Исход
Вчера в Уксуни весь день шёл дождь. Порывы ветра хлестали по оконным стеклам гордумы, наводя на собравшихся в зале заседаний лучших людей города уныние и страх
- Само небо плачет! - вознес молитвенно вверх руки Беня Мильгхам, вице-премьер правительства Уксуни.
- По кому плачет? - зашептали в зале.
- По Олегу Железному…
- Он чё, помер? - взволновались некоторые.
- Не дождетесь! - вскинул кулак Никола Ничевок, экс-министр культуры.
- Господин Железный, - начал объяснять непонятливым Валя Мокрый, спикер гордумы, - ушел в отставку и срочно улетел в Москву за новой должностью…
- И что ему светит? - спросил Бари Совец, депутат и бизнесмен.
- Обещали портфель федерального министра или, на худой конец, отправить послом в Швейцарию…
В зале повисла тягостная тишина. Лучшие люди Уксуни - депутаты, бизнесмены, чиновники мэрии осмысливали услышанное. Первым не выдержал Никола Ничевок.
- Ура! - закричал он. - Куда он, туда и мы!
- Фильтруй базар, Никола! - зашипел на него Шельман, галерейщик. - Не раскрывай карты.
- Я чё, я ничё! - начал оправдываться Ничевок.
- Вы о чем, чуваки? - приобнял друзей Беня Мильгхам.
- Нам здесь еще пилить да пилить, а этого придурка, - Шельман показал на Николу, - черт дернул за язык. Не западло ли так болтать?
- Конечно, западло, - согласился Беня и отвесил Николе подзатыльник.
В зале тоже единодушия не было. Одни, привыкшие к сытой жизни при Олеге Железном, плакали, жалея себя, другие - радовались: хватит, мол, насмотрелись чудачеств. Но что характерно, высказывали свои чувства люди вполне интеллигентно, то есть пока без мордобоя. Всех их занимал один вопрос: а кто же теперь займет место мэра? При этом вовсю цитировали последнее заявление Олега Железного: «Во главе Уксуни я сделал все, что мог. Пусть теперь придет новый руководитель и сделает лучше».
Громче всех восхищался этой глубокой мыслью доктор Шарниро: «Вот что значит проектное мышление, господа!»
Двери в зал внезапно распахнулись: с песнями и плясками на заседание ворвалась несистемная оппозиция. Лица ее сияли счастьем, чего давно уже не наблюдалось. На гармошке наяривал поэт-частушечник Толя Гребень. Есаул Пырс весело размахивал шашкой. Х. Моржов, поэт-орденоносец, декламировал: «Товарищ, слышь, взошла она, звезда пленительного счастья!» БесСон, чекист-расстрига, лихо отплясывал «Яблочко». Костя Окунь и Андрэ Ага, опальные экс-депутаты, несли, обнявшись, плакат «Да здравствуют свободные выборы мэра Уксуни!».
К шумной ватаге мигом присоединился галерейщик.
- Я с вами, ребята, - заявил он. - Уксунь из культурной столицы должна превратиться в столицу демократическую. Поэтому я хочу честные демократические выборы. У России нет другого источника энергии кроме творчества людей. Пройдя через выборы, мы откроем эту энергию. Уксунь сделает еще один рывок, еще один шаг…
- Прочь с дороги! - заорал на Шельмана Костя Окунь.
- Хорош мозги пудрить! - поддержал коллегу Андрэ Ага.
- Друзья, вы меня не так поняли, - начал было Шельман, но его уже никто не слушал, так как на трибуну поднялся Али Баба, зав. администрации мэра.
- Господа! - сказал он. - Никаких выборов! Только что в Москве подписан указ о назначении мэра Уксуни…
Зал хором ахнул, загромыхал креслами.
- Не позволю! - закричал БесСон и побежал за пулеметом максим. Есаул Пырс вытащил маузер. «Граждане, послушайте меня!» - растянул меха Толя Гребень. Х. Моржов, перекрестившись, схватился за сердце: «Господи, помилуй!» Костя Окунь и Адрэ Ага развернули плакат: «Даешь всенародные выборы мэра!»
