Коля
Мне кажется, что если бы с Колей Кричевским я совпал во времени, скорее всего, мы бы пересеклись и подружились.
Мой родной дед по отцовской линии, Николай Яковлевич Кричевский, когда в 1937 году
Повстречал свою будущую жену ( мою бабушку Эмму) был студентом харьковского мединститута, ездил на мотоцикле, играл на гитаре и неплохо пел…
Предложение Коля сделал весьма оригинальным способом. Он приехал к общежитию на мотоцикле в шофёрской кожаной куртке. Его закадычный друг, как верный оруженосец, нес гитару…
Когда удивленная Эмма открыла дверь, Коля стоял на голове каким то образом аккомпанируя себе на гитаре:
«Выходи за меня, красавица Эмили!-пел Коля.- Если ты мне откажешь…я буду стоять до тех пор, пока ты не смилостивишься …»
Ну, кто же такому откажет?!
Через год родился мой папа. В сороковом Колю направили хирургом в госпиталь под Вильнюс. Вряд ли Коля мог предположить, что больше никогда не увидит жену и маленького сына…
В начале июня сорок первого Эмма решила навестить мужа. С двух летним ребёнком на руках студентка пятого курса харьковского мединститута вышла из здания вокзала в Вильнюсе.
Извозчик, которого прислали из госпиталя, оказался русскоязычным мужиком, явно злоупотребляющим крепкими напитками типа - Мидус…
Дорога была неблизкой, как для старой кобылы, запряженной в ветхий экипаж с откидным верхом.
На беду извозчик был излишне словоохотлив. Подзадоривая кобылу, он выкрикивал неожиданно высоким голосом:
-Нуж… бля ёбна…медный таз!
Время от времени извозчик потягивал нечто из солдатской фляги времен первой мировой.
-Вы барышня, в Литве бывали, аль в первый раз?
-Впервые…не доводилось…
-Я вам так скажу: литовцы народ поганый…хуже швабов...медный таз!
-Чем вам литовцы не угодили?-Эмма чувствовала раздражение…
-Литовец, он как…сам пьет никогда не поделится!
Работал я у одного…ну, еще до ваших, Андриусом звали медный таз! Так он гадёныш с утра дёрнет «cмородинки» …ни разу не угостит жидяра!
Эмма с трудом сдерживала эмоции, крепко обнимая сына.
-А вы сами, барышня, в госпиталь на работу, али как?
-Пока не не на работу…мне еще год учиться…
- Жаль…у нас там такой хирург симпатичный имеется…
Колька Кричевский! Вот молодец мужик! Поет здорово, на гитаре играет! Бабы его обожают! Я ему на этой бричке, почитай каждый день новую бабу привожу…медный таз! Огонь мужик!!! Вы бы в него на раз втюрились!
До госпиталя оставалось минут сорок. Дорога вела сквозь сосновый бор. Сосны, как древние рыцари великаны, бросали исполинскую тень на небольшой экипаж. Июньский день неспешно догорал, опуская солнечный диск к горизонту…
-Знаете что, товарищ!-решительно сказала Эмма.-Разворачивайтесь…возвращаемся в Вильнюс!
-Как в Вильнюс…мне было приказано вас доставить в госпиталь!
-Кем приказано?
-Начальником госпиталя товарищем Лунько…медный таз!
-Скажите товарищу Лунько пусть передаст привет Коле Кричевскому от его БЫВШЕЙ жены Эммы!
Вернувшись в госпиталь, извозчик ничего не рассказал о своем проколе. Говорят, мужик ушел в крутой запой и захворал…
Долгое время Коля никак не мог понять, что же случилось? Почему жена не приехала и не отвечает на звонки и телеграммы?...
22 июня 1941 года, ранним утром бомбардировщики люфтваффе нанесли массированный удар по воинской части под Вильнюсом. Крепко досталось и госпиталю. Фугасные бомбы за несколько минут превратили госпиталь в дымящуюся груду развалин. Коле удалось выбраться из пылающего здания и даже прихватить с собой документы. Молодой хирург бежал куда глаза глядят, повинуясь инстинкту самосохранения. Вокруг царил кромешный ад…
С неба сыпались зажигательные и фугасные бомбы, двор был усеян телами военных и гражданских. Люди, с которыми Коля еще вчера работал, травил анекдоты, играл в лото- лежали, как поломанные куклы, в неестественных позах. У многих кровоточили оторванные конечности. Стонали раненные… Уцелевшие, сломя голову, бежали к лесопосадке. Никто не понимал, что происходит! Все это походило на страшный сон. В какой-то момент Коля осознал, что добежал до госпитального гаража. Чудом гараж уцелел. У покосившихся от чудовищной вибрации ворот, стоял абсолютно целый мотоцикл DKW. План созрел моментально-оседлать «железного коня» и гнать в сторону Вильнюса. Каким то образом, практически оглохший на одно ухо Коля, среди гула немецких самолетов и мощных взрывов, услышал плачь ребенка. Девочка лет пяти что-то лепетала на литовском. По её перепуганному личику катились крупные слёзы…
Не долго думая, Коля схватил ребёнка, посадил перед собой так, что б девчушка могла держаться за бензобак, завел мотор и помчался в сторону города.
