Тебе отмщение, и ты воздашь?
Новый метод борьбы с собой - смыслы адресату, который не сможет ответить. Их накопилось. Ирония не помогает. Паттерны не сработали. Падение стремительно.
Среда. 14:06
Ты оторвался на остатках моей нервной системы. У меня есть два варианта ответа на вопрос, зачем ты это сделал: если ты сделал это специально, понимая, что я сейчас чувствую, то ты обыкновенный мудак; если случайно - дурак. Есть третий вариант с нюансами: тебе не хватило мужества просто сказать мне, что я тебе нахуй не всрался, ты меня не хочешь, и тогда тебе органично посрать на меня и ты действительно мог не подумать, что не написать в данной ситуации нехорошо. Ни один из этих вариантов, понятное дело, меня не устраивает. Мне казалось, что всё это не про тебя. И это, да, пиздец, тяжело осознавать, что я ошибался.
Среда. 16:17
Смотрю на статус сообщения "Переглянуто". Сейчас именно это слово кажется самым омерзительным, беспощадным. "Я Вас услышал". Срать на вас хотел. Есть стадии принятия: от отрицания до собственно принятия. Я в стадии "Переглянуто".
Четверг. 00:49
Я настрочил несколько сообщений, но они показались настолько банальными, что пришлось про них забыть. Весь день посвящён рефлексии и пересказыванию вслух истории моей влюблённости и обсуждению твоих достоинств. Проговаривание обычно помогает, но не сегодня. Всё равно не отпускает твоя индифферентность. К ночи и ближе к дну бутылки стало совсем невмоготу. Вся эта история про то ли я напортачил, то ли я просто настолько никчёмен и не мог вызвать у тебя симпатии - мучает. Ты можешь быть собой в том варианте, который кажется тебе приемлемым. У меня уже не выходит.
Суббота. 06:00
По дороге в аэропорт у меня около часа времени, провести которые с минимальным ущербом для нервной системы вряд ли удастся. До какого-то момента любимое состояние: впереди полёт, неважно куда, принципиально движение, лёгкий озноб вечно странствующей души (той самой, которой нет), восторженное ожидание, пусть и формальных, но перемен, и далее по списку всем нам знакомые в глубоком детстве ощущения. Теперь эти поездки с молчаливыми водителями (где ещё ощущаешь такую отчужденность, как с незнакомым таксистом, запертый в утянутое пространство пассажирского сиденья) - самое отвратительное в поездках. Меня давно не провожают, никто не встречает, везде ждут, оттого нигде не нужен, никто толком и не помнит, где я, улыбкой начинают любую цифровую беседу «привет, ты сейчас вообще где?». Неизбывные, неподъёмные истории, всё, чего могло бы и не быть, связаны с аэропортами. Все лишние слова - чужие и свои - произнесены и отправлены в пограничной зоне. Кажется, именно пограничность этого пространства и делает его столь рисковым, перестаёшь стоять на земле чуть раньше, чем физически, и поднимаешься „над“.
Длинное и подробное вступление не столько контекст, но очередная артикуляция места, которое ты занял: определённая форма. Случайным и прохожим - многословно о всяком. Только в присутствии настоящих - снижая градус самоиронии, о больном.
Впереди ещё минут 40, боже, как медленно я формулирую, как душно тянется время и как же его всё таки жаль.
08:16
Предполётная лихорадка: ничего не осталось за пазухой, всё без остатка выложил. Возьмут на допрос, нечего добавить. Кроме деталей десятка историй, которые лишь притворяются уникальными, - все морали, травмы, компульсии уже обозначены и озвучены, ничего не оставил на потом, всё рассказал, будто ты спрашивал и интересовался. Лишь что-то еле уловимое, о тебе же, кажется, всё ещё не озвучивал.
Практически сразу после знакомства я начал замечать твои недостатки. Сразу же и испугался. Никакой идеализации, хочу всё и вот в таком вот несовершенном виде. Смутно узнаю это ощущение - подкорка сигнализирует, что всё слишком. Восприятие идеализированного объекта меняется, „тащусь от недостатков“ - сулит лишь возможность захлебнуться. Воздуха не хватает уже на взлёте.
„Объект приложения нежности“. Той самой, которой обнаружился избыток. Сперва называл тебя так лишь про себя, потом шепотом, а проговорив вслух, удивился правдивости собственного признания. Тот самый случай, когда этой же нежностью и захлебнусь.
