Письма герцогини.
Милая Жюли!
Пишу тебе снова, хотя вовсе не уверена в том, что это сумбурное письмо доберётся до наших краёв. Почта, как и многие привычные нам мелочи, здесь совершенно необычна и непривычна, вернувшаяся только что Розмари утверждает, что предыдущее моё письмо она отправила почтовой совой. Благо, что Роз предупредила меня об этом: если на моё письмо последует ответ, и доставлять его ко мне будет та же сова - с меня сталось бы в неё выстрелить из пистолета с перепугу. Надеюсь, что местные работники почтового ведомства ограничиваются исключительно дрессурой птиц, не включая в поле своего внимания прочих представителей животного мира. Впрочем, почтовые собаки - не такая уж плохая идея. Ах, Жюли, мне бы очень хотелось обзавестись волкодавом, а ещё лучше - телохранителем. Это место продолжает показывать зубки, и нынешние события тому явное подтверждение: меня чуть было не утащило морское чудовище, прикинувшееся лошадью. И если бы не милосердие Господа, к коему я воззвала, утопая, то, дорогая моя подруга, вряд ли бы я могла сейчас сидеть за письменным столом и писать тебе эти строки. Но я надеюсь, что моё здесь пребывание не продлится очень уж долго: сегодня вечером меня известили о прибытии "Апостола Павла", а завтра я увижусь с монсеньором капитаном Дорадо. Конечно, на сборы и подготовку отъезда, увы, уйдёт не один день, так как купленные лошади, (честное слово, Жужу, меня бросает в дрожь от одного упоминания лошадей!), по словам дона Эскрибано чувствуют себя не слишком хорошо. Не будь они так дороги, моя милая, я бы непременно оставила всё и уплыла отсюда как можно скорее.
Однако, помимо купленных лошадей, у меня здесь есть ещё несколько незаконченных дел, и завтра поутру я буду просить в церкви Господа, чтобы он дал мне сил завершить их. Не стану испытывать твоего любопытства, признаюсь честно - да, одно из них касается того, о чём я тебе уже писала. Храбрый монсеньор, вытащивший меня из воды, не так давно попросил моей руки... и, Жюли, я собираюсь с духом, чтобы завтра мой отказ выглядел не оскорбительным, ибо в волнении я могу наговорить всякого, ты знаешь мою смятенную натуру, а также моё отношение к браку вообще. При одной мысли о том, что завтра мне придётся это сделать, становится пусто и холодно, будто я всё ещё нахожусь в бурном холодном море, на воле волн.
Знаешь, Жюли, здесь объявился Альранте, да ещё в компании монсеньора Мэдигана, и почему-то я этому вовсе не удивлена. Подозреваю, что этот безумец сунулся бы за мной в геенну огненную. Да, моя милая подруга, оказалось, что он по-прежнему в меня влюблён. Мне тяжело с ним разговаривать, памятуя обстоятельства нашего расставания, однако здесь он - почти единственное знакомое мне лицо, и вряд ли мне стоит быть столь разборчивой в общении, находясь на чужбине. Ненавижу быть беспомощной жертвой обстоятельств, хотя мне почти нечего предложить ему взамен, кроме сомнительного удовольствия называться моим другом... да и это сильно осложняют сцены ревности, на которые он так щедр.
Но я чувствую, что слишком расстроила тебя описанием всех этих ужасов, и спешу успокоить: я цела, здорова, и уповаю на волю Божию.
Скучаю по тебе, по нашему милому дому и надеюсь вскорости увидеться. До свидания, моя дорогая Жюли, до свидания!
Жаклин.
Пишу тебе снова, хотя вовсе не уверена в том, что это сумбурное письмо доберётся до наших краёв. Почта, как и многие привычные нам мелочи, здесь совершенно необычна и непривычна, вернувшаяся только что Розмари утверждает, что предыдущее моё письмо она отправила почтовой совой. Благо, что Роз предупредила меня об этом: если на моё письмо последует ответ, и доставлять его ко мне будет та же сова - с меня сталось бы в неё выстрелить из пистолета с перепугу. Надеюсь, что местные работники почтового ведомства ограничиваются исключительно дрессурой птиц, не включая в поле своего внимания прочих представителей животного мира. Впрочем, почтовые собаки - не такая уж плохая идея. Ах, Жюли, мне бы очень хотелось обзавестись волкодавом, а ещё лучше - телохранителем. Это место продолжает показывать зубки, и нынешние события тому явное подтверждение: меня чуть было не утащило морское чудовище, прикинувшееся лошадью. И если бы не милосердие Господа, к коему я воззвала, утопая, то, дорогая моя подруга, вряд ли бы я могла сейчас сидеть за письменным столом и писать тебе эти строки. Но я надеюсь, что моё здесь пребывание не продлится очень уж долго: сегодня вечером меня известили о прибытии "Апостола Павла", а завтра я увижусь с монсеньором капитаном Дорадо. Конечно, на сборы и подготовку отъезда, увы, уйдёт не один день, так как купленные лошади, (честное слово, Жужу, меня бросает в дрожь от одного упоминания лошадей!), по словам дона Эскрибано чувствуют себя не слишком хорошо. Не будь они так дороги, моя милая, я бы непременно оставила всё и уплыла отсюда как можно скорее.
Однако, помимо купленных лошадей, у меня здесь есть ещё несколько незаконченных дел, и завтра поутру я буду просить в церкви Господа, чтобы он дал мне сил завершить их. Не стану испытывать твоего любопытства, признаюсь честно - да, одно из них касается того, о чём я тебе уже писала. Храбрый монсеньор, вытащивший меня из воды, не так давно попросил моей руки... и, Жюли, я собираюсь с духом, чтобы завтра мой отказ выглядел не оскорбительным, ибо в волнении я могу наговорить всякого, ты знаешь мою смятенную натуру, а также моё отношение к браку вообще. При одной мысли о том, что завтра мне придётся это сделать, становится пусто и холодно, будто я всё ещё нахожусь в бурном холодном море, на воле волн.
Знаешь, Жюли, здесь объявился Альранте, да ещё в компании монсеньора Мэдигана, и почему-то я этому вовсе не удивлена. Подозреваю, что этот безумец сунулся бы за мной в геенну огненную. Да, моя милая подруга, оказалось, что он по-прежнему в меня влюблён. Мне тяжело с ним разговаривать, памятуя обстоятельства нашего расставания, однако здесь он - почти единственное знакомое мне лицо, и вряд ли мне стоит быть столь разборчивой в общении, находясь на чужбине. Ненавижу быть беспомощной жертвой обстоятельств, хотя мне почти нечего предложить ему взамен, кроме сомнительного удовольствия называться моим другом... да и это сильно осложняют сцены ревности, на которые он так щедр.
Но я чувствую, что слишком расстроила тебя описанием всех этих ужасов, и спешу успокоить: я цела, здорова, и уповаю на волю Божию.
Скучаю по тебе, по нашему милому дому и надеюсь вскорости увидеться. До свидания, моя дорогая Жюли, до свидания!
Жаклин.