К счастью, дорогу на Вильнюс пока не бомбили. На немецком мотоцикле Коля спасался от немецких бомб. Вскоре на встречной полосе появилась внушительная колонна военных грузовиков. Кузова машин были переполнены солдатами. Коля сбавил скорость и в этот момент услышал уже знакомый гул самолетных двигателей. Очень низко над дорогой пролетел самолет с крестами на крыльях. Он парил настолько низко, что Коля рассмотрел пилота в коричневом кожаном шлеме. В профиль пилот чем-то напоминал окулиста Лисицкого. «Интересно, где сейчас Лисицкий?»-промелькнуло у Коли. На прошлой неделе старший лейтенант Лисицкий похитил из аптечного склада трёхлитровую бутыль с медицинским спиртом и исчез…
Раздались громкие, тугие хлопки пулеметной очереди. Брезентовые тенты нескольких грузовиков покрылись пулевыми отверстиями. Молоденький лейтенант выскочил из кабины и открыл по самолету огонь из револьвера. Судя по всему, у солдат оружия не было…
Самолет развернулся и, опустив нос, промчался над колонной открыв шквальный огонь. Несколько машин скатились в кювет.
Коля отчетливо слышал крики раненных. Девочка двумя руками схватилась за Колину руку. Оставаться под огнем становилось очень опасно. Коля свернул на проселочную дорогу. Куда вела грунтовка он не знал…
DKW неплохо справлялся с ухабами, слегка пробуксовывая на песке.
Девчушка на удивление не плакала. Она сосредоточенно смотрела вдаль, как будто пытаясь разглядеть знакомые места…
Минут через двадцать дорога привела к аккуратному деревенскому дому.
На крыльце курил трубку пожилой литовец в сером рабочем халате и высоких черных сапогах. В дверях дома появилась полная женщина в кружевном переднике.
Коля заглушил двигатель и аккуратно снял девочку с мотоцикла. Хозяева напряженно разглядывали незваных гостей.
-Здравствуйте! Вы говорите по-русcки?-спросил Коля.
-Мало…мало.-Ответил мужчина, выпустив клубок густого дыма.
-Это литовская девочка, она меня не понимает…я увёз её из под бомбардировки …возможно, у неё погибли родители….
Хозяева угрюмо переглянулись…
- Ну, ладно,-разочарованно констатировал Коля.- Тогда мы поедем дальше…
Коля завёл мотоцикл. Женщина нервно, что-то сказала на литовском. Девочка ответила и решительно подошла к женщине. Хозяйка молча взяла ребёнка за руку. Девочка повернулась и впервые пристально посмотрела Коле в глаза.
-Ачу Деде!-сказала девочка.
-Прашау!-ответил Коля.
-Кокс таво вардас?(как тебя зовут? Лит)
-Дайна!-ответила девочка.
-Я Николай…Удачи тебе Дайна!..
Позже, Коля узнал, что практически, весь персонал и пациенты госпиталя, погибли.
Эмма так и не простила мужу измены.
Все военные годы, заведующий хирургическим отделением полевого госпиталя Николай Кричевский пытался связаться с женой и сыном.
Не известно знал ли он, что Эмма, тоже, стала хирургом и прошла всю войну до самого Берлина… Возможно знал… Бабушка упорно не отвечала ни на одно письмо мужа.
К концу войны Эмма вышла замуж за польского военнопленного Абрама Эпельбаума, служившего в её госпитале зубным техником. Это был прекрасный, добрый и очень талантливый человек, воспитавший моего папу. Папа искренне считал его своим родным отцом…
После войны Коля Кричевский настойчиво писал письма и присылал денежные переводы. Эмма не приходила за деньгами, а письма перевязывала бечёвкой и тщательно прятала. Бабушка сознательно скрывала от папы правду о родном отце. Она утверждала, что Коля пропал без вести на фронте. Папа интуитивно сомневался…
Уже будучи врачом, женатым человеком папа начал поиски. Вскоре он узнал, что Николай Яковлевич Кричевский работает главврачом в больнице посёлка Кабанье….У него семья…
В 1963 году папа решил встретится с родным отцом, но к сожалению, уже было поздно…
В год, когда я родился, мой дед Николай Яковлевич Кричевский умер, так и не увидев своего первого сына и внука…
Мой родной дед по отцовской линии, Николай Яковлевич Кричевский, когда в 1937 году
Повстречал свою будущую жену ( мою бабушку Эмму) был студентом харьковского мединститута, ездил на мотоцикле, играл на гитаре и неплохо пел…
Предложение Коля сделал весьма оригинальным способом. Он приехал к общежитию на мотоцикле в шофёрской кожаной куртке. Его закадычный друг, как верный оруженосец, нес гитару…
Когда удивленная Эмма открыла дверь, Коля стоял на голове каким то образом аккомпанируя себе на гитаре:
«Выходи за меня, красавица Эмили!-пел Коля.- Если ты мне откажешь…я буду стоять до тех пор, пока ты не смилостивишься …»
Ну, кто же такому откажет?!