Как же ты далеко. Взлетаем, думаю о тебе. Каждый раз боюсь погибнуть в полёте - по чему воссоздадут мою личность, последние мысли, терзания и сомнения? По 12 книгам в багаже? По рабочим документам, старым фотографиям и порнухе на лэптопе? По содержимому телефона? Если меня не станет сейчас, какой-нибудь неприятный белорусский следователь будет составлять мой портрет по этим запискам, кем я ему покажусь? Никто не опознает адресата, и все эти мысли умрут непрочитанными. И это тоже проблема. Никто не опознает адресата ...
Но я, как всегда, и к этому готов. Взлетаем. Не хватает воздуха.
10:30
В Минске безумно красиво. Как и неделю назад, снег крупными хлопьями. Сам город, наверняка, тоже хорош. Жаль, что никогда здесь толком не бывал и ничего не видел. И это дополнительная боль. Знаешь, как в оборвавшихся отношениях самое тяжелое это узнавать на каждом шагу общие места и знаки, а невыносимая стадия - попадая в новое место, воображать, как могло бы здесь вам вместе понравиться...
Помните одну из теорий юмора, ту что развивал Вайзман? Нет, я не издеваюсь. Я убедился, что если бог и есть, то он сторонник теории несоответствия.
По-прежнему пребывая в терминальной стадии душевных страданий, удобно расположившись на традиционном месте 18а (и только евреям суждено оценить понтовость этой традиции), усиленно формулирую смыслы, клацая по клавишам. Процесс идёт хорошо, минуте на 20-й перехожу к совсем уж сокровенному, накал страстей, ощущение причастности к вечности и т.д. В общем, серьёзная такая терапия на серьёзные темы серьёзному адресату. И чем сложнее смыслы, тем отчетливей обозначает себя раздражающий фактор. Отмахиваясь от фактора, гоню волну, и при упоминании боженьки в тексте (а упоминание оного вообще не из моего инструментария) до меня наконец доходит - раскинувшийся сзади мужик снял обувь и именно обнаружившийся аромат и является отвлекающим фактором. То есть в кое-то веки я без иронии о любви, а Он подстроил мне нужный антураж!
Отныне только через запятую: Пир во время чумы, Любовь на фоне носков.
Среда. 14:06
Ты оторвался на остатках моей нервной системы. У меня есть два варианта ответа на вопрос, зачем ты это сделал: если ты сделал это специально, понимая, что я сейчас чувствую, то ты обыкновенный мудак; если случайно - дурак. Есть третий вариант с нюансами: тебе не хватило мужества просто сказать мне, что я тебе нахуй не всрался, ты меня не хочешь, и тогда тебе органично посрать на меня и ты действительно мог не подумать, что не написать в данной ситуации нехорошо. Ни один из этих вариантов, понятное дело, меня не устраивает. Мне казалось, что всё это не про тебя. И это, да, пиздец, тяжело осознавать, что я ошибался.
Среда. 16:17
Смотрю на статус сообщения "Переглянуто". Сейчас именно это слово кажется самым омерзительным, беспощадным. "Я Вас услышал". Срать на вас хотел. Есть стадии принятия: от отрицания до собственно принятия. Я в стадии "Переглянуто".
Четверг. 00:49
Я настрочил несколько сообщений, но они показались настолько банальными, что пришлось про них забыть. Весь день посвящён рефлексии и пересказыванию вслух истории моей влюблённости и обсуждению твоих достоинств. Проговаривание обычно помогает, но не сегодня. Всё равно не отпускает твоя индифферентность. К ночи и ближе к дну бутылки стало совсем невмоготу. Вся эта история про то ли я напортачил, то ли я просто настолько никчёмен и не мог вызвать у тебя симпатии - мучает. Ты можешь быть собой в том варианте, который кажется тебе приемлемым. У меня уже не выходит.
