Русофобия
Возник у меня вопрос: как может помочь библиотерапия при лечении русофобии?
Прежде всего надо принять, что как и всякая специфическая фобия, русофобия есть симптом расстройства сознания. Следовательно, не следует искать никаких объективных причин, кроме внутренних для данного организма. И лечение будет строиться по тем же лекалам, что и арахнофобия, например.
От чего следует отказаться, так это от взгляда на русофобию как на проявление личности. Русофобия - это болезнь! Страдание. Туберкулезные больные в какое-то время считались очень красивыми: блестящие от лихорадки глаза, бледные от изнурения лица, но при этом удивительный румянец... И даже в романтическую эпоху кое-кто считал туберкулез признаком неординарной, избранной натуры. Интересно, как обстоит дело с этим ныне?
Итак. Кто-то чем-то заболел, от этой болезни нарушилась работа мозга, поэтому расстроилось сознание. Человек чувствует какую-то непонятную угрозу, не связанную ни с каким видимым объектом: ни с насекомым или пауком, ни с «дьявольским зверем» и т.п. Что ему делать? Например, предположить, что ужасный объект во-первых, человекоподобен, во-вторых, чужд ему.
По какому признаку? Например, по биологическому. По полу или по возрасту. А можно по социальному. Например, по племенному. «Они» жутко чудовищные и сплоченные (даже живут одним кварталом, иногда за стеной) живут по своим закону, нашего Бога совсем не уважают, бросают свежий хлеб в воду, вместо того, чтобы отдать нищему... Почему эти «они» такие чудовищные? Ну, ясно же, что добрые люди ничего не таят от мира, даже когда колупают в носу!
А как может возникнуть русофобия? Юдофобия стигматизируется, да и не так просто сейчас увидеть, кто такой этот «юде». А фобия требует мышления примитивного, рационализирующего, но не критического. И тут обнаруживается объект совершенно социально одобряемый - да вот же он! Представитель и носитель русского мира - русский! Ура - вот его-то я и боюсь, он-то мне и угрожает. Русофоб готов.
Дальше болезнь делает свое дело и невинный страдалец превращается в фанатика, с которым совсем не хочется иметь никакого дела. А ведь некоторые в таком болезненном состоянии даже книги пишут, как например, мой любимый Ахиезер.
И что может сделать человек для такого больного? Поначалу только одно - постараться, чтобы больной понял, что он - больной. И лично ему лечиться нужно.
Хм-м, а что у нас с книгами и чтением? Если сохранен интеллект (а, значит, все в порядке с восприятием длинных текстов), а пострадало только мышление, то я бы рекомендовала бы повесть Ромена Роллана «Кола Брюньон». Вот!