Я просто спросил у нее, когда мы будем обедать, а она совершенно озверела
Бес дает советы племяннику:
Пусть лучше совсем не видит научной литературы. Внуши ему, что все это он уже знает, а то. что ему удается подхватить из случайных разговоров и случайного чтения, «достижения современной науки».
Один из великих наших союзников в нынешнее время - сама церковь. Пойми меня правильно. Я говорю не о той самой Церкви, которую мы видим объемлющей пространство и время, укорененной в вечности, грозной, как полки со знаменами. Это зрелище, признаюсь, способно устрашить самых смелых искусителей. Но, к счастью, та Церковь невидима для людей. Твой подопечный видит лишь недостроенное здание в псевдоготическом стиле на неприбранном строительном участке. Войдя же внутрь, он увидит местного бакалейщика с елейным выражением лица, а тот предложит ему лоснящуюся маленькую книжку, где записано содержание службы, которое никто толком не понимает, и еще книжечку в потертом переплете, содержащую искаженные тексты разных религиозных песнопений, в большинстве своем плохих и напечатанных к тому же мелким шрифтом.
Обыграй полезнейшую черту человека - пренебрежение к будничному и страх перед ним. Доведи подопечного до того, чтобы он часами копался в себе, но при этом не обнаружил черт, которые совершенно ясно видны каждому, живущему или работающему с ним.
Как ни смешно, эти твари всегда представляют, что мы пичкаем их мозги разными мыслями, в то время как для нас лучше всего отвлекать их от мыслей.
Я знаю случаи, когда то, что наш подшефный называл «богом», помещалось в левом углу потолка, или же в его собственной голове, или на распятии. Но какова бы ни была природа сложного представления о Враге, главное следи за тем, чтобы подопечный молился именно своему представлению, идолу, которого он сам себе сотворил, а не Тому, Кто сотворил его.
Когда подопечному очень плохо, конечно, стоит разогревать его злобные чувства к немецким лидерам: это хорошо. Но обычно это всего лишь мелодраматическая или мифическая ненависть, направленная против каких-то воображаемых козлов отпущения. Он никогда в жизни не встречал этих людей - это все образы, скроенные из газетных сведений.
Поэтому мы всегда стараемся отвести человека от естественных удовольствий к менее естественным, утратившим связь со своим Творцом и приносящим меньше радости. На этом пути формула человеческого падения такова: все больше жажда, все меньше удовлетворение.
Истинная польза от шуток и юмора совершенно в другом. Эта польза особенно много обещает при обработке англичан, которые смотрят на свое «чувство юмора» столь серьезно, что недостаток его - почти единственный порок, которого они действительно стыдятся. Юмор для них сглаживает и, заметь, извиняет все. Вот такой юмор совершенно неоценим как средство против стыда. Если человек просто заставляет других за себя платить - он пошляк. Если же он шутливо хвастает при этом и дразнит своих друзей тем, что они дают себя раскрутить он уже не пошляк, а весельчак. Просто трусость позорна, но если ее замаскировать шутливым хвастовством, юмористическими преувеличениями и комическими ужимками, она может показаться забавной. Жестокость позорна, если жестокий человек не назовет ее шуткой. Тысячи непристойных и даже кощунственных анекдотов не продвинут так человека в сторону погибели, как открытие: он может сделать почти все, что угодно, и друзья не осудят его, а восхвалят, если только он выдаст это за шутку. Кроме того, такой соблазн можно почти полностью скрыть от твоего подопечного за счет вышеупомянутого «серьезного отношения к юмору». Всякую мысль о том, что и в шутках можно зайти слишком далеко, представь ему как «пуританство» или «тупость».
Ты заставишь его терять время не только в интересных для него разговорах с приятными ему людьми, но и в разговорах с теми, кто ему безразличен, на совершенно скучные темы.Нет, НИЧТО очень сильно, достаточно сильно, чтобы украсть лучшие годы человека, отдать их не услаждающим грехам, а унылому заблуждению бессодержательной мысли.
Словом, меньше всего напоминает вечность именно будущее. Это самая эфемерная часть времени, ибо прошлое застыло и не течет потоком, а настоящее всецело освещено лучами вечности.
Эта дама в надежных руках. Для официантов и гостеприимных хозяев она - сущий ужас. Она всегда отказывается от того, что ей предлагают, и говорит с легким вздохом и полуулыбкой: «Ах что вы, мне ничего не надо, кроме чашечки чая, не крепкого, но и не слишком жидкого, и малюсенького хрустящего сухарика…» Ясна тебе суть? Ей хочется съесть меньше и стоит это дешевле, чем то, что ей предлагают, и потому она никогда не воспринимает как чревоугодие свою настойчивость, сколько бы хлопот ни доставила она другим. Балуя свой аппетит, она уверена, что упражняется в умеренности. В переполненном ресторане она вскрикивает при виде блюда, которое ставит перед ней усталая официантка, и говорит: «Ах, зачем мне столько! Уберите это и принесите примерно четверть…» Если бы ее спросили, она бы сказала, что поступает так из бережливости. А в действительности она это делает потому, что та особая утонченность, которой мы ее поработили, раздражается, если видит больше еды, чем ей в данный момент хочется.
