Коренизация, как инструмент строительства русской нации
Коренизация, как инструмент строительства советской нации
Для привлечения этнических меньшинств на свою сторону большевикам было недостаточно создания механизма их поддержки в виде национальных государственных образований различного уровня. Необходимо было также сформировать коммунистические этнические элиты там, где их не было, привести эти элиты к власти и наделить их инструментами воздействия на массы. Эту политику большевики сначала называли политикой национализации местных кадров, а потом политикой "коренизации".
Проводником политики коренизации была в основном интернационалистская партийная группировка, однако вначале ее полностью поддерживали и национал-большевики.
Курс на коренизацию кадров была принят в апреле 1923 г. на XII съезде РКП(б). На этом съезде рассматривались, среди прочих, вопросы национального строительства и была достигнута договоренность растить и вовлекать в номенклатуру этнические элиты, формировать из них национал-коммунистов. Доклад по этому вопросу на съезде делал И. Сталин.
Причиной проведения этого курса национального строительства была крайне низкая поддержка красного проекта на национальных окраинах и незначительное число там национал-коммунистов.
Интернационалисты не скрывали, что коренизация направлена в первую очередь на ослабление великорусских элит и удаление их из власти и с высших социальных позиций во всех национальных образованиях.
Коренизация включала в себя: продвижение во власть титульных элит и превращение их в национал-коммунистов; превращение языка титульных этносов на подконтрольной им территории в государственный; создание социальных институтов для титульной интеллигенции; управление процессом миграции на территорию проживания титульных этносов.
С наибольшей интенсивностью коренизация проводиться в Украинской ССР, Белорусской ССР, Казахской ССР и Киргизской ССР, а внутри РСФСР в Татарской АССР. В этих республиках были сильные титульные национал-коммунистические элиты, но здесь также были сильны и русские национал-коммунистичекские элиты. Постоянно возникали сильные конфликты, которые центральные власти пытались ослабить. Именно для ослабления конфликтов создавались в рамках рассматриваемых республик русские районы и сельсоветы. Вместе с тем, в этих республиках создавались сельсоветы и районы для немцев, поляков, евреев, болгар, греков, латышей. Конфликты в Закавказье и Средней Азии разворачивались по большей части между титульными и не титульными этносами союзных республик, а не
между титульными этносами и русскими. В последнем случае ключевую роль играло распределение земли между крестьянами различного этнического происхождения..
На территории РСФСР коренизация кадров проводилась не только в автономных республиках, краях и областях, но и за их пределами, в чисто русских областях. Например, шла украинизация южных районов РСФСР, если в них проживало хоть какое-то число украинцев.
В1924 г на начало украинизации в РСФСР было 193 начальных и несколько средних школ, в которых преподавание шло на украинском языке. К началу 1927 г. школ с преподаванием на украинском языке было уже 590. Для 7,9 млн. проживавших в РСФСР украинцев это было не так много. Причиной медленных темпов украинизации было, как сопротивление русских элит на всех уровнях, так и нежелание самих русифицированных украинцев менять свою этническую идентичность.
Русское по происхождению руководство Северо-Кавказского края прямо опасалось, что украинизация подконтрольной им территории приведет к росту политического влияния казаков, которые, в большинстве своем, говорили на диалекте украинского языка - суржике. Тем не менее, под давлением интернационалистов, занимавших ведущие позиции в центральных органов власти, принимались планы украинизации, создавались украинские театры, музеи, институты, а потом были образованы украинские районы и сельсоветы.
Наиболее видными деятелями коренизации в Украинской ССР были нарком просвещения и секретарь ЦК КП(б)У Владимир Затонский и народные комиссары образования Николай Скрипник и Адександр Шумский. В Белорусской ССР процессом коренизации руководил нарком просвещения Антон Балицкий. В Туркестанской АССР, а затем Казахской ССР активистом коренизации был народный комиссар просвещения Туркестанской АССР, затем второй секретарь Казахского крайкома ВКП(б) Султанбек Кожанов. В Киргизской ССР коренизацию курировал создатель республики, председатель СНК Юсуп Абдрахманов. В Азербайджанской ССР коренизацией занимался председатель ЦИК республики Самед Агамалы-Оглы.
При проведении коренизации интернационалисты реализовывали три основные стратегии.
