HLDF. 2-9 января 2013. Сочи.
В девять вечера к нам пришел Джим Керри - красавчик Jason Beitel. С ним мы покачали пресс еще раз, после чего все последующие дни бродили шуточки типа: «Сегодня пресс только два раза качали - как бы жиром не заплыть!», «И по просьбе Джулии мы качаем пресс!» и т.д. Джим Керри периодически закидывал ногу к уху, улыбался голливудской улыбкой и выжимал из нас последнее.
День второй, третий, четвертый и пятый. В Сочи идет дождь. Иногда льет, иногда стабильной походкой прохаживается, в лучшем случае мерзко моросит. Бассейн вышел из берегов и прогуливается по площадке перед залом, добавляя воды в лужи. Из открытой двери зала валит пар. В самом зале на второй день появился и закрепился там до последнего голубенький тазик, ибо крыша протекала не только у танцоров.
На «танцующие» полы никто не обращает внимания, их научились поправлять даже девушки, хотя это и требует определенных усилий: «Ты думала это салфетка?»
Дети у Эрики внезапно потеряли ronde de jambe en l'air, но поискали и совместными усилиями нашли.
Lukas McFarlane дает джаз-фанковую связку на четвертой космической скорости и миллионом движений в секунду. Мы боремся с ней и собой два дня, человек пять побеждают в этой неравной схватке. Остальные просто рады, что не сели и не ушли после первых 50 движений.
На четвертый день все тот же Лукас со внешностью отвязного парня, пляшущего хип-хоп на лондонских задворках, приходит в зал и рассказывает свою историю любви. В середине класса он танцует для нас о своих страданиях. И я, самый толстокожий и несентиментальный человек на свете, мгновенно ощущаю, что это все по-настоящему - и неожиданно щипет в уголках глаз, а в горле что-то застревает так, что невозможно никак это сглотнуть. Я впервые видела, как можно станцевать боль так, чтобы это не выглядело игрой. И я слышала потом совсем другие аплодисменты - не только за мастерство танцовщика высокого уровня, но и за то что, вывернул каждого наизнанку. После этого он выключает свет, и мы танцуем каждый свою историю, пряча слезы в темноте. По-настоящему. «Что он с вами сделал?» - невозможно ответить на этот вопрос человеку, который не был там и не видел. И не чувствовал. Пожалуй, это самое сильное ощущение этой недели. Даже только ради этих полутора часов стоило лететь в субтропики и неделю мокнуть там под дождем.
Вечером шестого собираемся праздновать Рождество. В холе стоит автомат с водой и шоколадками, к которому всю ночь бегают люди в тапочках. Леша замечает: «Как дома к холодильнику!»
Он же накануне отчетного концерта выдает: «Ну что, Наташка, завтра вечер импровизации?»
Отчетник без привычного света, с непривычными постановками номеров, на которых мы учились работать группой, а не быть каждый сам за себя. Созданы все условия для полноценного лажания mso-char-type:symbol;mso-symbol-font-family:Wingdings">J И подарки - импровизации преподавателей.
Мы улетаем 9 января с утра, и в Сочи вновь светит солнце. И точно знаю, что я по инерции буду еще какое-то время бежать. Вопрос только в том, на сколько хватит того заряда, что мне дали.
День второй, третий, четвертый и пятый. В Сочи идет дождь. Иногда льет, иногда стабильной походкой прохаживается, в лучшем случае мерзко моросит. Бассейн вышел из берегов и прогуливается по площадке перед залом, добавляя воды в лужи. Из открытой двери зала валит пар. В самом зале на второй день появился и закрепился там до последнего голубенький тазик, ибо крыша протекала не только у танцоров.
На «танцующие» полы никто не обращает внимания, их научились поправлять даже девушки, хотя это и требует определенных усилий: «Ты думала это салфетка?»
Дети у Эрики внезапно потеряли ronde de jambe en l'air, но поискали и совместными усилиями нашли.
Lukas McFarlane дает джаз-фанковую связку на четвертой космической скорости и миллионом движений в секунду. Мы боремся с ней и собой два дня, человек пять побеждают в этой неравной схватке. Остальные просто рады, что не сели и не ушли после первых 50 движений.
На четвертый день все тот же Лукас со внешностью отвязного парня, пляшущего хип-хоп на лондонских задворках, приходит в зал и рассказывает свою историю любви. В середине класса он танцует для нас о своих страданиях. И я, самый толстокожий и несентиментальный человек на свете, мгновенно ощущаю, что это все по-настоящему - и неожиданно щипет в уголках глаз, а в горле что-то застревает так, что невозможно никак это сглотнуть. Я впервые видела, как можно станцевать боль так, чтобы это не выглядело игрой. И я слышала потом совсем другие аплодисменты - не только за мастерство танцовщика высокого уровня, но и за то что, вывернул каждого наизнанку. После этого он выключает свет, и мы танцуем каждый свою историю, пряча слезы в темноте. По-настоящему. «Что он с вами сделал?» - невозможно ответить на этот вопрос человеку, который не был там и не видел. И не чувствовал. Пожалуй, это самое сильное ощущение этой недели. Даже только ради этих полутора часов стоило лететь в субтропики и неделю мокнуть там под дождем.
Вечером шестого собираемся праздновать Рождество. В холе стоит автомат с водой и шоколадками, к которому всю ночь бегают люди в тапочках. Леша замечает: «Как дома к холодильнику!»
Он же накануне отчетного концерта выдает: «Ну что, Наташка, завтра вечер импровизации?»
Отчетник без привычного света, с непривычными постановками номеров, на которых мы учились работать группой, а не быть каждый сам за себя. Созданы все условия для полноценного лажания mso-char-type:symbol;mso-symbol-font-family:Wingdings">J И подарки - импровизации преподавателей.
Мы улетаем 9 января с утра, и в Сочи вновь светит солнце. И точно знаю, что я по инерции буду еще какое-то время бежать. Вопрос только в том, на сколько хватит того заряда, что мне дали.