Завязалась драка. Кому - выбили глаз, кому - оторвали ухо. Доктор Шарниро спасся, засунув голову в урну. Вызвав омоновцев, Коля Грыжа, полковник из бывших, велел им отсортировать зал на три основные группы:
а) депутаты гордумы;
б) несистемная оппозиция;
в) шизоидные шельмоноиды.
Первым предписывалось буквально через час утвердить открытым голосованием нового мэра.
Вторых велено было, чтобы не бузили, закрыть до утра в «обезьяннике».
Третьих вообще приказали выкинуть вон из города со всеми ихними артефактами и инсталляциями.
Спецназ выполнил задание точно и быстро. Депутатов принудили к исполнению служебных обязанностей. Смутьянов изолировали. Затем к зданию городской мэрии пригнали КамАЗ с прицепом. На него загрузили надкушенное яблоко, жука-скарабея и всякую другую рухлядь из музея совриска. Никола Ничевок сел за руль. Мотор, чихнув пару раз, заглох.
- Предатели, кругом предатели, - заплакал Беня Мильгхам.
Галерейщик послал Ничевока в зоопарк за слоном Томми. Но Никола пригнал лишь облезлого верблюда - оказывается, слон сдох днем ранее с голодухи.
Впрягли верблюда. Сзади пристроились толкать:
а) Беня Мильгхам, вице-премьер;
б) Никола Ничевок, экс-министр культуры;
в) мадам Дукерман;
г) Ов Як Бо, эпатажный режиссер;
д) Доктор Шарниро;
ж) и другие шельманоиды помельче.
Шельман хлестанул верблюда кнутом, а затем прошелся и по спинам сподвижников. Те взвыли от боли, но хрен там - КамАЗ с места не пошевельнулся. Вот так, это им не фонды музейные тырить!
На выручку бросились красные человечки. Спрыгнув с крыш мэрии и других муниципальных зданий, они впряглись словно бурлаки в лямки. Грянул похоронный марш в исполнении мэрского духового оркестра, и КамАЗ медленно, но уверенно двинулся к выезду из города. За ним плелись, понуро опустив головы, Беня Мильгхам, Никола Ничевок, мадам Дукерман, С. Геев, директор телевышки, доктор Шарниро и другие шельманоиды. Сам Шельман верхом на верблюде подбадривал их: «На то мы, друзья, и постмодернисты, чтобы абсурд довести до хаоса!» Верблюд в ответ смачно сплюнул: «Лучше голодный зоопарк, чем дурацкий ваш перфоманс».
До ближайшего перекрестка они так и не доплелись: остановили гаишники в парадной форме. Мимо важно проплыла кавалькада сверкающих лимузинов. Доктор Шарниро сорвался с места и бросился за ними вдогонку.
- Куда это он? - спросил Никола Ничевок.
- На инаугурацию, однако, - заметил Беня Мильгхам.
- Я тоже хочу! - заплакала мадам Дукерман.
- А я как хочу! - сказал Беня.
- И ты, Брут! - врезал ему по печени Шельман.
Дождь тем временем закончился, выглянуло солнышко. Лимузины остановились возле здания мэрии. Из самого шикарного вышел Олег Железный, экс-мэр Уксуни. На груди его сверкал новенький орден. Под руку он поддерживал седоватого господина.
- Новый мэр! - пронеслось по толпе встречающих.
- Ура! - вскричали депутаты и другие лучшие люди Уксуни.
Мэр, сопровождаемый Олегом Железным, ступил на красную дорожку. Оркестр грянул торжественный марш.
- А я так тебе, Олег, верил! - прошептал Шельман обветренными губами.
- Ничего, брат, одна деревня сгорела - в другую пойдем, - успокоил его верблюд.
Красные человечки нетерпеливо сучили ножками, цокали копытами, но дорогу им преградила несистемная оппозиция, досрочно выпущенная из «обезьянника». Громче всех шумел, опохмелившись, Х. Моржов, поэт-орденоносец. «Слушайте, - кричал он, - мое последнее гениальное стихотворение на эту тему:
Вот так Уксунь моя пропита,
Моя родная сторона,
Без водорода-динамита
Досталась шельманам она».
«Увы, человеку свойственно заблуждаться, но лучше ошибаться, чем ушибаться», - подумал Шельман, залезая на верблюда.
gazetazwezda
Нектор ХРОНИК
Подписывайтесь на нашу страничку ВКонтакте