5 марта
Восемь лет назад, к очередной годовщине смерти Сталина, сделал передачу о тогдашнем восприятии Сталина и сталинизма в Германии и взял для этого несколько интервью. Сама передача не сохранилась, но вошедшие в нее интервью остались в архиве "Немецкой волны":
Герд Кёнен: "...Современный исламизм - это тоже форма такого понимания очищаемости общества. Это - реакционная утопия. Сталин был человеком, который последовательно довел эту идею до предела. Он действительно занимался производством общества, занятого постоянным самоочищением от всего вредного, враждебного и бесполезного. Нацисты были в этом отношении куда ограниченнее. Они сосредоточились в основном на евреях: это были главные "вредители". Но народное тело, так сказать, они собирались оставить нетронутым. Уникальность же Сталина, по-моему, в том, что объектом чистки стала для него вся толща общества снизу доверху, кровавая машина так называемого очищения прошла сквозь всех и вся. С этой точки зрения, я думаю, вот в этом радикализме, он остался неповторимым историческим явлением. Но сама попытка - отделить зло от добра и очистить мир от зла - сама попытка, боюсь, будет возобновляться и в будущем. Да и теперь она то и дело предпринимается. Возьмите Алжир, алжирских исламистов, искореняющих, как они говорят, своих вредителей. Эти люди пока не у власти там. Но приди они к власти, мы бы увидели то же самое, что происходило под знаком коммунизма в сталинском СССР".
Герман Кун: "Ни как движение, ни как идеология, ни как политический фактор он не играет никакой роли. Скажу больше - он перестал быть даже объектом критики. А в Германии он никогда особого интереса не вызывал. Потому что была ГДР - стена, разделенный город. Но и в Европе в целом, знаете, имя Сталина, образ Сталина политически - пустое место."
Вольфганг Казак: "Посмотрите завтра в газеты. Едва ли где-нибудь упоминается это событие. Я думаю, что нет ни одной газеты, где упоминается день смерти Сталина..."
Анна Лещинска:
- Была одна книжка, которую я прочитала, должно быть, лет в 7. Это вообще была одна из первых книг, прочитанных мною лично. Обычно у нас такой литературы не бывало, а эта выпала откуда-то. Называлась она "Письмо Сталину". Это была история подростка, написавшего Сталину письмо о том, в чем он больше всего нуждается, чтобы все были здоровы, чтобы окончательно поправилась мама, одним словом, самые заветные мечты. Подросток торжественно идет к почтовому ящику и бросает конверт "Сталину-отцу". И тут он узнает, что Сталин - мертв и никогда не получит этого его письма. Я хорошо помню эту историю и помню, как я печалилась, что письмо мальчика не дойдет до адресата. И снова - книга была идеально заточена под ребенка, для детского сознания. Умер не просто человек, но Бог Отец, и с его смертью исчезала инстанция, к которой можно было обратиться с таким вот списком пожеланий.
Герд Кёнен: "...Современный исламизм - это тоже форма такого понимания очищаемости общества. Это - реакционная утопия. Сталин был человеком, который последовательно довел эту идею до предела. Он действительно занимался производством общества, занятого постоянным самоочищением от всего вредного, враждебного и бесполезного. Нацисты были в этом отношении куда ограниченнее. Они сосредоточились в основном на евреях: это были главные "вредители". Но народное тело, так сказать, они собирались оставить нетронутым. Уникальность же Сталина, по-моему, в том, что объектом чистки стала для него вся толща общества снизу доверху, кровавая машина так называемого очищения прошла сквозь всех и вся. С этой точки зрения, я думаю, вот в этом радикализме, он остался неповторимым историческим явлением. Но сама попытка - отделить зло от добра и очистить мир от зла - сама попытка, боюсь, будет возобновляться и в будущем. Да и теперь она то и дело предпринимается. Возьмите Алжир, алжирских исламистов, искореняющих, как они говорят, своих вредителей. Эти люди пока не у власти там. Но приди они к власти, мы бы увидели то же самое, что происходило под знаком коммунизма в сталинском СССР".
Герман Кун: "Ни как движение, ни как идеология, ни как политический фактор он не играет никакой роли. Скажу больше - он перестал быть даже объектом критики. А в Германии он никогда особого интереса не вызывал. Потому что была ГДР - стена, разделенный город. Но и в Европе в целом, знаете, имя Сталина, образ Сталина политически - пустое место."
Вольфганг Казак: "Посмотрите завтра в газеты. Едва ли где-нибудь упоминается это событие. Я думаю, что нет ни одной газеты, где упоминается день смерти Сталина..."
Анна Лещинска:
- Была одна книжка, которую я прочитала, должно быть, лет в 7. Это вообще была одна из первых книг, прочитанных мною лично. Обычно у нас такой литературы не бывало, а эта выпала откуда-то. Называлась она "Письмо Сталину". Это была история подростка, написавшего Сталину письмо о том, в чем он больше всего нуждается, чтобы все были здоровы, чтобы окончательно поправилась мама, одним словом, самые заветные мечты. Подросток торжественно идет к почтовому ящику и бросает конверт "Сталину-отцу". И тут он узнает, что Сталин - мертв и никогда не получит этого его письма. Я хорошо помню эту историю и помню, как я печалилась, что письмо мальчика не дойдет до адресата. И снова - книга была идеально заточена под ребенка, для детского сознания. Умер не просто человек, но Бог Отец, и с его смертью исчезала инстанция, к которой можно было обратиться с таким вот списком пожеланий.