Славянск: рассказывают очевидцы
Что заставляет людей покидать юго-восток Украины: выдуманные страхи и невыдуманная реальность антитеррористической операции в рассказах беженцев, прибывших в Ростовскую область.
Известное интернет издание Слон взяло интервью у беженцев из Славянска.
Евгений Шеремет, Славянск
К Евромайдану мы изначально относились отрицательно. Потому что это Евромайдан, а в «Евро» никто не хочет. Они бы получили тогда право качать у нас сланцевый газ. В прошлом году в Славянск приезжали представители компании SHELL, газ качать. А люди сказали: «Никакого сланцевого газа!» И они решили, видать, другим путем.
Почему мы не хотим в Европу? Потому что тогда они бы привезли сюда этих гомосеков своих, устраивали бы гей-парады. Негров понавезли бы, криминал. Радиационные отходы еще. И был бы нам гаплык.
Поначалу у нас стреляли где-то в частных секторах, изредка. А потом стало жестко. Мы последние две недели не выходили из дома вообще. Денег немного было плюс жена получила детские, половину суммы. А потом обрезали все. Детские, пенсии уже не платят.
Жена сильно боялась, но я не хотел уезжать. Что в итоге заставило? Мы пошли со старшим ребенком на медкомиссию в поликлинику. Закончили, отошли от нее метров на пятьсот, и в этот момент на здание снаряд попал, пробил в стене дырку, стекла повыбивало.
Город разрушен. Говорят, Семеновки, это пригородный район, уже не существует. Снаряды падают везде, и от этого страдают люди. Одна женщина шла с работы, мина упала в частном секторе, и женщину осколками убило. И мужчину одного, прямо возле двери дома. Я их сам видел. Женщина после того, как ей осколок под лопатку попал, шла еще метров пятнадцать, кровавый след остался.
Теща моя жила на Восточном, сейчас переехала к старшему брату. Говорит, страшно: люди с автоматами бегают, в поле рядом взрывы, в огородах пули валяются, окон в доме нет. У нас в Славянске много родни осталось, моя мама например. У нее там хозяйство.
Я в ополчение не ходил, я не военнообязанный, с оружием обращаться не умею. Уехал потому, что жена сказала, что без меня никуда не поедет. Границу несложно было переходить. Проезжали мимо украинской армии, они нас проверили, и все.
Наверное, останемся в России, будем получать тут гражданство. Назад уже не вернемся, наговорили мы журналистам всякого. Что наше государство нас, мирных жителей, убивает. При Януковиче плохо жили, но стабильно. Работа была. Зарплата, конечно, маленькая, за свет, за газ заплатишь, и остается немного на еду и одежду.
Вообще, мы сейчас приехали в Россию, посмотрели, как к людям хорошо относятся, и нам дико стало. У нас такого не было никогда. А тут уважение.
Лидия Стрельникова, Луганск
У меня в Луганске свой бизнес, я консультант по питанию, держу клуб здорового образа жизни. Так что работала до последнего.
Самое страшное, что сейчас происходит, - это нас, гражданских, сталкивают лбами. Нет конкретного врага, не знаем, против кого воевать. Даже в пределах одной семьи у каждого свое мнение, прямо до разбежности. Моя племянница, 23 года, весной уехала в Киев, потому что ее отец сказал: «Я не буду платить за твое жилье, раз ты за Майдан. Ты мне не дочь».
У нас в Луганске баррикады начинались как высказывание своего мнения. Мы ходили туда с детьми, моя сестра, врач, там ночами стояла. И никто нам не платил.Это было направлено против тех, кто нелегитимно захватил власть в Киеве. Мы их так же не признаем, как и они нас. Я страшно не люблю несправедливость: чем то, что происходит сейчас на востоке, отличается от событий на Майдане? Я абсолютно аполитичный человек, не знаю ни одного политика нашего. Но я сужу с человеческой стороны. Почему какие-то люди выходят на Майдан и решают за всех? У нас такое уже было во время «помаранчевой революции». Теперь что, каждые восемь лет кто-то будет выходить на Майдан и делать то, что ему хочется, не спрашивая всю Украину?
От безвыходности мы вышли выразить свое мнение. Никто не собирался ни с кем воевать. А нас сразу начали называть пророссийскими террористами. Украинские СМИ сильно перевирали ситуацию. Российские, правда, тоже чересчур нагнетают.
Постепенно в Луганске стало трудно жить. Завозили меньше продуктов, на окраинах слышалась стрельба, летали самолеты. Цены поднялись. Самое страшное, когда начали бомбить Донецкий аэропорт: ты понимаешь, что уже что-то нехорошее будет. Школы закрылись, объявили комендантский час. Мы жили в постоянном страхе. Я свернула бизнес, но выехать сразу не получилось. Два дня сидели на чемоданах с ребенком, я успела собрать все вещи, какие были. Муж увез маму в деревню под Луганском и не смог обратно вернуться. Так и остался там. Поэтому мы здесь без него.
Когда мы приехали, нам первым делом предложили медицинскую помощь, спросили, какие есть срочные вопросы. Очень нужны были детское питание, одежда, предметы гигиены. Нам все дали, помогли местные жители. Они постоянно что-то привозят - еду, обувь, бытовые принадлежности, даже технику. Коляски есть почти у всех. Питание трехразовое. Очень оперативно организовано обслуживание. Группы беженцев прибывают быстро, никто точно не знает, когда именно, но их сразу расселяют. Мы очень благодарны за все.
Нет, статус беженца мне не нужен. В Луганске у меня остались родные, бизнес. Я привыкла во всем обеспечивать себя сама. Но главное, чтобы нам было куда вернуться. Не хочется приехать обратно в квартиру и опять бояться.