени…
«Братья Фридрихс» и нефтяной двигатель
Ветряная мельница в Ишимском уезде. 1930-е гг. Фотография из архива Н.П.Хрулёва.
Когда-то весь Ишимский уезд был «усеян» ветряными и водяными мельницами, которые обеспечивали нужды крестьян. Наш край богат на хлеб, и работа мельникам находилась всегда. Возможно, именно это обстоятельство привлекло сюда в 1910 году двух уроженцев города Везенберг Эстляндской губернии братьев Гавриила и Георгия Фридрихсов. Предприимчивые эстонцы заключили контракт с ишимским мещанином Андреем Федоровичем Варламовым на право аренды участка земли на Заимке, заводской окраине города, который тот взял прежде с намерением выстроить паровую мельницу. В августе строительное отделение Тобольского губернского правления утвердило проект, и дело заспорилось.
Поначалу на мельнице поставили паровой котел с локомобилем, однако вскоре братья оценили выгоду новинки технического прогресса - двигателя внутреннего сгорания, работавшего тогда на сырой нефти. Агрегат под названием «Болиндер» установили в мае 1911 года, а в Тобольск послали прошение об освобождении от «котельного сбора». На том бы все и успокоились, если бы не бдительность главы уезда - ишимского исправника. Он пожаловался губернскому начальству на то, что мельница «дымом от нефти портит воздух не только что близ живущим к этой мельнице соседям, но и вообще по всей Заимке, и даже запах этот наносит и в самый город». Тут-то и выяснилось, что на установку двигателя необходимо разрешение, которого у братьев не оказалось.
Исправник силою своей власти прекратил несанкционированную работу мельницы. Братья, терпя убытки, пишут прошение на имя губернатора, в котором объясняют, что ходатайство о разрешении замены двигателя не возбудили «по одному лишь неведению». Они просят не прекращать работу мельницы на период рассмотрения ходатайства, поскольку их предприятие - «единственная паровая мельница в Ишиме и окрестностях; водяные мельницы по случаю вскрытия рек ото льда работать не могут, а производительность ветряных мельниц чисто стихийного характера». Напоследок - железный аргумент: «Наша мельница безостановочно перемалывает зерновой хлеб, главным образом продовольственной лавки, находящейся в ведении Ишимской городской управы, цель которой обеспечить потребность городского населения и парализовать поднятие рыночных цен на хлеб». Аргумент был подкреплен удостоверением за подписью городского головы Семена Двойникова.
Губернатор благосклонно отнесся к просьбе и разрешил продолжать производство. Между тем месячный срок, выделенный на ходатайство, истекал, а полиция и городская Дума не торопились выдать владельцам мельницы отзывы, требуемые вместе с технической документацией. Наконец, в последний момент исправник отписал: «препятствий не встречаю, но с тем непременным условием, чтобы Фридрихс были обязаны устроить на трубе глушительный прибор», поскольку двигатель «положительно душит рабочих соседних предприятий и жителей поселка Заимки». Аналогичный отзыв подготовила городская Дума.
Братья послали его в Строительное отделение с комментарием: «Так как в отзыве Думы изложено, что в установленном нами нефтяном двигателе не происходит полное сгорание нефти и ее запах разносится на некоторое расстояние, то мы считаем своим долгом объяснить, что из подписавших… едва ли кто-нибудь может считать себя компетентным, не бывая на мельнице и вообще не зная, где и как происходит сгорание…» И добавили резкую характеристику всей ароматической гаммы городской окраины: «Что же касается запаха нефти, то… это совсем нормально при нефтяном двигателе - как специальный запах на рядом находящихся кожевенных заводах, мыловарнях, салотопнях и местах свалки на берегу Ишима».
Впрочем, столь пространное объяснение было излишним: Губернское правление, похоже, давно (и, возможно, небескорыстно) взяло сторону прогрессивных промышленников, и их письмо ушло в Тобольск 4 июня 1912 года, когда разрешение на установку двигателя было уже подписано.
Именитые соседи «Кармацкого и Кузнецова»
Фрагмент проекта мельницы тов-ва "Кармацкий и Кузнецов". Архитектор Н.А.Юшков. Госархив в г. Тобольске.
