Апологет
До последнего дня собиралась написать о самой важной для меня книге длинный научный пост.
Однако решила ограничиться коротким размышлизмом о многотомном труде «История религий и тайных религиозных обществ и народных обычаев древнего и нового мира», вышедшем в Санкт-Петербурге в 1870 году.
Книга эта обучает критическому (и самокритическому) мышлению не хуже любого учебника логики или «Манипуляции сознанием» С. Г. Кара-Мурзы, только попалась она мне первой в жизни, когда подростком я залезла в бабушкин шкаф, где стояли труды по языкознанию (без картинок и разговоров - совершенно неинтересные), этнографии (с картинками и без - очень интересные) и две очень толстые книги с тонкими побуревшими страницами в переплете, сделанном из великолепного картона.
Картинок там было много и притом самого разного качества, но текст превосходил всякое вероятие.
Мне было известно, что дореволюционные авторы делились на реакционных, либеральных и демократических. Аноним, как мне показалось, под эту классификацию не никак не подходил.
Как демократ он порицал общественный паразитизм аристократии и жречества, как либерал ратовал за решение женского вопроса (как в древнем Египте) и ерничал над нигилистами, а как реакционер мракобесничал.
Вот, пожалуйста, пример мракобесия из раздела «Индия»:
«Религию индусов можно разделить на четыре вероисповедания: поклонников Брамы, Вишну, Сивы [Шивы - в современной транслитерации] и последователей Будды. Последнее, как раскол, в крайнем пренебрежении у индусов, хотя они и признают Будду учеником Вишну, даже самим богом Вишну, принявшем образ Будды. У каждого вероисповедания одни и те же боги, но есть разница в мифологии и обрядах; все секты поклоняются Сиве, Вишну и Браме в виде трехглавого божества Тримурти. Из сказаний мифологических можно понять, что первоначально люди поклонялись Сиве - олицетворению производительных сил природы, которую символически изображал лингам (в растениях это - пестик и тычинки - но тут речь о человеческом организме). Неукротимое распутство и кровавые жертвоприношения богине смерти Кали - основные догматы учения Сивы. Закон Вишну имел целью отвратить людей от гнусного поклонения лингаму, но оно укоренилось до такой степени, что только половина индусов приняла новое учение... Закон Брамы примирил, насколько было возможно, поклонников Сивы и Вишну».
Что в приведенном выше отрывке, на мой взгляд, является мракобесием? Во-первых, автор выступает здесь как сторонник эволюционизма, но достаточно ли он образован, чтобы судить о различиях культа разных индуистских божеств в разное время? Во-вторых, автор бесстыдно оценивает с точки зрения своей ханжеской морали явления чужой культуры.
Почему он - ханжа? Да потому что лингам можно описать совершенно нормальным русским языком без всяких эвфимизмов и подростковых хихиканий, например, так: «лингам - изображение детородных частей мужского и женского организма в их соединении». Все! Между прочим, А. Рыбаков полагал, что ромб в славянской вышивке и прочее тоже изображает соединение мужского и женского начала (половых органов): треугольник вверх и треугольник вниз. Ну и что? Допускаю, что подростка может возбудить даже античная статуя, а не только определение, но данная книга рассчитана на взрослую аудиторию!
Что же касается научности данного отрывка, то я не берусь ее оценивать, поскольку книга создана в пореформенной России, когда Индия была британской колонией, и тогда, возможно, она популяризировала самые передовые научные взгляды об индуизме. Трудно дать современное определение данного объекта, поскольку этот сложный вопрос еще и целенаправленно стараются запутать, например, кришнаиты.
Но, честно говоря, именно такая ребяческая незамутненность и его совершенная беспардонность меня и восхитили в свое время. Он не боялся писать и обнародовать ахинею, царствующую в его голове! а то, что в книге полным-полно образцово-показательной чепухи было совершенно очевидно. и дело даже не в устарелости познаний автора, а в его невежественности. я увидела обыкновенного трудолюбивого мещанина, собравшего все стереотипы и благоглупости, бытовавшие в царской России, которые было приятно для собственного самолюбия обнаруживать и опровергать с высоты советского школьника.
И все же нечто не давало мне покоя и побуждало написать свою собственную историю религий древнего мира, повторить деяние тогдашнего анонимного автора, которого я прозвала «апологетом православной христианской веры», а сокращенно просто «Апологетом».
Вот образец этой апологии из того же раздела. в данной главе рассматриваются разнообразные самоистязания, доходящие до массовых самоубийств, религиозных фанатиков.