Суббота. 06:00
По дороге в аэропорт у меня около часа времени, провести которые с минимальным ущербом для нервной системы вряд ли удастся. До какого-то момента любимое состояние: впереди полёт, неважно куда, принципиально движение, лёгкий озноб вечно странствующей души (той самой, которой нет), восторженное ожидание, пусть и формальных, но перемен, и далее по списку всем нам знакомые в глубоком детстве ощущения. Теперь эти поездки с молчаливыми водителями (где ещё ощущаешь такую отчужденность, как с незнакомым таксистом, запертый в утянутое пространство пассажирского сиденья) - самое отвратительное в поездках. Меня давно не провожают, никто не встречает, везде ждут, оттого нигде не нужен, никто толком и не помнит, где я, улыбкой начинают любую цифровую беседу «привет, ты сейчас вообще где?». Неизбывные, неподъёмные истории, всё, чего могло бы и не быть, связаны с аэропортами. Все лишние слова - чужие и свои - произнесены и отправлены в пограничной зоне. Кажется, именно пограничность этого пространства и делает его столь рисковым, перестаёшь стоять на земле чуть раньше, чем физически, и поднимаешься „над“.
Длинное и подробное вступление не столько контекст, но очередная артикуляция места, которое ты занял: определённая форма. Случайным и прохожим - многословно о всяком. Только в присутствии настоящих - снижая градус самоиронии, о больном.
Впереди ещё минут 40, боже, как медленно я формулирую, как душно тянется время и как же его всё таки жаль.
08:16
Предполётная лихорадка: ничего не осталось за пазухой, всё без остатка выложил. Возьмут на допрос, нечего добавить. Кроме деталей десятка историй, которые лишь притворяются уникальными, - все морали, травмы, компульсии уже обозначены и озвучены, ничего не оставил на потом, всё рассказал, будто ты спрашивал и интересовался. Лишь что-то еле уловимое, о тебе же, кажется, всё ещё не озвучивал.
Практически сразу после знакомства я начал замечать твои недостатки. Сразу же и испугался. Никакой идеализации, хочу всё и вот в таком вот несовершенном виде. Смутно узнаю это ощущение - подкорка сигнализирует, что всё слишком. Восприятие идеализированного объекта меняется, „тащусь от недостатков“ - сулит лишь возможность захлебнуться. Воздуха не хватает уже на взлёте.
„Объект приложения нежности“. Той самой, которой обнаружился избыток. Сперва называл тебя так лишь про себя, потом шепотом, а проговорив вслух, удивился правдивости собственного признания. Тот самый случай, когда этой же нежностью и захлебнусь.
Как же ты далеко. Взлетаем, думаю о тебе. Каждый раз боюсь погибнуть в полёте - по чему воссоздадут мою личность, последние мысли, терзания и сомнения? По 12 книгам в багаже? По рабочим документам, старым фотографиям и порнухе на лэптопе? По содержимому телефона? Если меня не станет сейчас, какой-нибудь неприятный белорусский следователь будет составлять мой портрет по этим запискам, кем я ему покажусь? Никто не опознает адресата, и все эти мысли умрут непрочитанными. И это тоже проблема. Никто не опознает адресата ...
Но я, как всегда, и к этому готов. Взлетаем. Не хватает воздуха.
10:30
В Минске безумно красиво. Как и неделю назад, снег крупными хлопьями. Сам город, наверняка, тоже хорош. Жаль, что никогда здесь толком не бывал и ничего не видел. И это дополнительная боль. Знаешь, как в оборвавшихся отношениях самое тяжелое это узнавать на каждом шагу общие места и знаки, а невыносимая стадия - попадая в новое место, воображать, как могло бы здесь вам вместе понравиться...
Помните одну из теорий юмора, ту что развивал Вайзман? Нет, я не издеваюсь. Я убедился, что если бог и есть, то он сторонник теории несоответствия.
По-прежнему пребывая в терминальной стадии душевных страданий, удобно расположившись на традиционном месте 18а (и только евреям суждено оценить понтовость этой традиции), усиленно формулирую смыслы, клацая по клавишам. Процесс идёт хорошо, минуте на 20-й перехожу к совсем уж сокровенному, накал страстей, ощущение причастности к вечности и т.д. В общем, серьёзная такая терапия на серьёзные темы серьёзному адресату. И чем сложнее смыслы, тем отчетливей обозначает себя раздражающий фактор. Отмахиваясь от фактора, гоню волну, и при упоминании боженьки в тексте (а упоминание оного вообще не из моего инструментария) до меня наконец доходит - раскинувшийся сзади мужик снял обувь и именно обнаружившийся аромат и является отвлекающим фактором. То есть в кое-то веки я без иронии о любви, а Он подстроил мне нужный антураж!
Отныне только через запятую: Пир во время чумы, Любовь на фоне носков.