А что читаешь ты, юзернейм?
«Скажи мне кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты» - не всегда правильная формулировка. А вот «скажи, что ты читаешь, и я скажу тебе, кто ты» - в самое яблочко.
Пушкинисты мечтают, что им в любви женщина признается первой. Те, кто по Бегбедеру - курят и пьют. Читатели Донцовой обожают подслушивать, представляя, что они шпионы, и носят в сумках фрагменты трупов, как минимум куриные ножки. Гарипоттеровцы фантазеры и нередко очкарики.
Когда мы познакомились с моим будущим мужем, он был страстным почитателем Есенина. Знал все о его уголовных делах и женщинах, сам дебоширил, дрался и балагурил. Был, не верится, по-есенински кудрявым, правда темноволосым, мечтал забухать с Серегой (так и говорил - забухать бы с Серегой, с каким, спрашиваю, а он говорит - с Есениным) и поговорить с ним «за жизнь». Брал меня измором и стихами «я средь женщин тебя не первую» и «пей, выдра, пей».
Я же пропускала через себя Маяковского. На почве разности взглядом на любимых поэтов наша еще не создавшая семья сто раз чуть не распалась. Женя подтрунивал, что у Маяка «Ленин и теперь живее всех живых, наше знанье сила и оружие», а я протестовала, неужели есенинское «ковыряй, ковыряй мой милый, сунь туда палец весь» приятней?
Сейчас я перечитываю всего Довлатова. Четырехтомник, в каждом томе до 600 страниц. Благодать, что он был таким плодовитым. Диссидентство, шовинизм, работа в многотиражке, эмиграция в Америку, пьянство, друзья-тунеядцы - в общем, все, как у меня.
Вова любит «Бременских музыкантов» (что не удивительно, он тоже такой артист!) и MAXIM. Пока он на грудном кормлении, для него это чисто гастрономический журнал.
Панкейки:
Паровые тефтельки:
Полдник:
Когда начинать прятать срамоту по тумбочкам?
Пушкинисты мечтают, что им в любви женщина признается первой. Те, кто по Бегбедеру - курят и пьют. Читатели Донцовой обожают подслушивать, представляя, что они шпионы, и носят в сумках фрагменты трупов, как минимум куриные ножки. Гарипоттеровцы фантазеры и нередко очкарики.
Когда мы познакомились с моим будущим мужем, он был страстным почитателем Есенина. Знал все о его уголовных делах и женщинах, сам дебоширил, дрался и балагурил. Был, не верится, по-есенински кудрявым, правда темноволосым, мечтал забухать с Серегой (так и говорил - забухать бы с Серегой, с каким, спрашиваю, а он говорит - с Есениным) и поговорить с ним «за жизнь». Брал меня измором и стихами «я средь женщин тебя не первую» и «пей, выдра, пей».
Я же пропускала через себя Маяковского. На почве разности взглядом на любимых поэтов наша еще не создавшая семья сто раз чуть не распалась. Женя подтрунивал, что у Маяка «Ленин и теперь живее всех живых, наше знанье сила и оружие», а я протестовала, неужели есенинское «ковыряй, ковыряй мой милый, сунь туда палец весь» приятней?
Сейчас я перечитываю всего Довлатова. Четырехтомник, в каждом томе до 600 страниц. Благодать, что он был таким плодовитым. Диссидентство, шовинизм, работа в многотиражке, эмиграция в Америку, пьянство, друзья-тунеядцы - в общем, все, как у меня.
Вова любит «Бременских музыкантов» (что не удивительно, он тоже такой артист!) и MAXIM. Пока он на грудном кормлении, для него это чисто гастрономический журнал.
Панкейки:
Паровые тефтельки:
Полдник:
Когда начинать прятать срамоту по тумбочкам?