Аэрофобное, или как я из Черногории возвращалась
Я не могу сказать, что не люблю летать. Я не могу сказать, что не люблю летать JATом. Он, в принципе, вполне ничего. Особенно, если не зацикливаться на мелочах. Особенно, если до этого летала только им и Аэрофлотом. Но все равно, имея при заказе билетов выбор JAT или Montenegro Airlines, я отдала предпочтение последним. Ну, типа, в новую страну с новой авиакомпанией. До Подгорицы мы долетели чрезвычайно приятно, и у меня и в мыслях не было переживать на тему обратного пути. А потом что-то неожиданно поменялось и при регистрации стало понятно, что назад мы летим все-таки по-югославски. А ну и ладно, подумала я, день прошел совершенно прекрасно и маленькая перемена в планах наверняка только усугубит мое счастье.
Когда нас вывели на аэродром и гуськом куда-то повели, я все еще радовалась жизни. Я даже хотела запеть какую-нибудь песню типа "вместе весело шагать" или что-то в таком духе, но вовремя вспомнила, что у меня отродясь не было голоса. Даже плохого. "Какой трогательный маленький самолетик!" - промелькнуло в голове, когда мы неумолимо начали приближаться к чему-то, что больше всего напоминало паровозик из Ромашково, но только с крылышками. И с двумя пропеллерами. Ну, вот "В бой идут одни старики" помните? Вот как раз такие пропеллеры. Самолетику было нехорошо. Я понятия не имею, как это называется, чтобы было правильно с технической точки зрения, поэтому скажу близким мне языком. У него что-то случилось с передней левой лапкой. То ли вывихнул, прыгнув как-то неудачно, то ли на иголку наступил... Как бы там ни было, лапка была чуток поджата и поэтому самолетик стоял несколько криво на левую сторону. Он и так-то был ненамного выше дога, а уж с учетом крена - и вовсе бассет натуральный. На самолетиковую лапку траурно молчали два мужика в желтых жилетах. Вот ведь какие неравнодушные люди! - похвалила я мужиков про себя. Небось, стоят переживают, что теперь придется старичка на лом сдавать. Лечить-то такое уже, судя по всему, вообще смысла нету.
А потом из самолетика с гостеприимным грохотом вывалилась лесенка и наш гид по летному полю почему-то возле нее остановился. Все еще продолжая улыбаться от умиления мужиками, я наблюдала, как люди начинают загружаться прямо вовнутрь этого... этого... Это уже не было трогательным самолетиком с больной ножкой. Это было сноповязалкой, которая не может летать просто потому, что она - сноповязалка. А люди все шли и шли в ее утробу, а я стояла и не могла оторвать взгляд от пропеллера. Пропеллер, на мой взгляд, был неправильным вообще. Он имел огромные лопасти с облупившейся краской и в иррационально малом количестве. И такой огромный красный нос. Или что там спереди у пропелеров. Нос тоже был в каких-то топорщящихся лоскутах. С таким пропеллером, было совершенно очевидно, мы никогда не взлетим. А если вдруг чудом и взлетим, то уж точно ни за что не сядем. Особенно с учетом больной ножки.
Жизнерадостная стюардесса, загоняющая покорных людей на верную смерть, по моему выражению лица сразу догадалась, что я готова бороться. Она сделала приглашающий жест рукой, а я ей - посылающий, в сторону печальных мужиков, один из которых уже начал тереть глаза и шмыгать носом. Чтобы она уж точно поняла мою мысль, я поджала левую ногу и скособочилась. Она же в ответ только злобно расхохоталась и позвала на помощь пилота. Пилот пообещал шоколадку, если я таки войду, но мне мучительно захотелось водки. Я сказала, что если меня подождут минут 20, чтобы я успела сгонять в дьютифри и хоть как-то подготовиться, то я, пожалуй, потом возьму его шоколадку. Сторговались на том, что меня посадят так, чтобы я визуально контролировала работу правого пропеллера. И что они постараются при посадке не очень нагружать больную лапку. И постараются сесть только на здоровую. Будучи по натуре очень мягким и доверчивым человеком, я повелась.
