Внимание моим краснодарским друзьям! Чулпан Хаматова впервые в Краснодаре! 16/06!
Скоро в наш город (Краснодар, Новороссийск, Ростов на Дону) с гастролями приезжает проект Чулпан Хаматовой "Час, когда в души идёшь - как в руки!" 16 июня в 18:00.
До его начала всего месяц с хвостиком, так случилось, что довольно резко произошли изменения в расписании гастролей. Обычно о приезде артистов узнают за несколько месяцев, а то и за полгода из расклеенных афиш. А тут даже на афише "юга ру" пока никакой информации не видно. По этому считаю, что следует распространить инфу через соцсети, что бы мероприятие не оказалось сорванным из за того, что о нем никто вовремя не узнал.
Это событие находится на грани - между спектаклем и концертом. Главные действующие лица в этом «неспектакле» - музыка и слово, а на сцене зрители увидят саксофонистку Веронику Кожухарову, пианистку Полину Кондраткову и актрису Чулпан Хаматову. Проводницами троих артисток в создании этой постановки стали две великие русские поэтессы 20 столетия - Марина Цветаева и Белла Ахмадулина.
На вечере прозвучат произведения «Мать и музыка» Цветаевой, «Уроки музыки» и «Сказка о дожде» Ахмадулиной.
В первой части Чулпан Хаматова на сцене превращается то в девочку, которую мать-пианистка заклинала стать великим музыкантом, то в женщину, которая хотела стихи превратить в музыку, то в требовательную мать.
Во второй части Хаматова представляет образ Беллы Ахмадулиной. Чулпан Хаматова соединила обоих поэтов, как два непохожих, разноголосых инструмента.
С первых фортепианных аккордов стало понятно, что актриса вышла не для того, чтобы сказать: «Я - Чулпан Хаматова, смотрите на меня!», но затем, чтобы заставить слушать своих героинь, Марину и Беллу. Наверное, задача актера, остающегося один на один с публикой, - так сыграть, чтобы впредь имя автора для зрителей было важнее имени исполнителя.
На сцене и в зале была кромешная тьма, но актриса озарена светом. Она одета в черное, красные губы выделялись на бледном лице; пристальный взгляд устремлен вдаль, мимо зрительного зала. Чулпан Хаматова - героиня без возраста. Она оборачивалась девочкой, которую мать заклинала стать великой пианисткой (ребенка надо заклясть, убеждать не имеет смысла). Муся сказала «гамма», Ася сказала «нога», значит, Муся - музыкант, Ася, так уж и быть, балерина... Чулпан Хаматова будто торопилась досказать про это глупое детство, чтобы скорее обернуться женщиной, которая от стихов требовала того, что может дать только музыка. Та женщина ненавидела звук метронома - когда Чулпан читала презрительные слова о метрономе, он так навязчиво стучал, что в зрителях, должно быть, тоже начала просыпаться ненависть к этому предмету. Отсчет ненавистного времени: «Я хочу музыкой очиститься от современности», - с укоризной произносила Марина - Чулпан. Актриса играла порывистую и жесткую - если не сказать жестокую, главным образом, к самой себе и близким - девочку Марину. В образе требовательной, но боготворимой матери воплотился целый мир, не жалеющий своих поэтов. Черный рояль был святыней, на которую ни в коем случае нельзя класть газеты. Как же отчаянно Чулпан Хаматова говорила про газеты, которые с тех самых пор как отец, вопреки увещеваниям матери, складывал газеты на крышку рояля, вызывали у девочки Марины отвращение. Чулпан слилась в порыве негодования с Мариной - про них обеих чего только ни писали в газетах, отравляя искусство политикой.
Крики, мелодии, ливень и метроном - ни слова шепотом. В воздухе чувствовалось напряжение. «Все вышло как вышло, и значит, ничего не вышло, не только у тебя, но у всех, кого ты любила, кого ты играла - ничего ни у кого - тогда и сумеешь играть Warum. А пока - старайся», - таково было последнее напутствие матери...
Вторая часть - Белла. Видно, что актрисе быть Беллой труднее, чем Мариной. Белла не была столь прозрачной, у Марины чистая душа, обнаженные нервы: смотрись как в зеркало, артистка. Ей впору угловатые девочки, Белла для Чулпан слишком хороша. «Не ладили две равных темноты: рояль и ты - два совершенных круга, в тоске взаимной глухонемоты терпя иноязычие друг друга»... Чулпан Хаматова соединила обоих поэтов, как два непохожих, разноголосых инструмента. Рояль звучал странной, меняющей тональность музыкой дождя, а саксофон завывал, как ветер. «И хлынул дождь!» - крикнула актриса и чуть не сорвала голос...