Через год родился мой папа. В сороковом Колю направили хирургом в госпиталь под Вильнюс. Вряд ли Коля мог предположить, что больше никогда не увидит жену и маленького сына…
В начале июня сорок первого Эмма решила навестить мужа. С двух летним ребёнком на руках студентка пятого курса харьковского мединститута вышла из здания вокзала в Вильнюсе.
Извозчик, которого прислали из госпиталя, оказался русскоязычным мужиком, явно злоупотребляющим крепкими напитками типа - Мидус…
Дорога была неблизкой, как для старой кобылы, запряженной в ветхий экипаж с откидным верхом.
На беду извозчик был излишне словоохотлив. Подзадоривая кобылу, он выкрикивал неожиданно высоким голосом:
-Нуж… бля ёбна…медный таз!
Время от времени извозчик потягивал нечто из солдатской фляги времен первой мировой.
-Вы барышня, в Литве бывали, аль в первый раз?
-Впервые…не доводилось…
-Я вам так скажу: литовцы народ поганый…хуже швабов...медный таз!
-Чем вам литовцы не угодили?-Эмма чувствовала раздражение…
-Литовец, он как…сам пьет никогда не поделится!
Работал я у одного…ну, еще до ваших, Андриусом звали медный таз! Так он гадёныш с утра дёрнет «cмородинки» …ни разу не угостит жидяра!
Эмма с трудом сдерживала эмоции, крепко обнимая сына.
-А вы сами, барышня, в госпиталь на работу, али как?
-Пока не не на работу…мне еще год учиться…
- Жаль…у нас там такой хирург симпатичный имеется…
Колька Кричевский! Вот молодец мужик! Поет здорово, на гитаре играет! Бабы его обожают! Я ему на этой бричке, почитай каждый день новую бабу привожу…медный таз! Огонь мужик!!! Вы бы в него на раз втюрились!
До госпиталя оставалось минут сорок. Дорога вела сквозь сосновый бор. Сосны, как древние рыцари великаны, бросали исполинскую тень на небольшой экипаж. Июньский день неспешно догорал, опуская солнечный диск к горизонту…
-Знаете что, товарищ!-решительно сказала Эмма.-Разворачивайтесь…возвращаемся в Вильнюс!
-Как в Вильнюс…мне было приказано вас доставить в госпиталь!
-Кем приказано?
-Начальником госпиталя товарищем Лунько…медный таз!
-Скажите товарищу Лунько пусть передаст привет Коле Кричевскому от его БЫВШЕЙ жены Эммы!
Вернувшись в госпиталь, извозчик ничего не рассказал о своем проколе. Говорят, мужик ушел в крутой запой и захворал…
Долгое время Коля никак не мог понять, что же случилось? Почему жена не приехала и не отвечает на звонки и телеграммы?...
22 июня 1941 года, ранним утром бомбардировщики люфтваффе нанесли массированный удар по воинской части под Вильнюсом. Крепко досталось и госпиталю. Фугасные бомбы за несколько минут превратили госпиталь в дымящуюся груду развалин. Коле удалось выбраться из пылающего здания и даже прихватить с собой документы. Молодой хирург бежал куда глаза глядят, повинуясь инстинкту самосохранения. Вокруг царил кромешный ад…
С неба сыпались зажигательные и фугасные бомбы, двор был усеян телами военных и гражданских. Люди, с которыми Коля еще вчера работал, травил анекдоты, играл в лото- лежали, как поломанные куклы, в неестественных позах. У многих кровоточили оторванные конечности. Стонали раненные… Уцелевшие, сломя голову, бежали к лесопосадке. Никто не понимал, что происходит! Все это походило на страшный сон. В какой-то момент Коля осознал, что добежал до госпитального гаража. Чудом гараж уцелел. У покосившихся от чудовищной вибрации ворот, стоял абсолютно целый мотоцикл DKW. План созрел моментально-оседлать «железного коня» и гнать в сторону Вильнюса. Каким то образом, практически оглохший на одно ухо Коля, среди гула немецких самолетов и мощных взрывов, услышал плачь ребенка. Девочка лет пяти что-то лепетала на литовском. По её перепуганному личику катились крупные слёзы…
Не долго думая, Коля схватил ребёнка, посадил перед собой так, что б девчушка могла держаться за бензобак, завел мотор и помчался в сторону города.