Внутренности самолетика вмещали в себя 16 рядов эээ... стульев. Когда кто-то из пассажиров вставал, чтобы положить свой скарб на полку, самолетик начинал мотаться из стороны в сторону, совсем как моя надувная кровать, когда из нее выходит воздух. Места впереди меня были заняты старушкой лет девяноста и ее непрекращающимся кашлем. Эта парочка заставяла самолетик ежесекундно колыхаться, жалобно скрипеть внутренностями и все больше крениться на левый бок.
Взлетали мы, как мне показалось, часов шесть. Могу ошибиться. Может, и восемь. Подгорица организовала нам чистое небо без единого облачка и полное отсутствие ветра. Но мы все равно взлетали до невозможности медленно и мучительно. И уже в тот момент я поняла, как лоханулась на предмет контроля за работой правого пропеллера. Не надо мне было на это подписываться. Пропеллер крутился вообще не так, как должна крутиться конструкция, обеспечивающая подъем железной дуры в воздух. Вы же понимаете, да, что железо в принципе летать не должно? То, что железо летает - это все от лукавого. Любое железо создано для того, чтобы мирно лежать на земле. Или с грохотом на нее падать, если вдруг оторвется от нее на пару сантиметров. Во все эти сатанинские разговоры на тему реактивной тяги, подъемной силы крыла и прочий бред, я не верю. Особенно я в них не верю, когда вижу в маленькое окошко задумчивое вращение обшарпанных лопастей и двух плачущих мужиков, машущих нам вслед своими желтыми жилетками.
Память тут же услужливо поднесла древний анекдот на тему «я вас, блядей, на этот пароход три года собирал». Я взглянула через проход на соседние места. Девица. Губищи на полтела, сиськи - на оставшуюся половину, дебелое выражение лица, жует жвачку с открытым ртом. И всем этим вышеупомянутым трындит в мобильник, который уже давным-давно пора было выключить. Так, одна блядь детектед. Рискуя вызвать еще большую нагрузку на больную самолетиковую лапку, я привстала и окинула взором присутствующих. Ну все, так и есть. Я попала. Стало обидно, хоть плачь. Нет, не за то, что нас сейчас всех наверняка в Адриатическое море сбросят. А за то, что вот так вот всех под одну гребенку. Не надо было так. Это нынешним хорошо: губищи, сиськи, загар, телефон - все можно купить. А попробуйте-ка незабываемо провести молодость где-то там в 80-ых, имея в наличии довольно средние природные данные! А ведь я уже сколько лет, как ни-ни. А вон оно как получилось. Может, у них база данных старая или еще что, а вот и я попала под раздачу.
Потом мы вошли в не очень плотные слои атмосферы. Ну, как вошли - всосались, скорее. Нас неожиданно окутало темно-синим небом и полной луной. Если бы в тот момент нам подали какой-нибудь еды, я бы, возможно, на некоторое время и отвлеклась от контроля за системами работы самолетика. Но еды нам не дали, поэтому я зачем-то посмотрела в иллюминатор на злосчастный правый пропеллер. Лопастей не было. То есть, вообще ни одной. Была только полная луна, Млечный путь и красный нос со своими лихо развевающимися под галактическим ветром лохмотьями. А еще самолетик махал своим правым крылышком. Махал как-то уж очень отчаянно, надо сказать. Умирать в такой обстановке было красиво, конечно, но все равно не хотелось.
Я понятия не имела, что знаю наизусть «Отче наш». Так вот, я знаю наизусть «Отче наш». Я в этом убедилась 16 раз. Мне очень симпатичен буддизм и, соответственно, Будда, но почему-то в тот момент я лихорадочно упоминала совсем не его имя. Упоминала каждую секунду и думала только о том, чтобы моя черевичская подруга Йованка вовремя узнала о том, как мы все-таки не долетели, и пришла вечером покормить и выгулять Рыжую и Пинчера. И что надо было, наверное, оставить ей какую-то записку, что в случае чего она и ее семья могут распоряжаться всем моим личным имуществом по своему усмотрению.
А потом мы взяли и неожиданно сели. Еще осенью на здешнем авиашоу, посвященном 100-летию ВВС Сербии, я смогла убедиться, что сербские пилоты - не только самые красивые, но и самые умелые пилоты в мире. Никто не смог бы посадить сноповязалку с больной левой передней лапкой лучше и мягче, чем сербский пилот. Етитская сила, они, похоже, реально умеют летать вообще на всем. Уже на выходе я хотела пригласить их главного пилота к себе домой на шоколадку с водкой, но у меня чего-то речь не работала. А если только жестами, он бы превратно меня понял.