Первая стратегия проводилась в отношении этносов, которые находились на стадии развития народность и племен. Эти этносы в СССР называли эвфемизмом - "восточные" народы. Стратегия заключалась в предоставлении титульному этносу права учить детей в школе на родном языке и издания на этом языке периодики, в меньшем объеме издания книг. В местном управление язык титульного этноса даже не пытались внедрить, поскольку он не мог выполнять необходимых коммуникационные функции из-за своего слабого развития. Язык при данной стратегии служил цели идентификации и продвижения титульной элиты вверх по социальной лестнице. Титульная элита продвигалась во власть механическим путем, совершенно не учитывая ее качества управленцев. "Восточные" народности и племена жили как в союзных, так и в автономных республиках. Относились к ним и северокавказские этносы.
Вторая стратегия проводилась в отношении титульных этносов, которые находились на стадии развития народ и стремились максимально расширить сферу своего контроля. Национальные кадры у них уже существовали и их продвигали во власть. Языки титульных этносов становились государственными. Титульными элитами захватывались созданные русскими социальные институты. Эти титульные этносы наталкивались на сопротивление проживающего на отданным им в пользование территориях, достаточно многочисленного, русского населения. Это стратегия проводилась в Украинской ССР, Белорусской ССР, Казахской ССР, а внутри РСФСР в Татарской АССР. Руководители этих республик пытались ограничить миграцию иноэтнического населения на свою территорию, но это обычно им обычно не удавалось.
Третья стратегия проводилась в отношении этносов, которые находились на уровне развития близком к национальному и обозначавшимися эвфемизмом "западные" народы. Им давали возможность перевести на свой язык всю сферу образования, культуры и государственного управления. Они уже занимали ключевые позиции в сфере партийного и государственного управления. Это были, прежде всего, грузины и армяне. Русских в Грузинской ССР и Армянской ССР было крайне мало и сопротивления этой стратегии практически не было. Руководство этих двух республик пыталось ограничить миграцию иноэтнического населения в свои республики и делали это достаточно успешно. К "западным" этносам относились также латыши, эстонцы, литовцы, немцы.
Например, в рамках второй стратегии на Украине продвижение коренных кадров началась в 1925 г. и к 1926 г. дало уже существенные результаты. Так, численность украинцев в партии возросла с 37,0% до 43,0%, в комсомоле с 50,9% до 63,0%, на номенклатурных должностях в ЦК с 15,4% до 34,4%, в областных комитетах с 38,8% до 42,4%, в райкомах с 38,0% до 50,0 %. Процент украинцев студентов за это время вырос: в высших учебных заведениях с 36,3% до 43,9%, в техникумах с 55,6% до 58,6%.
Абсолютно ясно, что за год нельзя было найти адекватную замену такому большому числу квалифицированных русских номенклатурных работников в условиях их тотального дефицита по всей стране.
А вот как в Украинской ССР происходило создание украинских социальных институтов. В 1923 г. на украинском языке выходило 37,5% газет, 32,4% журналов, печаталось 31,0% книг. В 1928 г. украинских газет выпускалось уже 63,5%, журналов 66,4 %, книг 54,0% от общих тиражей. К 1932 г. тираж газет на украинском языке достиг 91,7% от общего объема республиканского тиража. Соответствующим образом вдвое - втрое увеличилась численность украинцев, занятых в редакциях журналов и газет, книжных изданий.
К 1927 г на украинском языке стали преподавать в 80,7% начальных школ, 61,8% семилеток и 48,7% профтехучилищ. Соответственно возросло число преподавателей украинцев. У русских детей теоретически было право учиться в школе на родном языке, однако их всячески склоняли к переходу в украинские школы. Другие этносам, например, евреям, немцам или полякам, отдавать детей в советские школы с преподаванием на русском языке в республике было запрещено.
В результате давления партии уровень знания украинского языка среди администрации сельских районов существенно повысился. В городе политика навязывания украинского языка служащим, особенно специалистам, провалилась, а в отношении русских промышленных рабочих ее даже и не начинали. Вузы отчаянно сопротивлялись украинизации и вскоре большая их часть была переведена в ведение отраслевых министерств, что позволило избежать запрета использования в них русского языка и сохраняло качество преподавания.
Навязывание украинской культуры в городской среде шло через проведение для русских на украинском языке лекций, театральных спектаклей, организации культпоходов в музеи, выступления фольклорных ансамблей, развешивания повсеместно лозунгов и плакатов на украинском языке, замену в городах вывесок на торговых и бытовых заведениях с русского на украинский язык.