Но до того, как Дума с исправником потерпели столь сокрушительное фиаско, они начали донкихотскую борьбу с еще одной мельницей - торгового дома «П.Кармацкий и В.Кузнецов». Летом 1911 года ишимский купец Василий Иванович Кузнецов приобрел с торгов участок некоего Лошкарева на улице Мало-Никольской (ныне Луначарского). На этом участке находилось здание, в котором добрых два десятка лет очищали и разливали винные напитки. Кузнецов же задумал надстроить это здание и разместить в нем крупчато-вальцовую мельницу с тем же злосчастным нефтяным двигателем. Заявление было представлено в сентябре в городскую Думу, которая отклонила просьбу. Дескать, «мельницы весьма часто подвергаются пожарам», а «стук поставов и других механизмов, мучная пыль, постоянный нефтяной запах, скопление народа и подвод, в связи с сотрясением зданий при движении механизмов не могут не отражаться на здоровье соседних жителей, и потому окрестные имущества обесцениваются ради интересов одного частного лицаПричина столь трогательной заботы думцев объяснялась довольно просто: многие из них оказались теми «соседями», чье имущество могло обесцениться. И если гласные Думы Даниель или Аравийский проживали на некотором удалении, в соседних кварталах, то усадьбы Атласа и Мамеева граничили с будущей мельницей непосредственно. От имени последних в Тобольское губернское правление поступило заявление жены статского советника Аделаиды Петровны Атлас, подкрепленное мнением того же ишимского уездного исправника. Он указывал на то, что строительство промышленного предприятия в центре города противоречит Строительному уставу, а также на вредность его соседства с духовным училищем и на неизбежность «заражения воздуха» выхлопами нефтяного двигателя.
Строительное отделение поначалу сочло замечания справедливыми. Но когда Кузнецов в июне 1912 года представил в губернскую столицу проект мельницы, его утвердили без лишних проволочек. А донесения исправника, городской Думы и жены статского советника были признаны несостоятельными, поскольку все ограничения относительно промышленных предприятий относятся к имеющимся в них паровым котлам, а мельница Кузнецова будет работать на нефтяном двигателе, устройство которых «разрешается повсеместно». Шума от мельницы не будет, поскольку она не поставчатая, а вальцовая; мучная же пыль улавливается специальными фильтрами. Что касается расположения предприятия в центре города, то он, в сущности, таковым не является, поскольку город развивается в сторону железнодорожной станции, из-за чего прежний центр становится окраиной! Против таких хитроумных доводов ишимским блюстителям чистоты воздуха возразить было нечего, и возведение мельницы к радости купца Кузнецова и его компаньона началось.
Дело получило неожиданное продолжение в следующем, 1913 году. Уже полным ходом шло строительство здания, когда тихой июльской ночью обрушилась часть старого кирпичного забора вдоль берега старицы Ишимчик, причем «разрушившаяся кладка увлекла за собою дворовый клозет», как писал в своем отчете городской архитектор Николай Юшков. Происшествие заставило его не на шутку переполошиться и произвести осмотр всего строительства. Тут выяснилась любопытная подробность: помещения служб Лошкарева пристраивались друг к другу в разное время, в результате чего в кладке обнаружились трещины, а одна стена и вовсе расслоилась повдоль, причем ее фундамент полностью раскрошился. Юшков отослал акт осмотра в Строительное отделение и на всякий случай приостановил строительные работы, ожидая ответа из Тобольска.
Фрагмент проекта мельницы тов-ва "Кармацкий и Кузнецов". Архитектор Н.А.Юшков. Госархив в г. Тобольске.
Разумеется, такая позиция не могла удовлетворить Кузнецова. Едва вытерпев двадцать дней, он послал в Тобольск телеграмму: «Инженера дождаться не могу, рабочие ждут». Губернский инженер разрешил дальнейшие работы под ответственность заказчика, а Юшкову выслал рекомендации по устранению неполадок с жестким выговором: «Остановить работы частному владельцу - значит ввести его в убытки, ответственность за которые падает на чиновника, виновного в этом… Остановка Вами работ Кузнецова тем более непонятна, что Вы состоите и производителем работ по этой постройке; и, производя работы до начала августа и получая за это гонорар, Вы теперь внезапно нашли здание столь ветхим, что остановили работы, не найдя возможным даже каким-либо путем укрепить или перестроить его».
В итоге ненадежные стены перебрали, а прочие укрепили балками с обоймицами из полосового железа, скрепленными снаружи штырями (они до сих пор видны на северной стороне здания). Был предпринят и ряд других мер по упрочению здания, которые зафиксировали в новом проекте, отправленном в сентябре 1913 года на утверждение в Тобольск. И тут в дело вмешались новые внешние обстоятельства. Правление духовного училища, хранившее прежде молчание, неожиданно озаботилось столь заметным соседством (его двор выходил на улицу Мало-Никольскую почти напротив участка Кузнецова) и отослало в Строительное отделение два отношения подряд со знакомым вопросом: не станет ли мельница источником сотрясений и загрязнений? Настойчивость правления (не с подачи ли думских гласных?) была увенчана ответом: препятствий нет никаких, более того, в самом Тобольске предполагается установить нефтяной двигатель для электростанции в здании Мариинской женской гимназии, и губернское начальство с этим согласно.