«Многие правоверные индусы, отправляясь на богомолье из Бенареса в Яггернаутский храм, что сотавляет около 200 верст расстояния, измеряют этот путь длиною собственного тела. Совершается этот, по их мнению. богоугодный подвиг следующим образом: выйдя за порог своего дома, богомолец во весь рост растягивается на земле, встает, делает два шага от того места, где приходилось темя, ложится опять, встает, опять делает два шага и т.д. до самого храма... Вместе с читателем недоумеваем - смеяться или грустно призадуматься над этим оригинальным способом ходить на богомолье? Но вправе ли мы порицать язычников за их фанатические выходки, когда европейские летописи средних веков рассказывают нам чуть ли не то же самое о христианских пилигримах эпохи крестовых походов? Правда, европейские пилигримы, отправляясь в Палестину, не измеряли долгого пути длиною своего роста, но обычай их, существующий и у индусов, делать три шага вперед и два назад, малым чем разнится, как нам кажется, от фанатического пресмыканья индусов-идолопоклонников. последним извинительна их религиозная ярость; неведомы им слова Сына Божия - Отца чадолюбивешаго:
- Милости хощу, а не жертвы...»
Современный читатель, я полагаю, оценит всю красоту языка публициста того времени и суконность моего собственного...
Но ничего не могу поделать! Стиль - это человек, и не в моей власти обрести какой-то другой язык, кроме своего собственного, который еще мне предстояло выработать. Но не только отсутствие собственного стиля стало преградой в осуществлении мечты моей.
У меня не было не только трудолюбия Апологета, но и его «энергии заблуждения», заставляющих (и позволяющих) писать страницу за страницей целые тома для пользы и научения современников и потомков. Оставалось только одно: научиться избегать ошибок и заблуждений П. П. Каратыгина (вот кем оказался аноним!), чтобы насмешки над ним не переросли в насмешки уже надо мной и моими опусами.
А посмеяться там есть над чем...
«Эту добрую внимательность к низшим созданиям некоторые недальновидные историки язычества называют обожанием животных - оно не совсем так. Правда, у индусов есть звери и растения, даже камни, посвященные богам, те и другие служат символами божеств, но ни один просвещенный индус не называет их богами, предоставляя это нелепое суеверие грубой черни, которая в Индии, как и везде, не в состоянии понимать ни символов, ни аллегорий. Все прекрасное в природе брамины называют «божеством» в переносном смысле слова, как мы, европейцы, называя льва - царем зверей, розу - царицею цветов, не подразумеваем в них не настоящего повелителя зверей, ни повелительницы цветов.
Брамины, желая увековечить память своих божеств и великих людей, именами их назвали планеты и созвездия; вследствие этого простой народ убежден, что каждая звезда или планета действительно живое божество, понимая и в этом случае эмблему в ее буквальном смысле... Так, назовите какому-нибудь европейскому простолюдину: «малую медведицу», «Возничего», «Волосы Береники» или «щит Собесского» - и нет сомнения, что и он, подобно простолюдину-индусу, вообразит себе, что на небе действительно есть и живые медведицы, и возничие, и волосы, и щиты...»
Интересно, тогда что ли в школах не изучали начала астрономии и не сообщали детям, что созвездия - это условность, как и их названия?
В разделе, посвященном Японии, любезный пишет: «о художествах - говорить нечего. Музыка - дикая, ваяние - чудовищное, живопись - пестрота и безвкусица. Японцы имеют полное право на титул художников только в ремеслах, из которых некоторые доведены до совершенства. особенно требующие терпения и копотливости. таковы токарные изделия, тонкостью резьбы могущие поспорить с драгоценнейшими кружевами; филиграновые работы, металлические отливки. японские бронзы, фарфор, шелковые ткани, лаковые столярные работы, наконец - превосходной закалки сабельные клинки давно оценены по достоинству. Для достижения полного совершенства им не достает только изящества и вкуса».
А немного ниже совершенно шедевральное: «Камчадалы, курильцы и японцы, в древности, составляли без сомнения один народ, из которого вследствие разъединения страны и ее раздробления на острова. в течение веков образовалось три племени, ныне хоть отличающиеся друг от друга и наружностью и умственным развитием, но еще сохраняющие в религии, нравах, обычаях и даже языке следы древнего единства. Японцы, срвнительно образованы, курильцы по умственному развитию и мягкости нравов занимают место среднее между японцами и их одичалыми собратьями камчадалами, образуя, так сказать полутень между светом и тьмою». Черт побери, когда еще можно было так незамутненно гуманизмом думать и писать?! И это - образованный человек.
Но вот тут-то и возникает вопрос, которым не раз задавался Апологет: «А сам-то ты далеко ушел от осмеиваемого тобой субъекта?» Я разве не сужу его также свысока? Вот в чем важный нравственный урок этой книжицы, как я полагаю, важный для всех, почему и публикую.