В Белоруссии коренизация шла также ударными темпами. Численность ответственных работников, владевших белорусским языком возросла с 21,9% в 1925 г. до 90,0% в 1929 г. На белорусский язык перевели практически все делопроизводство. В 1929 г в республике выходила лишь одна русскоязычная газета и уже не было ни одного русскоязычного журнала. В 1929/1930 учебном году на белорусском языке преподавание велось в 93,8% школ.
"Восточные" народы пытались подражать украинским элитам в деле коренизации, однако это у них не очень выходило. Причина провалов заключалась в отсутствие собственных элит. В 1923 г. в Казахстане было только 7,1% грамотного населения, в Узбекистане в 1924 г. только 3,8%. В 1927 г. на всю Киргизскую АССР приходилось 960 грамотных киргиза. Причем, основную часть грамотных повсюду составляли мусульманские имамы, баи, мелкие торговцы, бывшие басмачи. У других "восточных" народов ситуация с кадрами была еще хуже.
В государственных образованиях "восточных" народов титульные кадры выдвигались в депутаты, в руководители сельских и районных советов, на низшие канцелярские должности, где они не могли сильно навредить процессу управления. В партии, в хозяйственных органах, в среде специалистов у русских сохранялись сильные позиции, поскольку заменить их было некем. Зачастую титульных работников назначали и на руководящие посты в хозяйственных органах, но всю работу за них выполняли русские замы и специалисты, чаще всего беспартийные. Титульные элиты выполняли только церемониальные функции, но получали за это хорошую зарплату.
Попытки коренизации пролетариата в "восточных" регионах вызывали сильное сопротивление русских, которые составляли основную часть промышленных рабочих, дело часто доходило до массовых драк за рабочие места, руководство предприятий вынуждено было проводить сегрегацию рабочих разной этнической принадлежности на производстве и в быту.
"Восточным" народам интернационалисты представляли крупные квоты для обучения в центральных высших и средних специальных учебных заведениях, создавали для них многочисленные собственные высшие и средние специальные заведения. Однако основная масса студентов из числа титульных этносов была набрана в педагогические техникумы, которые должны были готовить учителей для школ. Решалась задача ликвидации неграмотности взрослых и перехода к всеобщему начальному обучению детей на родных языках.
Практически во всех "восточных" национальных образованиях был провален переход на титульный язык в сфере государственного управления.
В союзных и автономных республиках второго и третьего типа стратегии коренизации национал-коммунисты закрывали русские театры, музеи, клубы, институты и техникумы, газеты, журналы, сокращали издательство книг на русском языке. Делалось это для того, чтобы сдержать социальное развитие русских.
Отдельно интернационалисты проводили линию на коренизацию вооруженных сил. В первые годы советской власти строевые части формировались в основном из великороссов. До конца 1920-х гг среднеазиатские, северокавказские, сибирские народы воинскому призыву не подлежали.
К концу 1924 года появились национальные по своему составу части и соединения в Грузинской ССР, Армянской ССР, Азербайджанской ССР, Белорусской ССР, Бухарской НР, Украинской ССР, Крымской АССР, Якутской АССР и Дагестанской АССР. Это были кадрированные, то есть состоявшие в основном из офицеров, части, в которых титульное население призывалось только на непродолжительные сроки подготовки и переподготовки. Однако в этих частях служили в основном русские офицеры и среди призывников было много местных русских.
По состоянию на июль 1934 г. были созданы следующие национальные формирования: 9 стрелковых и 2 горно-кавалерийских дивизии, 1 егерская бригада, 5 стрелковых и 1 кавалерийский полк, 5 батальонов, 9 рот, 3 эскадрона, 2 батареи. Предусматривались и запасные части. Организовывались также военно-учебные заведения с преподаванием на титульных языках или представлялись квоты для представителей титульных
этносов в военных училищах, где образование велось на русском языке.
Одним из приемов создания этнических частей была так называемая «концентрация» - представителей одного этноса сосредотачивали в территориальной воинской части, которая формально не считалась этнической. При этом в результате «концентрации» возникали не национальные дивизии, а более мелкие формирования в обычных воинских частях - полки, батальоны, батареи, роты, эскадроны, взводы.
Создание национальных формирований было существенной уступкой национал-коммунистам, которые не хотели, чтобы представители их этносов служили за пределами своих республик, изучали русский язык, необходимый для освоение воинского дела. Они рассматривали национальные армейские части, как еще один атрибут своей государственности.