Кошка, депрессняк № N
Мне нужно было от Центрального рынка ехать на вокзал. Ждать трамвая я пришёл на обычное место, в юго-восточной части перекрёстка, у самого угла дома, под водосточной трубой. Немного не дойдя до угла, я увидел выходящую из-под забора кошку. Маленькая, один глаз подбит и затёк кровью. Это сразу неприятно подействовало и притянуло. Задрипанная кошка, хвост задран вверх, шерсть на хвосте торчала в разные стороны, и ветер покачивал прицепившиеся к хвосту сухие листья. Она посмотрела по сторонам и стала медленно, неестественно медленно двигаться поперёк тротуара. Здесь шли люди и тоже обращали на неё внимание, оборачивались, проходя.
- Кошка, кошка, кошка.
Время от времени по её телу прокатывала дрожь. Она доплелась до дороги, оказалась у сандалия какого-то полного мужчины в светлом костюме и, чёрт, как-то быстро привалилась к нему. Мужчина стряхнул её, повернулся (наши глаза на секунду встретились) и перешёл по другую сторону столба.
Кошка (она невменяема!) так же медленно, пошатываясь слегка, подошла к дороге, встала на бордюр четырьмя лапами, осмотрелась, поставила передние лапы на дорогу, потом обратно на бордюр и замерла.
А кругом ведь люди. Мимо проходил папаша, ведущий маленького сына за руку. Мальчишка, поравнявшись с кошкой, выбросил левую ногу, пытался пнуть, но не попал, что-то вякнул, рука отца утащила его.
- Кошка, кошка, кошка.
А на дороге ведь машины. Но она туда не пошла. Она повернулась ко мне, и я увидел (но не услышал), как она жалобно мяучит. Прострекотал мотоцикл, повернувший на Ленинградскую. Она дико вспрыгнула и, покорёженная, шлёпнулась на тротуар. И стала прежней отрешённой кошкой. И... двинулась ко мне.
- Она, конечно, заразная...
Но до туфли не дошла. Остановилась. Осмотрелась. Вошла под забор, повернулась и медленно расположилась на сырой земле, хотя вокруг было полно сухой. Я, опустив голову, смотрел, не отрываясь.
- Кошка, кошка, кошка.
Эта уродица не шла есть. Не шла спать. Не шла на прогулку. Не шла домой, потому что его у неё не было. Она лежала свернувшись и смотрела одним с половиной глазом то вправо, то влево, то перед собой, но всё в никуда.
Я люблю поймать в себе такое состояние, я был с ней на одной волне тупой депрессии, боли и безразличия.
- Кошка, кошка, кошка.
Время от времени по её телу прокатывала дрожь. Она доплелась до дороги, оказалась у сандалия какого-то полного мужчины в светлом костюме и, чёрт, как-то быстро привалилась к нему. Мужчина стряхнул её, повернулся (наши глаза на секунду встретились) и перешёл по другую сторону столба.
Кошка (она невменяема!) так же медленно, пошатываясь слегка, подошла к дороге, встала на бордюр четырьмя лапами, осмотрелась, поставила передние лапы на дорогу, потом обратно на бордюр и замерла.
А кругом ведь люди. Мимо проходил папаша, ведущий маленького сына за руку. Мальчишка, поравнявшись с кошкой, выбросил левую ногу, пытался пнуть, но не попал, что-то вякнул, рука отца утащила его.
- Кошка, кошка, кошка.
А на дороге ведь машины. Но она туда не пошла. Она повернулась ко мне, и я увидел (но не услышал), как она жалобно мяучит. Прострекотал мотоцикл, повернувший на Ленинградскую. Она дико вспрыгнула и, покорёженная, шлёпнулась на тротуар. И стала прежней отрешённой кошкой. И... двинулась ко мне.
- Она, конечно, заразная...
Но до туфли не дошла. Остановилась. Осмотрелась. Вошла под забор, повернулась и медленно расположилась на сырой земле, хотя вокруг было полно сухой. Я, опустив голову, смотрел, не отрываясь.
- Кошка, кошка, кошка.
Эта уродица не шла есть. Не шла спать. Не шла на прогулку. Не шла домой, потому что его у неё не было. Она лежала свернувшись и смотрела одним с половиной глазом то вправо, то влево, то перед собой, но всё в никуда.
Я люблю поймать в себе такое состояние, я был с ней на одной волне тупой депрессии, боли и безразличия.