Конечно же, если мне еще куда-то придется лететь - теперь только JATом. Ибо какой вообще смысл в перелетах, которые не вгрызаются в память на всю жизнь?...
Пост оплачен Югославскими авиалиниями двумя пузырьками валокордина и бутылкой абрикосовки.
Когда нас вывели на аэродром и гуськом куда-то повели, я все еще радовалась жизни. Я даже хотела запеть какую-нибудь песню типа "вместе весело шагать" или что-то в таком духе, но вовремя вспомнила, что у меня отродясь не было голоса. Даже плохого. "Какой трогательный маленький самолетик!" - промелькнуло в голове, когда мы неумолимо начали приближаться к чему-то, что больше всего напоминало паровозик из Ромашково, но только с крылышками. И с двумя пропеллерами. Ну, вот "В бой идут одни старики" помните? Вот как раз такие пропеллеры. Самолетику было нехорошо. Я понятия не имею, как это называется, чтобы было правильно с технической точки зрения, поэтому скажу близким мне языком. У него что-то случилось с передней левой лапкой. То ли вывихнул, прыгнув как-то неудачно, то ли на иголку наступил... Как бы там ни было, лапка была чуток поджата и поэтому самолетик стоял несколько криво на левую сторону. Он и так-то был ненамного выше дога, а уж с учетом крена - и вовсе бассет натуральный. На самолетиковую лапку траурно молчали два мужика в желтых жилетах. Вот ведь какие неравнодушные люди! - похвалила я мужиков про себя. Небось, стоят переживают, что теперь придется старичка на лом сдавать. Лечить-то такое уже, судя по всему, вообще смысла нету.
А потом из самолетика с гостеприимным грохотом вывалилась лесенка и наш гид по летному полю почему-то возле нее остановился. Все еще продолжая улыбаться от умиления мужиками, я наблюдала, как люди начинают загружаться прямо вовнутрь этого... этого... Это уже не было трогательным самолетиком с больной ножкой. Это было сноповязалкой, которая не может летать просто потому, что она - сноповязалка. А люди все шли и шли в ее утробу, а я стояла и не могла оторвать взгляд от пропеллера. Пропеллер, на мой взгляд, был неправильным вообще. Он имел огромные лопасти с облупившейся краской и в иррационально малом количестве. И такой огромный красный нос. Или что там спереди у пропелеров. Нос тоже был в каких-то топорщящихся лоскутах. С таким пропеллером, было совершенно очевидно, мы никогда не взлетим. А если вдруг чудом и взлетим, то уж точно ни за что не сядем. Особенно с учетом больной ножки.
Жизнерадостная стюардесса, загоняющая покорных людей на верную смерть, по моему выражению лица сразу догадалась, что я готова бороться. Она сделала приглашающий жест рукой, а я ей - посылающий, в сторону печальных мужиков, один из которых уже начал тереть глаза и шмыгать носом. Чтобы она уж точно поняла мою мысль, я поджала левую ногу и скособочилась. Она же в ответ только злобно расхохоталась и позвала на помощь пилота. Пилот пообещал шоколадку, если я таки войду, но мне мучительно захотелось водки. Я сказала, что если меня подождут минут 20, чтобы я успела сгонять в дьютифри и хоть как-то подготовиться, то я, пожалуй, потом возьму его шоколадку. Сторговались на том, что меня посадят так, чтобы я визуально контролировала работу правого пропеллера. И что они постараются при посадке не очень нагружать больную лапку. И постараются сесть только на здоровую. Будучи по натуре очень мягким и доверчивым человеком, я повелась.
Внутренности самолетика вмещали в себя 16 рядов эээ... стульев. Когда кто-то из пассажиров вставал, чтобы положить свой скарб на полку, самолетик начинал мотаться из стороны в сторону, совсем как моя надувная кровать, когда из нее выходит воздух. Места впереди меня были заняты старушкой лет девяноста и ее непрекращающимся кашлем. Эта парочка заставяла самолетик ежесекундно колыхаться, жалобно скрипеть внутренностями и все больше крениться на левый бок.