Вид на здание мельницы (слева) с крыши главного корпуса быв. Ишимского духовного училища. 1930-е гг. Архив Е.А.Гашковой (ныне - Ишимский музейный комплекс им. П.П.Ершова).
В училище такой «убедительный» ответ посчитали недостаточным и обратились к своему начальнику - епископу Омскому и Павлодарскому Андронику. Преосвященный в январе 1914 года написал тобольскому губернатору, который поручил Строительному отделению подготовить ответ. Каким же он мог быть, когда здание мельницы уже построено? Изложив те же контрдоводы, что и городской Думе Ишима, составитель бумаги постарался убедить епископа в том, что интересы подведомственного учебного заведения никоим образом не нарушены.
Наконец, к концу того же года все строительные работы были завершены, агрегаты и механизмы поставлены и произведен «пробный пуск», показавший, что «опасных сотрясений в здании не происходит» (из отчета Юшкова). Но в силу каких-то обстоятельств Кузнецов тянул с ходатайством об открытии, отослав его в Тобольск лишь 3 июня 1915 года. В июле мельницу осмотрел старший фабричный инспектор губернии Н.Фолькман, который отметил только необходимость устройства внешних железных лестниц и еще некоторых усовершенствований на случай пожара. Четвертого октября того же года губернатор официально благословил работу нового предприятия.
В вальцовом отделении мельницы Кузнецова вырабатывалась крупчатая мука нескольких сортов, а в раструсном производился «размол крестьянам разных зерновых продуктов». Работа могла идти как в одну смену (продолжительностью двенадцать часов), так и в две, то есть полные сутки; каждую смену обслуживало 10-12 человек. Все машины приводились в действие нефтяным двигателем «Дизель» мощностью 120 лошадиных сил. Нефть хранилась во дворе, в стальном резервуаре емкостью 500 пудов. Движущий момент передавался от двигателя, находившегося в машинном отделении, по системе передаточных механизмов, открытые части которых были огорожены.
Бывшая мельница Кузнецова незадолго до закрытия в 1969 году.
Бывшая мельница Кузнецова в 2005 году.
Жернова революции
Волну промышленного подъема в Ишиме утихомирила революция. Купец Василий Иванович Кузнецов, который к тому времени приобрел на соседнем участке дом с флигелем, бежал из города с отступавшими колчаковскими войсками в 1919 году. Национализированная мельница использовалась по назначению до 1960-х годов; в народе за ней сохранилось название «кузнецовской». Ее здание можно лицезреть и в настоящее время; теперь оно используется как торговая база. А вот дальнейшая история мельницы братьев Фридрихс более печальна. В 1919 году ее также национализировали как «владение Андрея Федоровича Варламова». Она стояла на постепенно осыпавшемся крутом берегу Ишима, и дело кончилось тем, что река «поглотила» мельницу. Руины разобрали, и лишь обломки кирпича напоминают об этом предприятии.
Проект мельницы тов-ва "Фридрихс и Нижемеренко" на углу Базарной площади и ул. Ново-Набережной в Ишиме (ныне - ул. Артиллерийская и ул. им. Ершова). 1910-е гг. Госархив в г. Тобольске.
Бывшая мельница тов-ва "Фридрихс и Нижемеренко", в 1929-1952 гг. - пересыльная тюрьма, ныне - жилой дом (ул. им. Ершова, 1). 2002 г.
Но была в Ишиме начала ХХ века еще одна мельница - Нижемеренко. Известно двухэтажное каменное здание на прежней городской окраине, в котором мололи муку до конца двадцатых годов. Тогда его перестроили в пересыльную тюрьму, и в бывшей мельнице в сталинские времена перемалывалось уже не зерно, а человеческие судьбы. В 1952 году трехметровый забор разобрали, а камеры переделали в квартиры. Теперь здесь жилой дом, обитатели которого уверяют, что иногда на северной стене здания проступает запекшаяся кровь. А на огороде находили винтовочные гильзы.
Предвидели ли такой финал ишимские «донкихоты», вставшие на пути технического прогресса?..
Геннадий Крамор.
Июль 2005 г.
Об истории мельницы в советские годы