Вспоминая писателя Леонида Бородина
Л.И.Бородин: Русский народ запретили называть государствообразующим (архив радио "Радонеж")
Классика традиционного православного национал-патриотизма. Однако акцент на "государственности" в абстрактном смысле слова не может не вызвать стремления подискутировать. Уж слишком многогранным и много уровневым является это понятие. И слишком разноречивым в контексте различных исторических эпох.
Например, подходит ли для нас, постсоветских людей, почти религиозное гегелевское восхищение "государственностью"? - В нашем русском контексте под общим понятием государства, - как кажется, - не скрывается ли совершенно иное понятие государственности.
Ведь для почти всего Запада государство это State (или Рес-публика, т.е. общее дело) - некое упорядоченное правовое состояние общества, но в нашей исторической традиции "государство" - это в первую очередь власть государя (т.е. исполнительной власти в чистом виде). Исторически это было предопределено мобилизационными нуждами в обстановке враждебного окружения "великой степью". Единственным легитимирующим и правовым институтом было православие, удерживающее государство от неправовых действий (не всегда совершенно, но всё же действенно, как это и произошло в период Смутного времени).
Но в настоящее постсоветское время самой жизнью неизбежно становится вопрос: после периода советчины и ослабления роли православия в вертикально-средневековом формате (т.е.секуляризации), не следует ли акцентировать понятие русской государственности также (в качестве второго важного фактора) и на правовом (т.е. западном) понятии государственности в духе Бл. Августина: если государство не основано на Божеских и человеческих законах - то это "государство" вовсе не государство, а простая "шайка разбойников".
Пока ясного ответа со стороны нашей патриотической общественности на этот судьбоносный вопрос не имеется. Тем не менее, от него невозможно уклониться.
Click to viewКлассика традиционного православного национал-патриотизма. Однако акцент на "государственности" в абстрактном смысле слова не может не вызвать стремления подискутировать. Уж слишком многогранным и много уровневым является это понятие. И слишком разноречивым в контексте различных исторических эпох.
Например, подходит ли для нас, постсоветских людей, почти религиозное гегелевское восхищение "государственностью"? - В нашем русском контексте под общим понятием государства, - как кажется, - не скрывается ли совершенно иное понятие государственности.
Ведь для почти всего Запада государство это State (или Рес-публика, т.е. общее дело) - некое упорядоченное правовое состояние общества, но в нашей исторической традиции "государство" - это в первую очередь власть государя (т.е. исполнительной власти в чистом виде). Исторически это было предопределено мобилизационными нуждами в обстановке враждебного окружения "великой степью". Единственным легитимирующим и правовым институтом было православие, удерживающее государство от неправовых действий (не всегда совершенно, но всё же действенно, как это и произошло в период Смутного времени).
Но в настоящее постсоветское время самой жизнью неизбежно становится вопрос: после периода советчины и ослабления роли православия в вертикально-средневековом формате (т.е.секуляризации), не следует ли акцентировать понятие русской государственности также (в качестве второго важного фактора) и на правовом (т.е. западном) понятии государственности в духе Бл. Августина: если государство не основано на Божеских и человеческих законах - то это "государство" вовсе не государство, а простая "шайка разбойников".
Пока ясного ответа со стороны нашей патриотической общественности на этот судьбоносный вопрос не имеется. Тем не менее, от него невозможно уклониться.