До его начала всего месяц с хвостиком, так случилось, что довольно резко произошли изменения в расписании гастролей. Обычно о приезде артистов узнают за несколько месяцев, а то и за полгода из расклеенных афиш. А тут даже на афише "юга ру" пока никакой информации не видно. По этому считаю, что следует распространить инфу через соцсети, что бы мероприятие не оказалось сорванным из за того, что о нем никто вовремя не узнал.
Это событие находится на грани - между спектаклем и концертом. Главные действующие лица в этом «неспектакле» - музыка и слово, а на сцене зрители увидят саксофонистку Веронику Кожухарову, пианистку Полину Кондраткову и актрису Чулпан Хаматову. Проводницами троих артисток в создании этой постановки стали две великие русские поэтессы 20 столетия - Марина Цветаева и Белла Ахмадулина.
На вечере прозвучат произведения «Мать и музыка» Цветаевой, «Уроки музыки» и «Сказка о дожде» Ахмадулиной.
В первой части Чулпан Хаматова на сцене превращается то в девочку, которую мать-пианистка заклинала стать великим музыкантом, то в женщину, которая хотела стихи превратить в музыку, то в требовательную мать.
Во второй части Хаматова представляет образ Беллы Ахмадулиной. Чулпан Хаматова соединила обоих поэтов, как два непохожих, разноголосых инструмента.
С первых фортепианных аккордов стало понятно, что актриса вышла не для того, чтобы сказать: «Я - Чулпан Хаматова, смотрите на меня!», но затем, чтобы заставить слушать своих героинь, Марину и Беллу. Наверное, задача актера, остающегося один на один с публикой, - так сыграть, чтобы впредь имя автора для зрителей было важнее имени исполнителя.
На сцене и в зале была кромешная тьма, но актриса озарена светом. Она одета в черное, красные губы выделялись на бледном лице; пристальный взгляд устремлен вдаль, мимо зрительного зала. Чулпан Хаматова - героиня без возраста. Она оборачивалась девочкой, которую мать заклинала стать великой пианисткой (ребенка надо заклясть, убеждать не имеет смысла). Муся сказала «гамма», Ася сказала «нога», значит, Муся - музыкант, Ася, так уж и быть, балерина... Чулпан Хаматова будто торопилась досказать про это глупое детство, чтобы скорее обернуться женщиной, которая от стихов требовала того, что может дать только музыка. Та женщина ненавидела звук метронома - когда Чулпан читала презрительные слова о метрономе, он так навязчиво стучал, что в зрителях, должно быть, тоже начала просыпаться ненависть к этому предмету. Отсчет ненавистного времени: «Я хочу музыкой очиститься от современности», - с укоризной произносила Марина - Чулпан. Актриса играла порывистую и жесткую - если не сказать жестокую, главным образом, к самой себе и близким - девочку Марину. В образе требовательной, но боготворимой матери воплотился целый мир, не жалеющий своих поэтов. Черный рояль был святыней, на которую ни в коем случае нельзя класть газеты. Как же отчаянно Чулпан Хаматова говорила про газеты, которые с тех самых пор как отец, вопреки увещеваниям матери, складывал газеты на крышку рояля, вызывали у девочки Марины отвращение. Чулпан слилась в порыве негодования с Мариной - про них обеих чего только ни писали в газетах, отравляя искусство политикой.
Крики, мелодии, ливень и метроном - ни слова шепотом. В воздухе чувствовалось напряжение. «Все вышло как вышло, и значит, ничего не вышло, не только у тебя, но у всех, кого ты любила, кого ты играла - ничего ни у кого - тогда и сумеешь играть Warum. А пока - старайся», - таково было последнее напутствие матери...
Вторая часть - Белла. Видно, что актрисе быть Беллой труднее, чем Мариной. Белла не была столь прозрачной, у Марины чистая душа, обнаженные нервы: смотрись как в зеркало, артистка. Ей впору угловатые девочки, Белла для Чулпан слишком хороша. «Не ладили две равных темноты: рояль и ты - два совершенных круга, в тоске взаимной глухонемоты терпя иноязычие друг друга»... Чулпан Хаматова соединила обоих поэтов, как два непохожих, разноголосых инструмента. Рояль звучал странной, меняющей тональность музыкой дождя, а саксофон завывал, как ветер. «И хлынул дождь!» - крикнула актриса и чуть не сорвала голос...