Они считают, что намерение вступить в брак для взаимной помощи, охраны целомудрия и продолжения рода ниже, чем случайная буря чувств.
Эти великие мастера неустанно извращают то, что можно назвать эротическим вкусом. Делают они это посредством узкого круга популярных актеров, актрис, портных, рекламных агентов, определяющих, какой тип в моде. А цель их деятельности в том, чтобы отдалить представителей одного пола от тех представителей другого пола, брак с которыми, вероятно, был бы верным, счастливым и плодоносным. Так, мы уже много столетий торжествуем над природой до такой степени, что некоторые второстепенные черты мужчин (к примеру, бороды) неприятны почти для всех женщин, и это, в свою очередь, приносит больше пользы, чем тебе кажется. Что же касается мужского вкуса, его мы меняли много раз. Одно время мы его направляли на величавый и аристократический тип красоты, смешивая тщеславие мужчин с их похотью и побуждая род человеческий размножаться главным образом через самых высокомерных и расточительных женщин. Потом мы культивировали чрезмерно женственный тип, слабый и чахлый, так что глупость, трусость и фальшь с духовной скудостью, сопутствующей им, стали чуть ли не положительными качествами. Сейчас у нас совсем иная задача. Время джаза сменило время вальса, и теперь мы учим мужчин любить женщин, которых с трудом отличишь от мальчишек. Поскольку этот тип красоты быстротечнее остальных, мы обострим хронический ужас женщин перед старостью, добьемся многих прекрасных результатов и снизим тягу и способность к деторождению. Это не все. Благодаря нам общество допускает все большую вольность обнажения (но не подлинной обнаженности) в живописи, на сцене, на пляже. Все это, конечно, подделка: тела на наших прославленных картинах искажены, женщины в купальных костюмах сжаты и затянуты, чтобы казаться стройнее и тоньше, чем допускает природа женской зрелости. Однако современный мир искренне убежден, что он все «откровенней», все «здоровей» и возвращается к природе. В результате мы все сильнее и сильнее направляем похоть мужчин на мнимости, увеличивая роль глаза в сексуальной области и делая мужские претензии все более мнимыми. Последствия ты и сам можешь себе представить.
Читать полностью - Письма Баламута - Клайв Стейплз Льюис
Пусть лучше совсем не видит научной литературы. Внуши ему, что все это он уже знает, а то. что ему удается подхватить из случайных разговоров и случайного чтения, «достижения современной науки».
Один из великих наших союзников в нынешнее время - сама церковь. Пойми меня правильно. Я говорю не о той самой Церкви, которую мы видим объемлющей пространство и время, укорененной в вечности, грозной, как полки со знаменами. Это зрелище, признаюсь, способно устрашить самых смелых искусителей. Но, к счастью, та Церковь невидима для людей. Твой подопечный видит лишь недостроенное здание в псевдоготическом стиле на неприбранном строительном участке. Войдя же внутрь, он увидит местного бакалейщика с елейным выражением лица, а тот предложит ему лоснящуюся маленькую книжку, где записано содержание службы, которое никто толком не понимает, и еще книжечку в потертом переплете, содержащую искаженные тексты разных религиозных песнопений, в большинстве своем плохих и напечатанных к тому же мелким шрифтом.
Обыграй полезнейшую черту человека - пренебрежение к будничному и страх перед ним. Доведи подопечного до того, чтобы он часами копался в себе, но при этом не обнаружил черт, которые совершенно ясно видны каждому, живущему или работающему с ним.
Как ни смешно, эти твари всегда представляют, что мы пичкаем их мозги разными мыслями, в то время как для нас лучше всего отвлекать их от мыслей.
Я знаю случаи, когда то, что наш подшефный называл «богом», помещалось в левом углу потолка, или же в его собственной голове, или на распятии. Но какова бы ни была природа сложного представления о Враге, главное следи за тем, чтобы подопечный молился именно своему представлению, идолу, которого он сам себе сотворил, а не Тому, Кто сотворил его.
Когда подопечному очень плохо, конечно, стоит разогревать его злобные чувства к немецким лидерам: это хорошо. Но обычно это всего лишь мелодраматическая или мифическая ненависть, направленная против каких-то воображаемых козлов отпущения. Он никогда в жизни не встречал этих людей - это все образы, скроенные из газетных сведений.
Поэтому мы всегда стараемся отвести человека от естественных удовольствий к менее естественным, утратившим связь со своим Творцом и приносящим меньше радости. На этом пути формула человеческого падения такова: все больше жажда, все меньше удовлетворение.