Взлетали мы, как мне показалось, часов шесть. Могу ошибиться. Может, и восемь. Подгорица организовала нам чистое небо без единого облачка и полное отсутствие ветра. Но мы все равно взлетали до невозможности медленно и мучительно. И уже в тот момент я поняла, как лоханулась на предмет контроля за работой правого пропеллера. Не надо мне было на это подписываться. Пропеллер крутился вообще не так, как должна крутиться конструкция, обеспечивающая подъем железной дуры в воздух. Вы же понимаете, да, что железо в принципе летать не должно? То, что железо летает - это все от лукавого. Любое железо создано для того, чтобы мирно лежать на земле. Или с грохотом на нее падать, если вдруг оторвется от нее на пару сантиметров. Во все эти сатанинские разговоры на тему реактивной тяги, подъемной силы крыла и прочий бред, я не верю. Особенно я в них не верю, когда вижу в маленькое окошко задумчивое вращение обшарпанных лопастей и двух плачущих мужиков, машущих нам вслед своими желтыми жилетками.
Память тут же услужливо поднесла древний анекдот на тему «я вас, блядей, на этот пароход три года собирал». Я взглянула через проход на соседние места. Девица. Губищи на полтела, сиськи - на оставшуюся половину, дебелое выражение лица, жует жвачку с открытым ртом. И всем этим вышеупомянутым трындит в мобильник, который уже давным-давно пора было выключить. Так, одна блядь детектед. Рискуя вызвать еще большую нагрузку на больную самолетиковую лапку, я привстала и окинула взором присутствующих. Ну все, так и есть. Я попала. Стало обидно, хоть плачь. Нет, не за то, что нас сейчас всех наверняка в Адриатическое море сбросят. А за то, что вот так вот всех под одну гребенку. Не надо было так. Это нынешним хорошо: губищи, сиськи, загар, телефон - все можно купить. А попробуйте-ка незабываемо провести молодость где-то там в 80-ых, имея в наличии довольно средние природные данные! А ведь я уже сколько лет, как ни-ни. А вон оно как получилось. Может, у них база данных старая или еще что, а вот и я попала под раздачу.
Потом мы вошли в не очень плотные слои атмосферы. Ну, как вошли - всосались, скорее. Нас неожиданно окутало темно-синим небом и полной луной. Если бы в тот момент нам подали какой-нибудь еды, я бы, возможно, на некоторое время и отвлеклась от контроля за системами работы самолетика. Но еды нам не дали, поэтому я зачем-то посмотрела в иллюминатор на злосчастный правый пропеллер. Лопастей не было. То есть, вообще ни одной. Была только полная луна, Млечный путь и красный нос со своими лихо развевающимися под галактическим ветром лохмотьями. А еще самолетик махал своим правым крылышком. Махал как-то уж очень отчаянно, надо сказать. Умирать в такой обстановке было красиво, конечно, но все равно не хотелось.
Я понятия не имела, что знаю наизусть «Отче наш». Так вот, я знаю наизусть «Отче наш». Я в этом убедилась 16 раз. Мне очень симпатичен буддизм и, соответственно, Будда, но почему-то в тот момент я лихорадочно упоминала совсем не его имя. Упоминала каждую секунду и думала только о том, чтобы моя черевичская подруга Йованка вовремя узнала о том, как мы все-таки не долетели, и пришла вечером покормить и выгулять Рыжую и Пинчера. И что надо было, наверное, оставить ей какую-то записку, что в случае чего она и ее семья могут распоряжаться всем моим личным имуществом по своему усмотрению.
А потом мы взяли и неожиданно сели. Еще осенью на здешнем авиашоу, посвященном 100-летию ВВС Сербии, я смогла убедиться, что сербские пилоты - не только самые красивые, но и самые умелые пилоты в мире. Никто не смог бы посадить сноповязалку с больной левой передней лапкой лучше и мягче, чем сербский пилот. Етитская сила, они, похоже, реально умеют летать вообще на всем. Уже на выходе я хотела пригласить их главного пилота к себе домой на шоколадку с водкой, но у меня чего-то речь не работала. А если только жестами, он бы превратно меня понял.
Конечно же, если мне еще куда-то придется лететь - теперь только JATом. Ибо какой вообще смысл в перелетах, которые не вгрызаются в память на всю жизнь?...
Пост оплачен Югославскими авиалиниями двумя пузырьками валокордина и бутылкой абрикосовки.