К счастью, дорогу на Вильнюс пока не бомбили. На немецком мотоцикле Коля спасался от немецких бомб. Вскоре на встречной полосе появилась внушительная колонна военных грузовиков. Кузова машин были переполнены солдатами. Коля сбавил скорость и в этот момент услышал уже знакомый гул самолетных двигателей. Очень низко над дорогой пролетел самолет с крестами на крыльях. Он парил настолько низко, что Коля рассмотрел пилота в коричневом кожаном шлеме. В профиль пилот чем-то напоминал окулиста Лисицкого. «Интересно, где сейчас Лисицкий?»-промелькнуло у Коли. На прошлой неделе старший лейтенант Лисицкий похитил из аптечного склада трёхлитровую бутыль с медицинским спиртом и исчез…
Раздались громкие, тугие хлопки пулеметной очереди. Брезентовые тенты нескольких грузовиков покрылись пулевыми отверстиями. Молоденький лейтенант выскочил из кабины и открыл по самолету огонь из револьвера. Судя по всему, у солдат оружия не было…
Самолет развернулся и, опустив нос, промчался над колонной открыв шквальный огонь. Несколько машин скатились в кювет.
Коля отчетливо слышал крики раненных. Девочка двумя руками схватилась за Колину руку. Оставаться под огнем становилось очень опасно. Коля свернул на проселочную дорогу. Куда вела грунтовка он не знал…
DKW неплохо справлялся с ухабами, слегка пробуксовывая на песке.
Девчушка на удивление не плакала. Она сосредоточенно смотрела вдаль, как будто пытаясь разглядеть знакомые места…
Минут через двадцать дорога привела к аккуратному деревенскому дому.
На крыльце курил трубку пожилой литовец в сером рабочем халате и высоких черных сапогах. В дверях дома появилась полная женщина в кружевном переднике.
Коля заглушил двигатель и аккуратно снял девочку с мотоцикла. Хозяева напряженно разглядывали незваных гостей.
-Здравствуйте! Вы говорите по-русcки?-спросил Коля.
-Мало…мало.-Ответил мужчина, выпустив клубок густого дыма.
-Это литовская девочка, она меня не понимает…я увёз её из под бомбардировки …возможно, у неё погибли родители….
Хозяева угрюмо переглянулись…
- Ну, ладно,-разочарованно констатировал Коля.- Тогда мы поедем дальше…
Коля завёл мотоцикл. Женщина нервно, что-то сказала на литовском. Девочка ответила и решительно подошла к женщине. Хозяйка молча взяла ребёнка за руку. Девочка повернулась и впервые пристально посмотрела Коле в глаза.
-Ачу Деде!-сказала девочка.
-Прашау!-ответил Коля.
-Кокс таво вардас?(как тебя зовут? Лит)
-Дайна!-ответила девочка.
-Я Николай…Удачи тебе Дайна!..
Позже, Коля узнал, что практически, весь персонал и пациенты госпиталя, погибли.
Эмма так и не простила мужу измены.
Все военные годы, заведующий хирургическим отделением полевого госпиталя Николай Кричевский пытался связаться с женой и сыном.
Не известно знал ли он, что Эмма, тоже, стала хирургом и прошла всю войну до самого Берлина… Возможно знал… Бабушка упорно не отвечала ни на одно письмо мужа.
К концу войны Эмма вышла замуж за польского военнопленного Абрама Эпельбаума, служившего в её госпитале зубным техником. Это был прекрасный, добрый и очень талантливый человек, воспитавший моего папу. Папа искренне считал его своим родным отцом…
После войны Коля Кричевский настойчиво писал письма и присылал денежные переводы. Эмма не приходила за деньгами, а письма перевязывала бечёвкой и тщательно прятала. Бабушка сознательно скрывала от папы правду о родном отце. Она утверждала, что Коля пропал без вести на фронте. Папа интуитивно сомневался…
Уже будучи врачом, женатым человеком папа начал поиски. Вскоре он узнал, что Николай Яковлевич Кричевский работает главврачом в больнице посёлка Кабанье….У него семья…
В 1963 году папа решил встретится с родным отцом, но к сожалению, уже было поздно…
В год, когда я родился, мой дед Николай Яковлевич Кричевский умер, так и не увидев своего первого сына и внука…