Истинная польза от шуток и юмора совершенно в другом. Эта польза особенно много обещает при обработке англичан, которые смотрят на свое «чувство юмора» столь серьезно, что недостаток его - почти единственный порок, которого они действительно стыдятся. Юмор для них сглаживает и, заметь, извиняет все. Вот такой юмор совершенно неоценим как средство против стыда. Если человек просто заставляет других за себя платить - он пошляк. Если же он шутливо хвастает при этом и дразнит своих друзей тем, что они дают себя раскрутить он уже не пошляк, а весельчак. Просто трусость позорна, но если ее замаскировать шутливым хвастовством, юмористическими преувеличениями и комическими ужимками, она может показаться забавной. Жестокость позорна, если жестокий человек не назовет ее шуткой. Тысячи непристойных и даже кощунственных анекдотов не продвинут так человека в сторону погибели, как открытие: он может сделать почти все, что угодно, и друзья не осудят его, а восхвалят, если только он выдаст это за шутку. Кроме того, такой соблазн можно почти полностью скрыть от твоего подопечного за счет вышеупомянутого «серьезного отношения к юмору». Всякую мысль о том, что и в шутках можно зайти слишком далеко, представь ему как «пуританство» или «тупость».
Ты заставишь его терять время не только в интересных для него разговорах с приятными ему людьми, но и в разговорах с теми, кто ему безразличен, на совершенно скучные темы.Нет, НИЧТО очень сильно, достаточно сильно, чтобы украсть лучшие годы человека, отдать их не услаждающим грехам, а унылому заблуждению бессодержательной мысли.
Словом, меньше всего напоминает вечность именно будущее. Это самая эфемерная часть времени, ибо прошлое застыло и не течет потоком, а настоящее всецело освещено лучами вечности.
Эта дама в надежных руках. Для официантов и гостеприимных хозяев она - сущий ужас. Она всегда отказывается от того, что ей предлагают, и говорит с легким вздохом и полуулыбкой: «Ах что вы, мне ничего не надо, кроме чашечки чая, не крепкого, но и не слишком жидкого, и малюсенького хрустящего сухарика…» Ясна тебе суть? Ей хочется съесть меньше и стоит это дешевле, чем то, что ей предлагают, и потому она никогда не воспринимает как чревоугодие свою настойчивость, сколько бы хлопот ни доставила она другим. Балуя свой аппетит, она уверена, что упражняется в умеренности. В переполненном ресторане она вскрикивает при виде блюда, которое ставит перед ней усталая официантка, и говорит: «Ах, зачем мне столько! Уберите это и принесите примерно четверть…» Если бы ее спросили, она бы сказала, что поступает так из бережливости. А в действительности она это делает потому, что та особая утонченность, которой мы ее поработили, раздражается, если видит больше еды, чем ей в данный момент хочется.
Они считают, что намерение вступить в брак для взаимной помощи, охраны целомудрия и продолжения рода ниже, чем случайная буря чувств.
Эти великие мастера неустанно извращают то, что можно назвать эротическим вкусом. Делают они это посредством узкого круга популярных актеров, актрис, портных, рекламных агентов, определяющих, какой тип в моде. А цель их деятельности в том, чтобы отдалить представителей одного пола от тех представителей другого пола, брак с которыми, вероятно, был бы верным, счастливым и плодоносным. Так, мы уже много столетий торжествуем над природой до такой степени, что некоторые второстепенные черты мужчин (к примеру, бороды) неприятны почти для всех женщин, и это, в свою очередь, приносит больше пользы, чем тебе кажется. Что же касается мужского вкуса, его мы меняли много раз. Одно время мы его направляли на величавый и аристократический тип красоты, смешивая тщеславие мужчин с их похотью и побуждая род человеческий размножаться главным образом через самых высокомерных и расточительных женщин. Потом мы культивировали чрезмерно женственный тип, слабый и чахлый, так что глупость, трусость и фальшь с духовной скудостью, сопутствующей им, стали чуть ли не положительными качествами. Сейчас у нас совсем иная задача. Время джаза сменило время вальса, и теперь мы учим мужчин любить женщин, которых с трудом отличишь от мальчишек. Поскольку этот тип красоты быстротечнее остальных, мы обострим хронический ужас женщин перед старостью, добьемся многих прекрасных результатов и снизим тягу и способность к деторождению. Это не все. Благодаря нам общество допускает все большую вольность обнажения (но не подлинной обнаженности) в живописи, на сцене, на пляже. Все это, конечно, подделка: тела на наших прославленных картинах искажены, женщины в купальных костюмах сжаты и затянуты, чтобы казаться стройнее и тоньше, чем допускает природа женской зрелости. Однако современный мир искренне убежден, что он все «откровенней», все «здоровей» и возвращается к природе. В результате мы все сильнее и сильнее направляем похоть мужчин на мнимости, увеличивая роль глаза в сексуальной области и делая мужские претензии все более мнимыми. Последствия ты и сам можешь себе представить.
Читать полностью - Письма Баламута - Клайв Стейплз Льюис